Т_______________Т

[Last-Optimist]

По страшному секрету скажу Вам - я очень редко бываю доволен собственными текстами. Я завистливая какашка, и мне все время кажется, что Кодзе лучше пишет про войну, Ванильный мишка лучше пишет в принципе, а Кома-кун просто умнее Ж)
Но иногда все же наступают моменты просветления, и я остаюсь доволен. Причем со стороны это трудно объяснимо.
Так вот, сейчас я доволен. Но мне так грустно ТТ

- Твою мать. – Для виду ругнулся Секач, хотя на самом деле он был даже и не удивлен.

- Брукс клялся и божился, что будет его лечить исключительно аскорбинками, даже если привезут с компрессионным переломом позвоночника.
- Ну, это уж само собой разумеется. Ты, небось, тоже на него злишься.
- А знаете, уже как-то и не злюсь даже. – Журналист по фамилии Диаш в задумчивости поскреб пегую щетину у себя на подбородке. – Заебал он, конечно, мой кабриолет пиздить, но…
- … но ему всяко это осталось делать недолго, да?
- Ой, да ну скажете тоже. – Диаш поморщился. Он был, конечно, не таким феерическим мудаком, как Салливан, но тоже успел достаточно поболтаться по горячим точкам и достигнуть той степени борзости и стрелянности, когда с философским спокойствием воспринимаешь даже нависающую фигуру Секача, а это, согласитесь, многого стоит. – Нет, ну он мудак, разумеется, но вот… как бы это…ыть… - бывалый журналист вдруг растерял все свое красноречие, впрочем, так делали многие, сталкиваясь с Роем. – Ну вот например он тут такую крышу мне показал… а потом еще кое-что там покрутил с настройками в моей «цифре», ну и мы всю ночь там валялись, чтобы на рассвете поработать. В редакции все обосрались потом от восторга, вот, альбом свой выпускать собираюсь. А оказалось, он там со мной проваландался непонятно зачем. Он на этой крыше, выяснилось, еще две ночи назад был.

До кабака добрались на джипе, вместе с ребятами из отряда Райджина. Сугимура даже подивился, как это они не умерли от счастья, что он с ними поехал. Вели себя как старшеклассницы, собравшиеся на выпускной бал, честное слово.
Кабриолет встретил их у самой забегаловки, аккуратно припаркованный в фонарь.
- Минус бампер. – Меланхолично вздохнул Диаш.
Это была единственная на много километров вокруг рыгаловка, что автоматически превращало ее в беспезды богемное место. Шлюхи (так себе, кстати говоря, но в королевстве слепых, как известно, и кривой король), алкоголь в количестве и простая, но нажористая пища прилагались.
Еще спрыгивая с джипа, Секача почуял неладное. Вернее, он это самое неладное услышал.

When the truth is found to be lies…
And all the joy within you dies…

Заунывно выводил женский голос, сопровождаемый хрипом плохим колонок. Сугимура лаконично изобразил, что стреляет себе в висок из пальца.
Когда они подошли ближе, к голосу из динамика присоединился еще и нестройный, да весьма нетрезвый к тому же, хор.

Ааа донт ю воонт самбади ту лаааав…
Ааааааээээыыы донт ю нииид самбади ту лаааав…
Вуднтбдт ю лав самбади ту лаааав
Аааыыюююд бетер фааайнд самбади тууу лааав…

Из всех поющих английский был родным разве что для четверти.
Двери кабака были, как у салунов в вестернах: две створки, сверху и снизу пустое пространство. Райджин пропустил всех вперед, как будто наслаждаясь последними секундами пребывания на свежем воздухе, а потом остановился прямо в проеме, опершись локтями о половинки двери.
«Это что, гребаная машина времени?»
Пьяные счастливые танцующие проститутки, дешевая светомузыка, способная вызвать припадок эпилепсии, покачивающий в такт головой невозмутимый бармен у стойки, он сам… И даже дело было вроде на ближнем Востоке, правда, черта лысого он сейчас вспомнит где именно. Только было ему тогда лет тридцать.
А этому тогда сколько же было тогда лет? Врядли больше двадцати пяти. Это что же, сейчас ему, получается, лет сорок? Мать-перемать. А какой тогда был день? Может, сейчас такой же? Может, у него опять День Рождения?
В кабаке и так было темно, да еще и светомузыка эта долбанная, и дым от сигарет – в общем, лиц не разглядеть. А если смотреть только на силуэт, отплясывающий прямо на опасно пошатывающемся столе самозабвенный безумный танец пьяной саламандры, то вполне можно поверить, что этому тощему как швабра парню лет двадцать пять. Одет, по крайней мере, он так же идиотски, как и тогда.

When the garden flowers, baby, are dead, yes.
And your mind, your mind is so full of bread…

Разноцветные пятна выхватывали из темноты лица вокруг стола. Это тоже были журналисты, знакомые Салливана. Занятное дело, Райджин ведь знал, как они друг друга бесят на самом деле. А теперь вместе поют, веселятся, неужели так быстро успели ужраться? Нет, не похоже. Все дело в Рое. Умеет, падла, очаровывать людей, а точнее говоря, наебывать, если захочет. В последние годы это, правда, происходило все реже и реже за ненадобностью, а так же в связи с обострением салливановской мизантропии до совсем уж чудовищных размеров. Так или иначе, зажигали они все там знатно. Секач, разумеется, даже подходить не собирался. Это все уже когда-то было, и ему по роли полагалось стоять, ну, либо сидеть с невозмутимым видом и охуением в душе. Чем и занимался.
На очередном припеве Салливан вдруг споткнулся, а потом согнулся в три погибели и поспешно слез со стола. Его место тут же занял какой-то другой парень, такой же тощий и весь изломаный от мигающих огоньков, правда, этот по ходу и правда был не старше двадцати пяти.
Рой рванулся к выходу с такой скоростью, что Райджин и тот еле успел отскочить. Журналист как будто его не заметил, хотя, скорее всего, просто сделал вид. Секач встряхнулся и только тут увидел, что у входа выстроилась целая очередь, просто как-то видимо никто не решился его подвинуть.
Неторопливым неслышным шагом Сугимура пошел за Салливаном. Тот кашлял на заднем дворе так, как будто выхаркивал собственные легкие. А впрочем, почему как…

Tears are running, ah, running down your breast.
And your friends, baby, they treat you like a guest.

В кабаке допевали уже без него.