Челлендж-фест. Пост, который будет подниматься много-много раз.

[Last-Optimist]

...и каждый "подъем" будет означать, что имеются обновления.

А еще пост будет разделен на две части.

ЧАСТЬ 1 =========ПЛОДЫ ТРУДОВ МОИХ ПЧ.
Здесь я буду выкладывать работы всех, кто принял участие. И первым стал Хоакин со своей обалденно красивой философской зарисовкой по картинке, которую можно будет посмотреть под морем, собстна, вместе с самой зарисовкой.


Ты покидаешь Киото, оставляя за собой только смерть. Как всегда. Дома вельмож бурлят как растревоженные ульи, по улицам бегают патрули (надо признать, достаточно бестолково), палач уже устал допрашивать местных сутенеров, что в один голос клянутся, что ничего и никого не видели. Бедняги. Куда уж им.
Увидеть тень, увидеть отражение на глади пруда, что сейчас есть, а через секунду - распадается на бесформенную рябь. Они ничего не видели, и это скоро поймут. Но будет уже поздно.
Ты покидаешь Киото, в очередной раз, сменив облик. Стирая лица, меняя одежды - в чем-то похожая на сказочную кицунэ, в чем-то - на черную вдову.
Впрочем, один замшелый дзенский монах (пожалуй, единственный, против кого оказалось бесполезно всё твое искусство) дал совершенно иную характеристику. "Богомол с крыльями бабочки" - сказал он, встретив тебя на дороге несколько лет назад, в облике мальчика-слуги, который тебе удался как никогда. Просто так сказал, вместо приветствия. А потом отвернулся и пошел своей дорогой.
Порой ты думаешь, что он был прав - особенно учитывая некоторые привычки богомолов. Но, в отличие от них, ты делаешь это не ради продолжения рода и пищи.
И не ради денег, как некоторые твои, с позволения сказать, "коллеги". Не ради своеобразного удовольствия, не ради мести, не ради чего бы то ни было еще.
Просто некоторые люди позволяют себе зажиться бесстыдно долго. Намного дольше, чем им следовало бы прожить.
На тебя же, богомола с крыльями бабочки, возложена тяжелая и странная миссия. Он страшна, она проста, она непостижима. Просто Будда уже давно не вращает колесо Кармы. Но, несмотря на это, колесо должно вращаться. Должен же быть хоть кто-то, кто несет людям их Карму. Карму, которую они создали себе сами, но которую никак не могут решиться принять.
Ты покидаешь Киото, ступая ногами по колесу Кармы. Ты заставляешь его крутиться. Ведь должен же хоть кто-то...


Царский подарок от Юми-тяна, который написал аж три драббла, по все трем картинкам соответственно, и вверг меня в пучину свуна и "мимимимими". Растрогал аж почти до слез в общем))))

близкие люди

1
Зонтика на двоих определенно не хватало. Красноволосый ребенок, по-мальчишечьи непропорционально-долговязый, словно руки и ноги у него, торопясь, росли быстрее туловища, сидел и размышлял, что все-таки лучше – когда мокнут ступни в холодной воде, или же обильно капает за шиворот.
Рассудив, что неплохо было бы избежать и того и другого, мальчик подтянул коленки к груди и покосился на сидящую рядом подругу. Той через дыру в ветхом зонтике вода неровно капала прямо на макушку. Девочка морщилась, втягивала голову в плечи, но упорно молчала, поджав маленькие, посиневшие от холода губы.
- Ну что ж ты… капает же, - пробормотал отчаянно мальчишка, не зная, что конкретно ему предпринять. Залатать зонт прямо сейчас особо нечем, и в конце концов он сам виноват, что застряли тут вдали от домов в такой ливень. До ближайшего района – полчаса пути, уж лучше переждать.
- Да ничего, Ренджи, брось… что я, девчонка что ли? – Рукия подняла голову и лихо улыбнулась.
- Не, ну… Давай сюда. Там с краю дыряво, а посередке вроде так…
Дети переглянулись и быстро отвели взгляды. Казалось, так они и останутся под грязно-лиловым решетом, поеживаясь и поджимая озябшие ноги, но тут девочка быстро, будто решившись и боясь передумать, вздохнула, подвинулась и прижалась к другу.
- Только никому не говори, ага?
- Ну так… пацаны засмеют… - Ренджи шмыгнул носом и поправил зонт так, чтобы все самые большие прорехи оказались подальше от их голов.
А дождь лил и лил, убегал с неба не каплями, а непрерывными толстыми струями, и, чтобы где-то в промерзшем насквозь теле душа тоже не скукоживалась и не кисла, маленький Абараи стал представлять, что они с подругой – два семечка, которые просто поливает кто-то из гигантской лейки. Ну раз поливает, значит так надо, значит вырастут когда-нибудь все-таки. Хотя лучше б конечно им сверху еды посбрасывали…
Мысли о вкусно шлепающихся с неба рисовых пирожках нагнали на Ренджи такую дрожь, что он зажмурился, встряхнул головой и решил лучше представить, что они плывут на спине огромной рыбины по бескрайней зеленовато-голубой воде, а ливень – это просто фонтан брызг из рыбьей спины.
- Слышишь, Рукия… - решился заговорить мальчишка, стараясь не смотреть на подругу, ибо первое что оказывалось перед глазами, когда поворачивал голову – ее макушка, пахнущая дождем и листьями. – А я всегда не понимал…
Скосив глаза, он осекся и захлопнул рот. Девочка, привалившись к его плечу, мерно сопела и даже слегка улыбалась. Интересно. Снилось ли ей что-нибудь? Судя по улыбке, это скорее всего тоже были падающие с неба рисовые пирожки.
2
- Бакудо 58, Кокушитсу Яку. "Сердце юга, око севера, палец запада, ступня востока, прибудь с ветром и покинь дождем." Нужно начертить на земле особый знак. Обнаружение искомой реятсу в пространстве, в том числе в различных измерениях… Абараи, ты слушаешь или нет? Для кого читаю в конце концов? – не выдержал Шухей, подняв голову и встретившись нос к носу с отвратительно безмятежной физиономией Ренджи. – Я-то это уже сдавал.
- Ааа, извини, Хисаги-кун, - рассмеялся Ренджи, потирая затылок рукой. – Привычка.
- Ну чего привычка… Ты просишь почитать, а потом сам носом тычешься, ну на тогда сам читай, - буркнул старшекурсник, уже успокаиваясь. Ему страсть как нравилось на самом деле изображать из себя лектора, но прилежный студент из его приятеля, прямо скажем, сомнительный.
- Нет-нет, читай, правда, - Абараи и не думал отстраняться, продолжая мягко наваливаться на него и почти касаясь щекой волос. – Я не в тетрадку смотрю.
- Мда? Ну ладно… - Шухей откашлялся и после небольшой паузы продолжил читать, то и дело поглядывая на лицо друга в каких-то жалких пяти сантиметрах от своего. Ренджи и в самом деле слушал, опершись локтем о его плечо и пожевывая свою любимую рыбку с пастой. «Привычка» приятеля уже давно была ему известна – прибиваться ближе, ближе и ближе, пока наконец не окажешься фактически зажат в угол этой большой теплой тушей, и вроде бы даже совсем без каких-либо грязных намерений.
Хисаги еще раз закашлялся и перелистнул страницу. Да, по крайней мере он будет привыкать к этому долго – пока собственные смутные намерения не перестанут сбивать его с мысли.
3
Бьякуя не представлял, как люди могут спать вместе и при этом высыпаться. Ну просто никак не мог себе этого вообразить – и особенно укрепился в своем мнении после того, как… Нет, в самом деле, совершенно дурацкое и неправдоподобное утверждение, что в обнимку удобно спать.
Когда Ренджи, уютно повозившись, затихал у него под боком и непременно утыкался носом в шею, для Кучики начиналась самая сложная часть совместной ночи. Спать, откровенно говоря, ему хотелось не меньше чем лейтенанту, но пошевелишь рукой – разбудишь, сильно вздохнешь – подумает вдруг, что неудобно, и отодвинется…
- Тайчо…
- Да, Ренджи?
- Вы не спите?
- Подумай две секунды.
- Ну да… Так вот знаете… Я мелкий в Руконгае никогда не мог понять, как это – близкие люди. Были друзья, враги, а от кого-то я все время слышал это – что ест ьеще близкие люди. Ну и думал, что это тупо те, которых трогать можно. Не всех же можно трогать, правильно? Когда мы с Рукией под зонтиком сидели и обнялись, я так и подумал торжественно – ну вот теперь мы наверное близкие люди. Смешно, да?
- Смешно? – Бьякуя приподнял уголок губ и, поймав пальцами прядь волос лейтенанта, слегка потянул за нее. – А по-моему, дети иной раз мыслят правильнее, чем взрослые.


завораживающее и жутковатое, но от этого не менее красивое творение Vendy V.L.. Картинка и текст под морем.


- Приглядись, мальчик. Тени скользят у наших ног. Они сопровождают нас повсюду, при самом ярком свете, они темны и отчетливы, в сумерках расплываются мутной лужицей. Они не оставляют нас ни на минуту, причудливо изменяясь, изгибаясь, нахально отражаясь в пыльных зеркалах. Улыбайся или плачь, люби или ненавидь, твоя темная кривая тень не изменится. Случайный взгляд на отражение в темноте и там она. Твоя тень, твое истинное лицо. Они не носят масок, мальчик. Приглядись к той девушке, ты думаешь, что она несчастная жертва? Что кто-то обидел ее, что она плачет там, в своем темно углу возле пыльного зеркала? Ты хочешь подойти и пожалеть ее? Будь осторожен, малыш, глянь на отражение. Видишь? Следи за тенями и отражениями, они открывают суть. Какие бы маски не надевали люди "доброго бюргера" или "напуганного ягненка", им не скрыть своей тени. Старые зеркала отразят кровавый блеск в глазах, тусклая лампа жестко обведет твой контур на залитом кровью полу. Следи за ними, мальчик. Не дай маскам обмануть тебя. Впрочем, - женщина улыбнулась своему пустеющему стакану. – Тебе это уже не поможет.
Юноша обернулся. Бормотание этой особы и без того раздражало, так она еще и осмеливается его пугать. Единственный взгляд на собеседницу заставил даже забыть о красивой спине девушки в конце зала. Кажется, в приличное заведение не должны таких пускать.
- Что ты мелешь, старуха?
- Взгляни себе под ноги малыш. Твоя тень уже мертва. Распята на стене.
Он вопреки желанию посмотрел, но, даже увидев, не желал верить. Тень – только оптическое явление.
- А у тебя ее вообще нет, - огрызнулся мужчина. И только смех был ему ответом. Когда парень снова поднял голову, перед ним уже стояла та самая девушка и кокетливо поправляла лямочку черного платья. В глазах ее читалась жажда приключений, и он собирался помочь красотке их найти…
- Только у смерти нет тени, мальчик…


Стахановец и многостаночник Катанагари Кодзё порадовал сразу двемя замечательными миниками по двум картинкам соответственно. Меня окружают гениальные люди *_*


Метель.
Ренджи всегда подозревал, что у всех аристократов какие-то нелады с головой. Ну скажите на милость, как можно по весне часами сидеть в саду и пялиться на цветущую сакуру? Нет, Абараи вовсе не был чурбаном, лишенным чувства прекрасного. Вишня в цвету казалась ему очень красивой, но он все равно не понимал, как можно тратить столько времени на ее разглядывание. Ведь эти часы можно использовать для тренировок, для работы или хотя бы для сна! Но сегодня Ренджи окончательно убедился в том, что знатность - это болезнь, причем серьезная. В середине февраля Кучики-тайчо потащил его на террасу любоваться метелью.

Глядя на капитана, явно наслаждающегося морозным зимним утром и резкими порывами колючего от снега ветра, Абараи зябко прятал руки в рукава формы и думал, что, похоже, Бьякуя действительно сделан изо льда. Рокубантай фукутайчо решительно отказывался понимать, как может кому-то нравиться этот распроклятый холод, много раз грозивший им с Рукией смертью. Воспоминания о детстве в Руконгае настроения не поднимали, и Ренджи угрюмо смотрел на почти счастливого Кучики. Чтобы стало хоть чуть-чуть теплее, лейтенант сел и обхватил колени руками. Уставившись в одну точку, он настолько погрузился в размышления о своей нелегкой судьбе, что едва не подскочил, когда сверху раздался голос капитана:
- Когда я был маленьким, дедушка часто брал меня с собой на террасу смотреть на метель. Он говорил, что снег - это лепестки волшебной зимней сакуры, которая растет на замерзших реках и озерах.

Ренджи подозрительно посмотрел на Бьякую: не издевается ли над ним капитан? По бесстрастному лицу было не понять. Но "волшебная зимняя сакура"? Бред какой-то. И зачем Кучики вообще это сказал? Неужели сейчас опять расскажет какую-нибудь очень поучительную и занудную притчу, переполненную туманными метафорами? Лихорадочно ищущий подвох лейтенант не заметил веселых искорок в фиалковых глазах Бьякуи. А тот продолжил, улыбаясь краешком губ:
- Эта история казалась мне ужасно скучной. На террасе было очень холодно, и я не понимал, как можно так долго пялиться на падающий снег, но не смел сказать об этом дедушке. А вот бабушке я признался. И тогда она рассказала мне откуда на самом деле берется метель.

На этом месте Ренджи окончательно поник. Все шло к тому, что ему придется выслушать лекцию о пользе образования. Но следующие слова капитана превзошли все его ожидания.
- Когда наступает зима, издалека, с самого крайнего севера приползают к нам пушистые снежные змеи.

Бьякуя стоял спиной к своему лейтенанту, вглядываясь куда-то в сердце метели. Но его голос, обычно такой ровный и холодный, вдруг изменился, стал очень уютным и каким-то бархатным. Ренджи ловил каждое слово, каждую интонацию, боясь пропустить что-то настолько важное, что без него все остальное потеряет смысл.

- Несмотря на свой густой белый мех, снежные змеи всегда мерзнут. В поисках тепла они ползут и ползут вперед, забираясь в звериные берлоги и человеческие дома. И если им попадется на пути горячее живое тело, они обовьют его, сожмут в морозных объятиях и не отпустят, пока не выпьют все тепло.

Ренджи вздрогнул: именно это они и чувствовали каждую зиму в Руконгае. Словно кто-то невидимый обволакивает их холодом, лишая последнего тепла.

- Снежные змеи никогда не согреются, даже если устроятся спать в огне. Пламя просто потухнет от их прикосновения. Они ползут и ползут вперед, и если их не остановить, то все живое на земле превратится в ледяные статуи. Поэтому следом за змеями с самого крайнего севера бегут на толстых лапах пушистые снежные коты. И когда они настигают свою добычу, то бросаются на нее... - и тут Кучики-тайчо прыгнул. Он словно взаправдашний кот взвился вверх с места, уже в прыжке развернулся и схватил за плечи заслушавшегося Ренджи.

- Ааа! - заорал не ожидавший ничего подобного Абараи и вскочил. А весело улыбающийся рокубантай тайчо закончил:

- Вот так снежные коты бросаются на снежных змей, и треплют их и рвут так, что шерсть их летит во все стороны белым холодным пухом.

Несколько секунд Ренджи осмысливал услышанное, а потом расхохотался. Все-таки у него самый лучший, самый потрясающий капитан во всем Готее! Они стояли на холодной, продуваемой всеми ветрами террасе и смеялись, глядя друг на друга. Когда бурное веселье схлынуло, Бьякуя сказал:
- Вот поэтому я очень люблю смотреть на метель.

Он ловко устроился на перилах и снова начал вглядываться в пляску снежинок в воздухе. Ренджи согласно кивнул. Он вдруг заметил, что больше не мерзнет, наоборот, ему очень тепло и уютно от чудесной сказки, которой капитан поделился с ним, словно теплым одеялом. Абараи уселся поудобнее и, все еще улыбаясь, принялся смотреть, как в сердце метели извиваются пушистые снежные змеи и как ловят их пушистые снежные коты.

Выходной
- Завтра у нас выходной, - объявил святой отец Николас Д. Вольфвуд, прислоняя к стене крест, полный божьей благодати. Ваш недоуменно посмотрел на него поверх желтых стекол. Слово "выходной" было из другой жизни, где веселые нарядные люди по утрам уходили на работу, а вечером возвращались домой, обнимали детей и садились ужинать за стол, накрытый клетчатой скатертью. У бездомных бродяг, зарабатывающих деньги когда повезет, а синяки и шишки - постоянно, выходных не бывает.
- На этом переходе мы выиграли один день, - сказал Николас, открывая окно и закуривая. - Его мы можем потратить на то, чтобы ни от кого не убегать и никого не догонять.
- Разве в гостинице можно курить? - спросил Ваш. Священник пожал плечами.

В городе, в который они вошли уже под вечер, был карнавал. Люди приезжали, казалось, отовсюду, и Вашу и Вольфвуду удалось снять только одноместный номер в маленькой гостинице на окраине. Да и то, за тесную комнату с единственной кроватью пришлось заплатить втридорога.
- Выходной так выходной, - улыбнулся Паникер и плюхнулся на кровать. - Я первый занял!
- Ничего подобного! - возмутился Николас. - Во имя мира и любви ты должен уступить мне кровать!
- Во имя мира и любви ты можешь поспать рядом, - фыркнул Ваш.
- И что ты думаешь, я откажусь?
И Николас действительно улегся на комковатый матрас, изрядно потеснив друга.

Утро началось с жалобных стонов. Кровать явно не была рассчитана на двух крупных мужчин, и спали они наполовину с нее свесившись. В итоге у обоих затекло все, что только можно.
- Как я ненавижу это твое "за мир и любовь"! - страдальчески протянул Вольфвуд.
- Это все потому, что ты вдруг решил, будто не можешь поспать на полу, - Ваш разминал потерявшую чувствительность руку. Мужчины переглянулись и расхохотали. У них был выходной, и даже такое болезненное пробуждение не могло его испортить. Умывшись и наскоро перекусив, они вышли из гостиницы навстречу приключениям.

- За мир и любовь! Мир и любовь! - орал совершенно счастливый Ваш, проносясь мимо Вольфвуда верхом на раскрашенной в яркие цвета лошадке. Николас махал ему рукой: на каруселях его ужасно укачивало, но признаваться в этом он не собирался. Зато святой отец очень лихо водил маленькие квадроциклы и не закрывал глаза на американских горках.
- Николас, смотри, петушки на палочках! Давай купим! И еще сладкой ваты и мороженого!
Вольфвуд старательно изображал старого папу, уставшего от детских капризов, но на самом деле он был в таком же восторге, как и Ваш. Может быть потому, что у него были родители, которые когда-то давно, три вечности назад, водили его на карнавал. В этом плане Николас считал себя куда счастливее напарника.
- Николас, смотри, тир! Пойдем постреляем! - Ваш пританцовывал на месте от избытка чувств. Если бы его руки не были заняты разнообразными лакомствами, он бы еще и жестикулировал. Священник притворно тяжело вздохнул, и они пошли к желтой палатке с надписью "ТИР".

- Йес! Собака моя! - Вольфвуд торжествующе потряс игрушкой в воздуху.
- Мой грузовик круче, - возразил Паникер, проверяя, хорошо ли крутятся колеса.
- Ни хрена! К тому же у меня еще есть надувной топор.
- А у меня говорящая кукла!
Хозяин тира злобно косился на двух великовозрастных идиотов и думал, что в следующем году он не будет вешать табличку "Попал - следующий выстрел бесплатно!". Мерзавцы заплатили за один выстрел каждый и собрали все призы, рассчитанные на три дня карнавала.
- Пфф, - голос Вольфвуда был полон презрения. - Куклы - для девчонок!
- Дяденьки, если вам не нужна эта кукла, отдайте ее мне, пожалуйста! - раздался робкий голосок откуда-то снизу. Мужчины огляделись, ища его источник, и заметили маленькую девочку в грязном платье. Замурзанная мордашка, босые ноги и особый взгляд выдавали в ней беспризорницу. Ребенок замер, готовый сбежать при малейшей опасности.
- Держи, - Ваш присел на корточки и протянул девочке куклу.
- Спасибо, дяденька, - она сделала неуклюжий книксен, схватила игрушку и побежала прочь.
- Какая вежливая девочка, - удивился Паникер, вставая.
- Ага, - Николас привычно смял в пальцах сигарету. Провожая маленькую беспризорницу взглядом, он увидел стайку таких же чумазых ребятишек, поджидающих свою подружку.
- Девочка, подожди! - крикнул священник. Та замерла. - Зови сюда своих друзей. Кто первым добежит, получит вот эту собаку!

В гостиницу они вернулись с пустыми руками и карманами. Ваш тут же плюхнулся на кровать, Николас устроился рядом на полу.
- Выходной - это здорово, - уверенно заявил Паникер.
- Особенно - во имя мира и любви! - ухмыльнулся Вольфвуд.


от хорошей девушки tati-san с ЖЖ:


Абарай Ренджи с детства ненавидел поражения.
Синяки и ушибы от палки взрослых, урчание в пустом животе и ночевки на холодных ступеньках под дождем, когда боишься даже пошевелиться, что бы не растерять с трудом накопленное тепло, а рядом мерзнут те, кто верил в тебя до конца, быстро научили рыжеволосого оборванца: поражение - это Больно.
Пройдя жар битвы, когда с лязгом сталкивающиеся мечи, кажется раскаляются в руках, и не замечаешь собственных ран, когда вкладываешь все силы в последний решающий удар, когда кажется еще чуть-чуть и вот она - победа!- только руку протяни! и срываешься в пропасть в самый последний момент, а кто-то другой с легкостью делает то, что тебе не удалось, будущий лейтенант шестого отряда понял: поражение - это досадно.
Ледяной, безразличный взгляд, словно смотрящий сквозь, спокойный, ровный голос,невыносимый скучающий тон, который заставляет беситься в глубине души, от осознания того, что ты не просто не заслуживаешь внимания, тебя не существует, убедили лейтенанта шестого отряда: поражение - это унизительно.
Но кто же знал, что победа на вкус окажется... такой?
Абарай Ренджи крепко сжимал белое хаори с эмблемой шестого отряда, еще хранящее запах лаванды и не мог уснуть...завтра ему предстояло впервые явиться на собрание капитанов.


от Kyouraku-taicho, который не любит бьякурены, но все равно самоотверженно написал вот по этой картинке))))):



- Нет, ну вот ты представляешь? Я к нему подлетаю в шунпо, думал не заметит, и финт с разворота, которому ты меня научил. Он отбивает. Я отлетаю, думаю сейчас еще одну фишку применить, а тут, р-р-р-раз, и мне кончик катаны в глотку упирается, и он еще голосом таким, ну вот ты знаешь, только он так умеет, «Проиграл». И ведь не скажешь ничего. Как сопляк какой-то, - расстроено закончил Ренджи.

- Угу, - отрешенно ответил уже основательно набравшийся Иккаку. Эту историю за вечер он уже слышал раз третий.

- Мадараме-сан, помоги, а? – Абарай просящее посмотрел на офицера.

- И как я тебе помогу? Сам что ли твоего Кучики завалю?

- Ну… Ну ты же такой крутой. Потренируйся со мной?

Иккаку тяжело вздохнул. Вот именно сейчас ему уж точно не хотелось никуда тащиться. Теплый вечерок, цикады стрекочут, Ячиру уже спит, сакэ в бутылке так заманчиво плещется. Но ведь не отстанет пацан, будет ходить и клянчить. С одной стороны и жалко его, проигрывает какому-то там Кучики постоянно, а с другой… Так лень.

- Мадараме-сан… - снова начал Ренджи.

- Да идем-идем, - не выдержал Иккаку и поднялся с нагретого деревянного пола. – Только если этого своего не победишь, больше тренировать не буду.

***

На следующее утро Ренджи с гордо поднятой головой и светящийся, как лампочка ватт в двести, вошел в офис шестого отряда. Бьякуя сидел с прямой спиной и подписывал отчеты, которые ровными стопками громоздились на его столе.

- Доброе утро, тайчо! – громко поприветствовал Абараи капитана.

- Доброе утро, - не отвлекаясь от документов, отмахнулся Кучики.

- Тайчо, а пойдемте, потренируемся! – улыбка Ренджи уже могла посоревноваться в яркости с трехсотваттной лампочкой.

- Тебе мало было вчерашнего?

- Нет, ну, тайчо, в этот раз я вас точно побежу… То есть, победю… То есть… - он замялся, пытаясь подобрать правильное слово.

- Ты имел ввиду «сможешь победить»?

- Да!

- Нет, Ренджи, не сможешь, - Бьякуя посмотрел на лейтенанта и отметил про себя, что его гиперактивность, порой, раздражает.

- А вот пойдем и проверим.

- Хорошо, - капитан вздохнул, понимая, что проку отнекиваться мало, а вот выгоду извлечь можно. – Только с небольшим условием. Если ты проиграешь, то месяц будешь тренировать на плацу рядовых, а в свободное время разгребешь мусор у себя на столе.

Ренджи инстинктивно посмотрел в тот угол, где горой были навалены его вещи. Бумаги несистематизированно разбросаны, крошки, пролитые чернила, под циновку затолканы рваные таби. Представив себе, как все это убирать и приводить в состояние, угодное тайчо, Абарай сглотнул. Но желание наконец-то доказать капитану, что он не хуже него пересилило любой страх. Тем более, не зря же он весь вечер провел, тренируясь с Иккаку, пока на крики не пришел Зараки-тайчо и не надавал обоим по шеям за то, что чуть не разбудили Ячиру.

- Согласен, - твердо ответил лейтенант, сжимая рукоять Забимару.

***

Плац был вычищен чуть ли не до блеска. Парочка рядовых, завидев приближающиеся фигуры начальства, тут же предпочли смыться подальше. Не дай Ками, Кучики-тайчо лишнюю соринку найдет. Поедом съест.

- Начинай, - холодно проговорил Бьякуя, вытаскивая из ножен Сенбонзакуру. Все примочки лейтенанта, и все его фишки он знал наизусть, а соревноваться в скорости с учеником Йоруичи было вообще делом последним.

Ренджи перехватил поудобнее катану и ушел в шунпо, оказываясь за спиной капитана, и нанес удар. Бьякуя резко отскочил, пропуская меч лейтенанта в паре сантиметров от себя. Но тот не унывал, продолжал наступать, перенимая тактику Мадараме «лучшая защита – это нападение». Кучики ловко уворачивался или отбивал удары, но в какой-то момент эта забава ему надоела. Абарай успел только почувствовать легкое дуновение ветра над ухом, махнул наугад и почувствовал, как снова острие занпакто капитана упирается ему в шею.

- Проиг…

И тут случилось то, чего никто не ожидал – ни гордый тайчо шестого, ни упертый фукутайчо. Тоненькие ниточки, держащие кенсейкан лопнули и украшение Главы Дома упало на запыленный их битвой плац.

- …рал, - закончил, довольно улыбающийся Ренджи.

Бьякуя нахмурился, убрал меч, подобрал с земли кенсейкан и, пошел в сторону офиса. Абарай сглотнул, выбесить капитана никак не входило в его планы. Но тот преподнес лейтенанту очередной сюрприз. На полпути он обернулся, его губы тронула легкая улыбка.

- Но мусор ты все равно уберешь.

- Есть, тайчо!


ЧАСТЬ 2 =========ПЛОДЫ МОИХ ТРУДОВ
Здесь я сейчас выложу сразу кому и что должен, а потом буду писать и поднимать.
Начну с картинки, которая пришла ко мне с ЖЖ от тайчо:


Врач снял перчатки и стал выписывать рецепт. Он пока еще не очень хорошо знал иероглифы, поэтому каждое название дублировал по-английски, чтобы не ошибиться.
-Поверьте, О-Сино-сан, я бы рад сказать, что это просто обострение чахотки. Но я давал клятву Гиппократа, и не могу врать пациентам. Попробуйте все указанные мной процедуры, обязательно лечитесь ртутью. Я знаю, о чем говорю, О-Сино-сан. Лечение может отсрочить смерть на весьма долгий срок. Но о полном выздоровлении, увы, и речи быть не может. И, конечно же, не советую Вам продолжать..кхм... работу. Она только ухудшит ваше положение, да и клиенты будут недовольны. Жаль, жаль такое говорить. Но Вы мудрая женщина, О-Сино-сан, Вы справитесь. А теперь вынужден откланяться.
Сидящая на краю кровати женщина рассеянно кивнула. Стоя в дверях, доктор чуть задержал на ней взгляд.
Кто бы мог подумать, что блистательная О-Сино, так самая несравненная куртизанка с белоснежной кожей, алыми крохотными губками, блестящими гладкими черными волосами, дорогими яркими одеждами на самом деле окажется... такой. Какая там женщина! Бедная больная девочка. И совсем она не красивая. Кожа землистая, нездоровая, края глаз и рта скорбно опущены, тусклые волосы прихвачены чем-то наспех, фурисодэ невразумительного цвета слишком большое, все норовит сползти с плеч, и она его постоянно поддерживает, выпрастывая их складок ткани птичьи ручки.
Врач не любил говорить диагнозы самому пациенту. Дело пациента - верить в то, что все будет хорошо, и бороться. А для остального есть друзья и родственники. Но какие, скажите на милость друзья и родственники у проститутки!
Доктор приподнял край шляпы (если женщина - не леди, это еще не значит, что можно перестать быть джентльменом) и вышел из комнаты. На лестнице остановился, чертыхнулся и принялся возвращаться. Вечно он забывает у больных пенсе. Купил исключительно для важности, на носу всегда их носить неудобно - вот и теряет постоянно.
-О-Сино-сан, я на секун... - мужчина открыл дверь и тут же несколько раз моргнул. Но диковинная картина не исчезла.
О-Сино по-прежнему сидела на кровати. Ничто в ее позе и лице не изменилось - только губы подрагивали. Женщина что-то негромко и очень быстро бормотала по-японски.
Но фурисодэ, то самое фурисодэ, которое было ей велико! Ткань болотного цвета как будто пошла рябью. Одна складка перетекала в другую, все это бурлило, вздымалось и оседало, изменялось - и в завихрениях ткани (ткани ли?!) можно было четко увидеть переплетенные тела, мужские и женские, как будто сведенные судорогой. Обнаженные спины, груди, ноги... Искаженные от страсти лица, анфас и профиль.
С глухим всхлипом, который получился вместо вопля, врач выбежал из комнаты, снова забыв о пенсне.
О-Сино проводила его быстрым незаинтересованным взглядом - и продолжила вспоминать свою жизнь.


Для Юмичики-отморозка по вот этим вот аж двум сразу картинкам:

и
-Ты мне объясни одну единственную вещь, - Иккаку говорил немного неразборчиво, потому что приходилось то и дело рвать зубами самодельные бинты (кто-то из жителей Руконгая без простыни остался, но что уж поделать) - ты вроде быстро бегаешь, высоко прыгаешь, меч выхватываешь ничуть не медленнее меня. И дерешься как падла, ну, хорошо в смысле. А теперь внимание, вопрос: это ж каким ебакваком надо быть, чтоб споткнуться о камень посреди драки и так наебнуться, что я теперь вообще не понимаю, что у тебя с ногой. Вроде, не сломал - а че-то распухло.
-Если я порвал сухожилие, то моя карьера фехтовальщика окончена. - замогильным голосом сообщил Юмичика, сопроводив свои слова куда менее пафосным сопением. - пойду и выпущу себе кишки. Или нет, кишки некрасиво. Отравлюсь. Хотя, тоже не подходит, язык опухнет. Может, горло перерезать?
-ага, попизди тут у меня. - хмыкнул Мадараме, затягивая узел - походишь так пару дней, станешь как новенький. И все-таки никак в толк не возьму. В прошлый раз ты того говнюка порешил у реки, да еще и во время дождя. Там вообще все мокрое было. А сейчас на сухом булыжнике поскользнулся.
Юмичика надулся, как мышь на крупу, и пихнул Иккаку в грудь здоровой голой пяткой.
-Отстать от меня. Не знаю. Не нравится ходить с таким ебакваком, как я, скатертью дорога.
Ойкая и цедя ругательства сквозь зубы, Юмичика заковылял к дому, стараясь идти как можно быстрее, чтобы это убоище не заметило, как он покраснел.
Ни за какие сокровища мира он не признается этому крокодилу, что споткнулся и упал, потому что засмотрелся на то, как он дерется. Ну просто совершенно же невозможно оторваться, когда у мужика ТАК мышцы под кожей перекатываются!
-да подожди ты! я так, шутейно... Ишь припустил, уже и похохмить нельзя. Да стой ты! Ну вот, блин, я ж говорил....
Мадараме вздохнул и пошел поднимать Юмичику, который все-таки наступил больной ногой в канаву.

***

-Ты мне объясни одну единственную вещь, одну, и все, - Юмичика устало прикрыл глаза. - Как получилось, что эта гнида так сильно тебя пырнула? Я ж ее вот только что меньше, чем за десять минут, завалил!
" и даже по-настоящему шикай активировать не пришлось".
Аясегава сидел на земле и обнимал Мадараме за шею, чтобы голова повыше находилась. Ниже ключиц все косодэ насквозь промокло от крови. Ничего фатального, конечно, жить будет, надо только медиков теперь дождаться. Но все равно, какого черта?! Они ведь были только вдвоем, хоть банкай показывай! Да что за бред, чтобы такого слабака завалить, никакого банкая не нужно!
Впрочем, это у себя в голове Юмичика орал, топал ногами, брызгал слюной и пинула тупого друга по почкам, за то что тот такой болван. На деле же пятый офицер то и дело протирал рукавом вспотевшую лысину и чуть покачивался, как будто убаюкивал Мадараме.
-да че она там пырнула... ха, фигня какая! - с трудом ворочал языком Иккаку - я просто лбом о столб приложился, потому и вырубился. А тут ты... а так бы я ее ого как заломал!
-ага, конечно, десять раз. - фыркнул Юмичика. - лежи и помалкивай, и так уже по-моему дышишь через дырочки вот здесь, здесь и здесь, а не как все нормальные люди.
Иккаку обиженно заворчал и почесал нос о косодэ друга, чтоб тот не видел его лица.
Ведь действительно, идиотская причина для проигрыша - то, что засмотрелся, как красиво Юмичика управляется со своим Фудзикудзяку. Как с веером танцует, ей-ками. Аж захотелось, да, вот прям посреди драки... Ну и вот.
-больно красиво ты махаешься, гад... - абсолютно неразборчиво буркнул третий офицер,и тут же сделал вид, что заснул.


Для Saito Sigure по вот этому вот шыдевру)))) гыг, что выросло то выросло Ж))))


Если бы в тот день во дворце Лас Ночес каким-то макаром оказался сторонний наблюдатель, он непременно стал бы свидетелем странной картины. По коридору шел Ичимару Гин и нес перед собой чуть ли не на вытянутых руках коробку с фломастерами всевозможных цветов.
-здравствуй, Ичимару Гин. А куда это ты идешь? - спрашивали все арранкары, которые встречались Гину на пути. Даже Халибел спросила. Фломастеры все-таки. Разноцветные.
-я иду рисовать на лбу у Старка половой член! Пенис! Х*й, если выражаться нашим простым руконгайским языком. - немедленно отвечал Ичимару таким отвратительно жизнерадостным тоном, что все любопытные тут же ретировались, даже не вникнув толком в суть ответа. И только Люппи в ответ радостно улыбнулся и замахал длинными белыми рукавами.
-Ичимару-сама, а возьми меня с собой! Я тоже хочу нарисовать на лбу у Старка половой член... пенис... х*й, если выражаться вашим простым руконгайским языком.
-Конечно, пойдем! - Казалось, улыбка Ичимару сейчас станет шире его лица и зацепится за уши. - Ты мне так поможешь, я буду тебе тааак признателен.
Люппи действительно пригодился Гину. Им даже не пришлось заходить в комнату Примеро. Люппи подхватывал фломастер тентаклем и запускал его в спальню Старка. А Ичимару руководил процессом.
-Вперед... левее..еще левее... так, уже вот-вот... теперь чуть вниз... рисуй! Ты же умеешь рисовать половой член, да, Люппи... ну, пенис... х...
-Да, я умею рисовать х*й, Ичимару-сама! - полным неподдельной детской радости голосом отвечал Люппи.
В результате импровизированного урока рисования Старк обзавелся не только схематическим изображением мужского детородного органа на лбу, но еще и синим кругом вокруг глаза, таким же синим осьминогом на левом виске и желтой вдохновенной загогулиной на правой щеке. Ичимару и Люппи разве что не прыгали на месте и "уиииии" не пищали. Люппи, кстати, все-таки запищал. Когда подальше от комнаты Примеро отошел.

***

-Старк... - на Лиллинет дергались все возможные жилки - Старк...
-Что? - зевнул Примеро.
-У тебя на лбу половой член нарисован. Пенис. Х*й, проще говоря. Зеленый.
-Даа? - не особо воодушевленно поинтересовался Старк. - А больше у меня там ничего не нарисовано?
-Нарисовано. Круг синий вокруг глаза. И осьминожка. Тоже синяя. И желтая загогулина на правой щеке.
-Как познавательно. В следующий раз придумай что-нибудь более убедительное, чтобы поднять меня с кровати. - Старк перевернулся на другой бок и захрапел.
Так и ходил еще дня три, пока наконец случайно не прошел мимо Улькиорры и не узрел в зеркально чистых глазах Кватро свое отражение.
-Хм. И правда. Половой член. Пенис. Х*й, как говорит Ичимару. - меланхолично заметил Примеро. Делайте вид, что его тут не нарисовано. А то я вам все такой же нарисую. Только красный.
Ну, все и перестали замечать. А потом зеленый х*й как-то сам сошел.


Для Kyouraku-taicho по вот этой вот:



Трудно, конечно, поверить в такой бред, и все же, невероятно, но факт: очень редко, по особым случаям, Куросаки Ишшин мог чувствовать себя неловко. Да-да, представьте себе, даже если его наглая небритая, но такая чертовски обаятельная морда будет нецензурно орать об обратном.
И вот сейчас, сидя на заднем сидении роскошного лимузина рядом с Ишидой Рьюкеном, Ишшин это самое и испытывал - неловкость.
Но не таков был Куросаки-старший, чтобы пасовать перед трудностями. Когда становилось худо, всегда приходил на помощь он, неистовый и неудержимый, поток Ишшиновского сознания. Куросаки был щедрым человеком, и с радостью изливал сей словесный водопад на своего невольного попутчика.
-Знаешь, на кого мы сейчас похоже, а Рьюкен?
Ишида-старший произнес что-то неразборчивое, но пока еще нейтральное и, видимо, призванное изобразить вежливый ответ. Ишшина лаконизм соседа не смутил.
-На двух неудачников из тупого реалити-шоу. Ну, типа, боролись за внимание красотки-супермодели, а она подумала, что мы геи, ну и послала... Кстати, на пару пожилых геев мы тоже похожи, спешу тебя огорчить. Водитель наверное думает, что мы заказали авто, дабы отметить Серебряную Свадьбу... хотя нет, я-то ладно, трухлявый пень, но ты еще слишком юн для серебряной свадьбы. Пусть будет не серебряная, а, предположим.... ну... как там у нас называется свадьба, которая на десять лет совместной жизни?
-Оловянная. Или розовая. И не спрашивай, почему. Лучше покури. - По-прежнему виртуозно не встречаясь с Ишшином взглядом, Рьюкен протянул ему уже заботливо зажженную сигарету. Но опыт не пропьешь, и Куросаки мог прекрасно болтать и с сигаретой в зубах.
-А теперь мы похожи на двух Джеймов Бондов. Только ты детям не рассказывай, что тут курить внутри можно. Им рано и вредно, и вообще... мне тут в больницу аудиотренинг по борьбе с вредными привычками прислали. Там так все наглядно! Диктор сначала кааак заорет: ВОДКА ЯЯЯЯД!!! А потом так уже спокойнее: табак - это смерть. Жрать - это излишне. Ебаться - это стыдно. Пиво - это мерзко. Гандоны - это...
-Мы приехали. - голос Ишиды звучал все еще спокойно, но чувствовалась в нем натянутая струна. Так говорят пленные партизаны, которые слишком горды, чтобы проронить хоть звук, но им уже третий час подряд загоняют спички под ногти, и силы героев на исходе.
-Ух, аж муражки по коже. Наши мальчики стали совсем-совсем взрослыми. - глаза Ишшина опасно увлажнились. Рьюкен ограничился тем, что поправил очки. Оба отца семейств чинно вышли из автомобиля, поправляя галстуки.
-Ичиго! Урью! - Ишшин явно наслаждался ролью свадебного генерала. - Смотрите, какой мы вам подарок на выпускной отгрохали! Хватайте своих девушек и быстрее сю...ээээ, а где наши дети?
Последний вопрос был адресован одиноко стоящему у ворот школы Кейго, однокласснику (теперь уже бывшему) Ичиго.
-аа...а Ичиго просил передать, что они с Урью, Иноуэ, Садо и Рукией пошли мир спасать.
-Что?! опять?! - от досады Ишшин швырнул сигарету на асфальт и раздавил ее ногой. - Ну вот, блин, теперь ищи их свищи. Придется продлевать. Рьюкен, как насчет еще пару часиков поколесить по Каракуре? Там вроде в бардачке должно шампанское быть...
-Нет, я буду спасать сына. Я не могу иначе. - Поспешно открестился Ишида. - если судить по рейяцу, они совсем неподалеку пока. Надо спешить. - И действительно, на всех порах припустил в сторону, противоположную от Ишшина и лимузина.
-отцовская любовь - умиленно и понимающе протянул Куросаки-старший - даже годы не способны ее притупить. Рьюкен, меня подожди!

Для Vendy V.L. вот по этой (даа, я читаал этот комикс))):



Мацумото никогда не пропускала праздники. От дружеских подколок отшучивалась тем, что одежды у нее носить не переносить, в Сейретее ходишь только в форме - надо же где-то обновки показывать. Но на самом деле, Рангику обожала праздники примерно по той же причине, что, к примеру, Ренджи с Рукией, или Шухей. В ее детстве таких радостных ярких дней не было вовсе.
Но странное дело, выбираясь на конец на какой-нибудь фестиваль фейерверков или ханаби, Мацумото сама не замечала, как отбивалась от толпы друзей, и начинала гулять в одиночестве. Нет, они ее не тяготили, но и в одиночестве она не скучала - это как-то само выходило.
Конечно, подходили знакомиться. Конечно, ухаживали. Мацумото машинально отвечала, что ждет друга. Какого еще друга, иногда спрашивала она сама себя? Никого же я не жду... и продолжала гулять в одиночестве среди яркой толпы.
Вдруг кто-то сзади схватил ее за плечо.
-А вот руки распускать не на... - Рангику резко обернулась, отталкивая наглеца... и столкнулась лицом к лицу... нет, вернее, лицом к морде... в общем, с раскрашенной маской Кицуне.
Шутник был худой и высокий, и держал в длинных пальцах что-то яркое и блестящее. Шарик-темари. Человек в маске протянул игрушку Мацумото.
Он так и стоял, протягивая руку, а лейтенант десятого отряда Мацумото Рангику была уже не в гудящей праздничной толпе. Она снова, как много-много лет назад, стояла в залатанном коротком юката на холме и с завистью смотрела на далекие огни праздника. Кто-то сзади схватил ее за плечо. Она резко оборачивается, видит лисью маску, пугается, злится, заносит сжатую в кулак руку... но тут перед ее лицом появляется яркий шарик темари. Ичимару снимает маску и улыбается. Нет, не растягивает рот от уха до уха, как обычно, а именно улыбается, как все живые люди. Рангику плачет. Маленькая Рангику. Взрослая Мацумото-фукутайчо не плачет. Она просто стоит, как каменное изваяние, и молчит. Человек в маске, подождав немного, кладет темари ей в руку, склоняя голову чуть на бок, отворачивается и быстро уходит.
-Подожди! - оживает Рангику. - Ты... как ты...здесь...
Человек в маске снова оборачивается, подносит длиннющий бледный палец к нарисованному рту и скрывается в толпе.
Мацумото его не преследует. Она тоже отворачивается, и идет искать в толпе пушистую белую макушку, чтобы подарить темари капитану, и потом весь вечер слушать его ворчание по поводу возраста и глупых детских подарков. Потом она предложит подарить безделушку Хинамори, Тоширо будет краснеть, она будет смеяться, потом они вернуться в Сейретей и от души напьются с друзьями. Вот чего она точно не будет делать - так это плакать и думать об Ичимару Гине.


Для Nemhain по вот этой (я помню, что вроде как это перс из какой-то яойной игры, но кто такой, не знаю вообще, так что решил, что сам придумаю, кто это))):


Есть ли на свете хоть что-нибудь более странное, чем парень с большой агрессивной татуировкой вокруг шеи, бороздами шрамов на руках и проклепанным здоровенным байкерским поясом, но при этом идущий по улице с блаженной улыбкой на лице и насвистывающий попсовый мотивчик? Ну, разве что этот же самый парень, несущий перед собой в корзинке трех маленьких котят.
-тили-бом, тили-бом, приходите в кошкин дом... - фальшиво мурлыкал он себе под нос. - я назову вас Атос, Портос и Арамис... Вот ты - самый толстый, будешь Портосом. Ты самый серьезный, значит, Атос. А ты все время мяучишь и вылизываешься, будешь Арамис. Будем жить вчетвером, у меня весело, вот увидите! Вообще, я раньше жил один, и у меня там было скучновато, откровенно говоря. Но теперь нас же четверо! Будет хорошо, по крайней мере, я на это надеюсь. Придется при вас стать Д'Артаньяном... Знаете, всегда мечтал, чтобы у меня была команда...
На него напали, сзади, без предупреждения, но парень резко рванулся в бок, как будто ждал подлого удара. Отскочил на пару шагов. Противников было пятеро. Котята в корзинке испуганно запищали.
-Эх, Вы... - притворно обиженно покачал головой молодой человек. - А как же "один за всех, и все за одного?". Ладно, черт с вами, вы пока еще маленькие, смотрите и учитесь.
Он аккуратно поставил корзинку на асфальт. Когда поднялся, все пятеро были уже совсем рядом. Того, кто напал на него со спины, парень схватил за горло. Скрюченные пальцы, удар "когти орла" - горло и кадык разорваны к чертям собачьим. Потом развернуться к двоим, тому, что поближе, ногой в живот, а третий нож достал, вот падла, ну ничего, выкрутить запястье, вырвать нож, и в живот, как учили, снизу-вверх, снизу-вверх. Номер два очухался, надо же - ну так всадить крепышу нож в основание шеи, бррр, мерзкий звук, никогда его не любил. Так, а где оставшиеся двое? Черт, убегают! Нет уж, так не пойдет! Парень швырнул в одного нож, попал опять в основание шеи, последнего догнал и долго бил лицом об асфальт, пока тот не затих.
-Тише, тише, не мяучьте так жалобно, вы всю душу из меня вынимаете... - мгновение спустя причитал он над корзинкой. - Есть, наверное, хотите, маленькие мои... сейчас организую, обязательно организую... надо мне только до дома дойти, и руки вымыть.
Продолжая тетешкаться с котятами, молодой человек продолжил свой путь.

Бля, макабр какой-то вышел 0_о"


Для Хоакина по вот этой (прости, что получилось так лаконично, но блин, я сразу вспомнил про этот прикол Ж))):



-Че уставились? Давайте дальше махаться, салаги! - радостно проорал Кенпачи, кровожадно пырясь на изрядно растерявших пыл Иккаку и Ренджи.
-З-зараки-т-тайчо.. у В-вас з-за спиной... - подал наконец голос Абараи.
-оой, блять, рассмешил. - капитан 11го весь прямо лучился счастьем. - тоже мне, хитрый военный ход. Отвлек внимание, ага. Ты еще скажи, что там птичка пролетела.
-Нет, реал, Зараки-тайчо... у Вас и правда за спиной... - присоединился к увещеваниям Мадараме - всегда, как Вы повязку снимете...
-Ну вашу маму, мне уже аж самому интересно, че там у меня....ААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!! - Кенпачи с ухмылкой обернулся и тут же испустил полный ужаса вопль, увидев огромный жуткий череп, который, казалось, был соткан из ослепляюще-желтой рейяцу. - ЧЕЭТАЗАХУЙНЯУМЕНЯЗАСПИНОЙЯВАЩЕЧУТЬНЕОБОСРАЛСЯЩАС!!!
И, не дожидаясь ответа от вконец опешивших Ренджи и Иккаку, принялся убегать от неведомой хрени. Отбегал на несколько метров, оборачивался, чтобы достойно принять бой, видел жуткую харю на том же расстоянии, снова испускал жуткий вопль, снова бежал, а потом все повторялось.
Кенпачи бегал так до вечера, и еще не известно, как долго он мог бы этим заниматься, не додумайся Юмичика позвать Ямамото, который все объяснил и уговорил Зараки остановиться и просто надеть повязку обратно. Уговоры шли с активным применением посоха со-тайчо, но слава ками, все хорошо, что хорошо кончается.
С тех пор Зараки Кенпачи всегда встречал врага лицом к лицу и шел по жизни с гордо выпяченной грудью. И никогда не оглядывался.


тоже с просторов ЖЖ, для одной хорошей девушки:



Как бы европеец ни любил Японию, японцем ему не стать. Можно бесконечно долго изучать историю, литературу, искусство, быт, нравы - что угодно. И все равно на вопрос "как стать настоящим японцем?" сами японцы будут удивленно пожимать плечами и отвечать: разумеется, родиться здесь.
Но я старался, я действительно делал все возможное. Я забыл свое старое имя. Я научился не замечать вежливые, но косые и подозрительные взгляды. Я сам стал верить, что это неважно, какого цвета у меня кожа, волосы и глаза, какого эти самые глаза размера. Я верил, что главное - это искреннее желание, это трудолюбие и старание.
Но на самом деле, я делал все это не для того, чтобы стать настоящим японцем. Я не хотел понять страну восходящего солнца - я хотел понять тебя. Я хотел понять, как тебя правильно любить, научиться этому, и после вечно любить так, как умеют любить только в Японии.
Я совершил свою главную ошибку, когда поверил, что мне это удалось.
И все-таки, похоже на то, что я понял Японию. Потому что сейчас, когда твой меч у моего горла, я понимаю, почему так произошло. И понимаю, что так надо.
Мне уже очень долгое время часто снится один и тот же сон. Я стою на коленях, и самый красивый на свете самурайский меч плавно входит в мое плечо, прямо над ключицей. Мне очень грустно и больно, но я не сопротивляюсь. Мне больно от того, что все это слишком красиво. Я целую руку, держащую клинок. Теперь я, кажется, понял, к чему был этот сон.
Сейчас я не могу дотянуться до твоей руки, чтобы поцеловать ее. Но ведь у вас, самураев, меч считается продолжением руки, верно? Чтож, тогда я поцелую кончик клинка, это будет равноценно.
Вот так, правильно. Дай мне еще пару мгновений, пожалуйста - я хочу тебе улыбнуться. Вот, и все. А теперь делай, что хотел. Пусть этот сон закончится, как должно.


то, что будет сделано в самом скором времени:

для Шредингерской кошки вот по этой:





для Катанагари Кодзё вот по этой (хотя видит ками, выбор был непрост))))))



для Ирч [ака ЧП] вот по этой:




жду картинок от Umi No Iruka