да, я заебал флудить, но это должно быть тут!

[Last-Optimist]

09.10.2009 в 20:19

Пишет  Юмичика-отморозок:

Нет, даже не ждите от меня комментариев к последней главе. Со мной и так все понятно.
Я всегда ненавидел хуякомундовскую троицу в крахмальном, и теперь ненавижу еще больше, и только очень крутой поворот сюжета заставит меня усомниться в их полной ублюдочности. Вот собсно и все.

Я тут вообще по другому поводу. Истерики истериками, а дела делаются, и даже время кроме них на всякую фигню остается. Мы с другом наконец-то созрели для еще одного ориджинала, с новыми персонажами, новым миром и несколько иным направлением.

Но новички еще в разработке, а от завершения приключений наших ветеранов отделяет еще пара флешбеков - чтобы уже стало понятно, от кого все-таки и почему они бегали первые шесть частей.

Кому интересно - читайте, кому надоело - не читайте. Все просто, правда же.

Итаг, флешбек про тот самый бордель и тот самый канделябр, о котором так любят вспоминать наши ненаглядныеХ))
Большая часть текста - ебля, но это тот самый случай, когда не ради фансервиса, а потом что вот так было.

Кстати текст слишком длинный, продолжение в каментах

Ему очень, очень не нравилось на этом острове. Даже в самых горячих точках, где в буквальном смысле приходилось идти по трупам, Рою было как-то спокойнее. Может, потому он и стал именно военным журналистом – когда люди убивают друг друга, не скрываясь, все сразу становится проще. А тут…
Нет, разумеется, то, что на самом деле этот клочок суши – одна большая фабрика по производству наркотиков, Салливан знал. Собственно, он и приехал ради сенсационного репортажа. Но, признаться, журналист не ожидал, что все жители острова настолько крепко связаны круговой порукой. Может, это была просто его паранойя, кто знает – однако с того самого момента, как Рой шагнул с катера на деревянную пристань, его не оставляло ощущение – он палится, палится отчаянно. И это Салливану очень не нравилось, потому как он считал себя тем еще пронырой, и вполне заслуженно, кстати. Впрочем, отступать Рой не любил, а потому упорно продолжал строить из себя придурка-туриста, который приобрел хреновую путевку и теперь пытается поиметь хоть какой-то фан. Да-да, он натурально болтался по всему острову с фотоаппаратом наперевес и огромной цветастой сумкой. В сумке этой Салливан прятал свою профессиональную камеру, а щелкал для вида обычной, любительской.
Но сегодня он собирался раскопать что-нибудь действительно стоящее. Доехав с местными на громыхающем автобусе до какого-то озерца с головоломным названием (местного «курорта»), журналист действительно посвятил некоторое время купанию, после чего пошел «гулять». Дождавшись, когда останется один на проселочной дороге, Рой ловко юркнул в кусты и стал продвигаться куда-то вглубь чащи. Дело в том, что до прибытия на остров Салливан уже пролетал над ним на вертолете береговой охраны, якобы под предлогом написания материала о сих доблестных мужах. Мужики, конечно, ничего не заметили, но информационно подкованный Рой отметил для себя один секторочек, и был готов биться об заклад – это замаскированные плантации.
Ага, точно. Иначе зачем это посреди леса стоит высокий забор из железной сетки и колючей проволоки? Трогать его Салливан разумеется не стал – вдруг под электричеством. Собственно, он и отсюда прекрасно мог разглядеть и сфотографировать слишком ровные для естественного произрастания ряды каннабиса.
Это только в приключенческом кино журналист всюду лезет сам. Рой собирался поступить по-другому: вернуться на материк созвониться с федералами. Да, Салливан был далек от романтики свободы и непредвзятости, и охотно шел на сотрудничество с органами, если ему это было выгодно. Впрочем, и не из-за денег он это делал. Вот когда агентура там все накроет – вот тогда он и вылезет как из-под земли, и будет первым представителем прессы на месте происшествия, и федералам волей-неволей придется давать интервью. А потом можно залезть на оцепленную территорию втихую и фотографировать .
Тут где-то далеко впереди, за забором, среди конопли Рой заметил движение. Желания сталкиваться с патрулем не было никакого, поэтому журналист нырнул обратно в лес и припустил к озерцу.
- Да твою ж мать! – ругнулся Салливан вслед отъезжающему автобусу. Следующий такой будет как минимум через час, а то и больше, но оставаться у озера одному – подозрительно и опасно. Он, конечно, очень надеялся, что у забора его не заметили, но, как говорится, надейся на лучшее, готовься к худшему. И разумнее будет поскорее спиздануть в сторону города.
- Если гора не идет к Магомету – Магомет идет к горе. – журналист вздохнул и побрел вдоль дороги. Пешком конечно выходило сильно далековато , но не для таких ли случаев созданы попутки?
Добрый Самаритянин появился минут через десять. Хлебовоз классический, вонючий и дребезжащий. Спереди – два мужика, похожие, как братья, затрапезные и бородатые. А может, они и есть братья. Один за рулем, другой, видимо, в качестве собеседника.
Поддерживая образ туриста, Рой обратился к ним по-английски. Заснул в теньке, прочухался – а автобуса-то и нет. А когда следующий будет, он посмотреть забыл. Мужики сами по-пиндосски не балакали, но все и так поняли. Водила махнул рукой, мол, залезай. Второй выбрался из кабины и открыл кузов. Окон и дверей там не было, валялось какое-то тряпье – в общем, обычный драндулет. Ну да на безрыбье и рак рыба. Назвав отель и получив в ответ кивок, Салливан попробовал устроиться настолько удобно, насколько это было возможно.
За дорогой следить у него, разумеется, возможности не было, да и не надо было – хлебовоз тормознул как раз тогда, когда и должен был по рассчитанному Роем времени. Двери открылись, журналист прищурился от солнечного света, протер глаза… и тут же узрел дуло пистолета, нацеленное, разумеется, прямо в него.
- Вылезай! – бросили ему на чудовищном английском.
- Да-да, конечно, сейчас, не стреляйте! Что происходит? – все еще поддерживая образ туриста, Салливан выбрался из кузова, очень надеясь, что это банальный гоп-стоп, и с наркотой ребятки не связаны.
Его привезли на задний двор какого-то ничем не примечательного здания. Три этажа, шлакоблоки, окна с железными решетками – это мог быть в равной степени и наркопритон, и детский сад, и даже психдиспансер. Как только Рой вылез, на него снова перестали обращать внимание. Бородатые Братья (так про себя уже прозвал попутчиков журналист) говорили с достаточно лощеным господином, который и одет был получше, и держался посолиднее. Впрочем, все равно в его внешности сквозило нечто непередаваемо пиздоватое, что сразу прозрачно намекало «тоже бандюган, просто побогаче». Все трое говорили по-испански, но если глупый американский турист стоял и тревожно оглядывался, то журналист Рой Салливан язык этот знал отлично, и от того, что он слышал, у него волосы на жопе шевелились.
-… да нам срать, на что ты его употребишь! Честно говорим, он тут один, искать особо не будет. Мало ли идиотов пьяных в море или озере топнет. Хочешь – уборщиком, хочешь – шлюхой, хочешь – потроши. Ты главное сразу скажи – бабло платить будешь?
Хлыщ окинул Роя скептическим взглядом, но все-таки порылся в барсеточке и сунул Бородатым несколько мятых бумажек. Сумма была смешная, но те выглядели абсолютно счастливыми. Тут уж не вынесла душа поэта.
- Меня продают дешевле, чем доехать отсюда до материка! – вставил он на прекрасном испанском. Мужики аж подскочили, хлыщ тоже немного удивился, но потом поспешил изобразить недобрую ухмылочку.
- Смотрите, у кого прорезался голос. – он не спеша подошел к Салливану и приставил пистолет к его животу. – Да, вот такие тут расценки, сам не рад, но надо же как-то бизнес поддерживать. Эх, ладно, ребятки, свободны. Улов небогатый, конечно, но вы хотя бы стараетесь. Думаю, этот мне пригодится.
Бородатые братья удалились. Не убирая пистолета, бандит свободной рукой похлопал Салливана по бокам, обыскивая. Достал из заднего кармана холщовых длинных шорт загранку и бумажник, кинул рядом на землю. Впрочем, на этот не остановился и, опустившись на корточки, запустил пальцы за край левого походного ботинка Роя.
«Знает, как обыскивать, сука».
В ботинке Салливан хранил самое ценное – корочку «пресса» и денежный НЗ. Поэтому журналист резко вцепился противнику в руку, отводя пистолет назад и вверх, после чего изо всех сил пнул его коленом в шею и бросился бежать, подхватив на ходу сумку с камерой.
Попытка была смелая, но не слишком удачная. В ближайшем переулочке Рой нос к носу столкнулся с молодчиком, который скорее всего и был туда поставлен на подобные случаи. В общем, журналист был побит и притащен обратно. Сумка с разбитой камерой осталась валяться в переулке. Франтоватый бандюган к тому моменту уже успел отдышаться, и даже снова криво улыбался. Впрочем, в удовольствии отвесить Рою пару пощечин он себе не отказал.
- А, вот оно что, журналюга. – наконец, хлыщ все-таки добрался до заветной корочки. – ну, судя потому, что тебя еще не пристрелили люди Бинка, ничего ты тут не раскопал. Вот и ладненько. Я не хотел бы отдавать его головорезам то, за что уже заплатил деньги.
- Я бы на твоем месте трижды подумал, прежде чем делать со мной хоть что-то. – предупредил Рой, немного приглушенно, потому что придушили его знатно во время потасовки. – я всемирно известный журналист. Если я пропаду без вести – меня будут искать ООН, НАТО, ЦРУ и мой квартиродатель!
- А ты не пропал без вести. Ты утонул, и твое лицо объели рыбы. – на голубом глазу сообщил мерзавец. – у нас такое часто случается. Да и вообще, сдается мне, ты пиздишь. Ладно, в отличие от таких бесполезных бездельников, как ты, я человек занятой. Отвечай на мои вопросы, если не хочешь снова отгрести. Сколько тебе лет?
-двадцать шесть. – битым Салливан быть не хотел, бандит ему попался не из пугливых, а значит, оставалось одно – прикинуться паинькой, а потом слиться втихую.
-черт, многовато. Может, правда, продать кому-нибудь твои почки? Хотя, ты же журналист, знаю я вашего брата, все бухаете как верблюды и дымите как паровозы. Ладно, в конце концов, ты хотя бы белый, и не волосатый. И вроде даже не сильно страшный. Ладно, без одежды я на тебя потом посмотрю. Открой рот. Рот открой, я сказал!
Гад сжал его подбородок так, как будто челюсть раскрошить хотел. Происходящее нравилось Салливану все меньше и меньше. Разумеется, он давно уже догадался, что Бородатые Братья попросту продали его в бордель. И вряд ли бордели на этом богом забытом острове посещают женщины.
- Ааа, ненене, мужик, я не пидорас! Извини, но я не по этому делу. – Рой тряхнул головой, вырываясь.
- Зубы хорошие. - Как ни в чем не бывало продолжал хлыщ. - То что не пидорас – это хорошо, запишем как целку, некоторые это любят.
-ДА ПОШЛИ ВЫ ВСЕ НААХУУУЙ!!! – при желании Салливан умел орать очень громко. – я несогласный, лучше режьте мою почку, но пидорасом я не стану!
-…а еще есть такие, кто любит, когда орут, вырываются и сопротивляются. – все не останавливался бандит, как будто опись мебели проводил. – да, пожалуй, если подойти к вопросу с нужной стороны, я смогу на тебе неплохо заработать. Эй, там вообще есть кто живой?
Тут же открылась дверь, и вышло три человека, таких же хлыщеватых щеголей, как и их босс.
- Вот этого вот – раздеть на хрен, помыть, переодеть и сфотографировать. Да что я объясняю, вы и так все знаете. Смотри, журналист, я надеюсь, ты ничем таким не болен. Потому что если болен – отрежу, то самое, что болит.
В самом процессе раздевания-одевания хозяин борделя участия не принял – и в принципе оказался прав. Потому что еще пока его тащили внутрь, Рой Салливан успел поставить гематому на колено одному из пленителей и так вцепиться в руку другому, что кровищи было ого-го. Журналист понимал, что попал в полную жопу, но собирался задорого продать свою честь и анальную девственность. А на самом деле – просто пристукнуть первого же клиента канделябром, и сбежать.

Безмятежно покуривая, Райджин устроил на коленках альбом и начал листать, бегло просматривая фотографии. Мда, тут как на багдадском рынке - маму родную только купить нельзя, и то не факт, а так любой каприз за ваши деньги. Мальчики, девочки, черненькие, беленькие, большие, маленькие... Попадались и совсем подростки. Открыто это дело он особо никогда не осуждал, характер был не тот, но малолеток не топтал никогда, если только они, как созревшие шлюшки, ищущие приключений на свою переросшую все мыслимые пределы задницу, не врали отчаянно про свой возраст и опыт. Паспортов Сугимура естественно не проверял, потому мог за свою жизнь таким макаром парочку недозрелых и попортить, но вообще в здравом уме и твердой памяти предпочитал не связываться с детьми.
Куда бы его вонючим ветром странствий ни заносило, первым делом он, если позволяли обстоятельства и средства, топал в бордель. Из всех основных и промежуточных прослоек человечества шлюхи представлялись ему самой честной и приятной в общении. Так что и попав сюда после двух суток пути сначала пешкодралом, а потом на гребаном ржавом ведрище с мелкими контрабандистами, он просто изнывал от необходимости раздобыть ласки, а что до ее стоимости – ну так ведь услуги разные бывают, чего бы им не оплачиваться как следует, особенно если они стоят того.
Взгляд с различной длительностью останавливался на фотографиях девушек с воодушевляющими округлостями, юношей в многообещающих позах, а дальше пошла уже эта бесовская атрибутика бдсма - еще одной хрени, в которую Райджин искренне не въезжал. По его мнению, для боли существовали драки и война, а ебля - исключительно для удовольствия и расслабухи. Какой смысл это дело мешать, как водку с пивом? Ни вкуса, ни пользы.
Этот раздел он даже до конца не хотел разглядывать, но тут его будто дефибриллятором жахнули. Вот это номера - с одной из фотографий на него смотрела подозрительно адски скособоченная физиономия, словно человека на фото сзади едят вилкой. То ли роль такая, то ли реально орал и отбивался, пока фотографировали в игривом кожаном бельишке. Однако, эта рожа протокольная была уж слишком знакома, чтобы не задержаться на ней взглядом.
Сугимура аж подавился, когда память услужливо подкинула сцену - он, сам весь в грязи и в дерьме, выкрикивающий такие метафоры и эпитеты, что в болоте все личинки подохли, и перед ним, весь в той же грязи и том же дерьме, упрямый осел с фотоаппаратом.
- Так. Этого сюда, - аж осипшим от изумления голосом произнес Райджин, ткнув пальцем в альбом. - Прямо сейчас. Пофиг, сколько он стоит, у меня есть.
Если он не убедится, что это в самом деле не тот кретин и недомерок-журналюга Салливан, то сдохнет тут же от любопытства. А что он будет делать после того, как убедится - а пес его знает.
Райджин, пока дожидался своего «заказа», успел уже полторы сигареты скурить – и вот приканчивал как раз вторую, взяв с тумбочки Джонни и пересадив его на другую тумбочку, дальше от входа. А то мало ли, вдруг этот придурок что-нибудь учудит.
Охранник без лишних церемоний втолкнул Роя в комнату, напоследок нежно посоветовав не выкаблучиваться. Салливан растерянно почесал затылок, поднял взгляд, и...
и с чего это я взял, что хуже уже не будет? Мир, ты гребаный хренов чемодан, так и знай!
В личном хит-параде журналиста "люди, которых я ни за что не хотел бы встретить в критической ситуации" сидящий на кровати мужик с лицом пожирателя сырых мозгов, может, и не занял бы первое место, но в тройку лидеров попал точно. Рой стоял, вылупив глаза и разинув рот, не произнося ни слова, не двигаясь. Ему даже показалось, что по комнате прокатилось перекати-поле и где-то неподалеку тоскливо завыл койот. В голове метнулось слабое "а может, не узнал?", но тут же и умерло. Узнал, еще как узнал, понял Салливан по ухмылке мужчины. К тому же, таких совпадений в мире не бывает. А если учесть, что при их последней памятной встрече единственными цензурными словами, сказанными этим нежданным встречным, были "твою" и "мать", то едва ли он явился сюда спасти Роя.
Да, тогда в Лаосе они с фотографом Маркесом подложили наемникам порядочную свинью, что поделать. Зато фотографии вышли отменные. И Рой, к стыду своему, даже не извинился перед взбешенным главарем наемников - слишком занят был сохранностью пленок, которые был готов даже проглотить. А главарем наемников, собственно, и был...
- С-секаач... - как-то осоловело протянул парень. - П-привет. Ты опять пришел меня спасти?
Еще одна отвратительная черта характера Салливана, за которую он частенько себя ненавидел - в патовых ситуациях он мог начать нести такую херню...
Сугимура молча выслушал его приветствие и медленно, так, что пружины кровати натужно заскрипели под его весом, поднялся на ноги, обозревая журналиста с высоты своего роста. Лицо его при этом оставалось совершенно непроницаемым.
Однако же, Салливан мало изменился за эти три года, насколько помнил Райджин эту занозу в заднице. Сам-то он в Лаосе был мало того что наголо бритым, так еще и обросшим бородищей. Видать, Рой тоже с памятью дружил, раз его рожу признал сразу.
Таким макаром Сугимура простоял наверное минуты три.
А потом он заржал.
Райджин ржал так, что в груди что-то разрывалось и лопалось, громовые раскаты каркающего хохота отражались от стен, потолка и силой децибел рвали занавески на окнах. В конце концов, от натуги у него чуть кровь из носа не пошла, а вены на лбу вздулись так, что вот-вот грозили лопнуть к чертям зеленым.
Ааааааа, бляяяяяяя, Салливан… Тваю маааать! – надрывался Райджин, обливаясь слезами от смеха - Ааа я не могу, меня плющит, сука ты, я же щас сдохну к собачьей бабушке! Господи Иисусе, Салливан, ты мудак! Какой же ты мудак, великий Аллах и Будда Амида, ты же меня убьешь так… Господи! Ты есть на небе! Спасибо тебе за этот момент! – Сугимура глумливо воздел руки к небу в благоговении и священном экстазе. – Я счастлив! Так счастлив я не был даже тогда, когда Косой Рено продул мне в покер свою Ламборджини, которую я правда разбил через три дня! Ооооой… Нет, правда, чуть не умер…
Лучащийся восторгом Райджин снова закурил, все еще похохатывая и с трудом восстанавливая дыхание. Вот она, сладкая месть, мать его. Судьба – лучший комедиант. Как он тогда жалел, что так и не успел навешать этому идейному кретину по первое число за все литры попорченной крови – и вот, пожалуйста, найти его в борделе, в разделе для элитных проституток… Даааааа. Вот это то, ради чего стоит жить, определенно.
- Ну что, это у тебя очередное задание, да? Как работается? Нравится? – с искренним наслаждением поинтересовался Сугимура, садясь на тумбочку и глядя на Салливана посветлевшими от счастья глазами.
Первые полминуты Рой испуганно вжимался в стенку, судорожно соображая, а не оглохнет ли он от таких децибел. Потом еще пару минут приглядывался к Райджину - сначала с опаской, потом уже с интересом - когда же эта бездонная глотка прекратит наконец ржать? Последние минуты полторы Салливан досматривал интермедию откровенно скучающим взглядом, подперев щеку, мол, и за что мне все это... наконец, Сугимура таки иссяк. Что ж, хоть что-то хорошее из этой встречи века уже можно выудить. Наемник наржался вдоволь над тяжкой судьбиной несчастного Салливана, и теперь хотя бы находился в приподнятом расположении духа. Не густо, но и не пусто. Зато, теперь была очередь журналиста представлять свой спектакль.
- Смейся, паяц, над разбитой любовью, - патетически продекламировал Рой, правда, не совсем понятно, к чему. - Вот уж не думал, что тебя так развеселят беды старого боевого товарища. Но да, увы и ах, моя блестящая журналистская карьера завела меня в этот вертеп и притон разврата. Этот остров жуткое место - как я мог упустить такой сюжет? Ну и я попал, что называется, эти уроды воспользовались моей слабостью и затащили меня в эту подозрительную контору, наряжали в непристойные вещи и фотографировали... арр, кто б знал, как я ненавижу всех этих пидарасов!!! Впрочем, им тут всем недолго осталось. Меня наверняка уже ищут главред, ООН, "гринпис" и мой квартиродатель, потому что я просрочил плату за свет на три года...
Отсутствие нормального общения в последние несколько дней сказывалось. Рой и так был ужасающе болтлив, а сейчас его как будто прорвало. Умолк он только тогда, когда окончательно запыхался. И тут же вперился в Секача взглядом, полным надежды.
- Но теперь все будет хорошо! Ты пришел за мной, о благородный спаситель! И даже побрился ради такого дела, как я погляжу. А с волосами тебе лучше, определенно. Когда ты был лысый, ты был похож на Зи Зи Топа. А, впрочем, не важно. Главное, что ты жив, здоров... и даже этот милый представитель плюшевой фауны по-прежнему с тобой! Ну а теперь, когда все проблемы решены, когда мы покинем это страшное место, где все только и хотят, что наряжать приличных журналистов в кожаные стринги.
И Салливан уставился на Сугимуру невиннейшим из своих взглядов, стоя в позе отличника духовной семинарии - что вкупе с рубашкой-пидоркой смотрелось конечно впечатляюще.
- Злой ты человек, Салливан. Недобрый, - посетовал Райджин, затушив в пепельнице окурок. – Какой я тебе в сраку Зи зи Топ, там бороды-то наросло тогда два сантиметра. А вообще завязывай трещать тут, а то щас суну тебе в рот носки, в которых неделю сюда пер на перекладных, ни разу не сняв башмаков.
Злости не было – Райджин с некоторым самодовольным спокойствием теперь осознавал, что Салливан теперь уже не засланец от этих дебильных гуманитариев, мнящих там в своих мягких креслах, что от журналистов и красного креста, коль уж они неприкосновенные, дык и пули должны отскакивать. И объяснять начальству, почему очередной дебил с камерой, высунувшийся на пару сантиметров выше чем позволительно, нарисовал своими мозгами натюрморт на песке – это было самое гадостное. Сугимура и сам был грешен – однажды выбесился так, что едва не отстрелил одному такому попрыгуну ухо, чтоб знал как соваться куда не просят. Отстрелить не отстрелил, но испугу нагнал.
Так вот сейчас кто-то, кому стоило бы поставить памятник, показал этому бумагопачкуну, что бывает на базарах с теми, у кого нос сильно длинный.
Теперь он, Райджин, тут был хозяин, а Рой – бесправная резиновая груша. Можно было подойти и вот так тупо свернуть ему скулу на сторону – и не будет потом лоснящаяся рожа очередного посла рассусоливать о журналистской неприкосновенности.
Можно было все – и потому было смешно и спокойно.
- Пидарасов говоришь не любишь? – Сугимура заложил большие пальцы в карманы штанов и неторопливо стал прохаживаться по комнате, обозревая стены, потолок и мебель. – Ай-яй, а как же гуманизм и толерантность, в которые ты всех тыкал носом, пока твою тупую плоскую задницу из трясины тянули и даже не оторвали ничего выступающего? А, Салливан? Прям двойные стандарты какие-то. Нехорошо. Вот помнишь, я сказал, что в один прекрасный день ты, олень винторогий, закончишь хреново, и рано или поздно тебя кто-нибудь да заластает? Вот слушать надо было, а не ухи чистить платком через всю голову.
Райджин сладко потянулся, хрустнув плечом, и протяжно зевнул.
- Вот ты мне усрался-то, спасать тебя еще. Чем тебе работа не нравится? Чисто, кормят, вон даже трусы казенные дают, и вазелин всегда под рукой. Сказка! К тому же, какая разница, какой шлюхой работать – идейной или всамделишной?
Наемник, важно повествующий о том, как вредно соваться не в свое дело - спектакль тот еще, почти что театр абсурда. Рой с трудом подавил желание свести глаза к переносице, наглядно демонстрируя, что он думают по поводу всех этих излияний Секача.
Но так поступать, конечно, не стоило. Райджин пока был единственной, пусть призрачной, но все же надеждой выбраться для начала хотя бы из борделя - а потом ,чем черт не шутит, может, и из города.
- Ну, Секач, ты что, правда все еще злишься на меня из-за той истории в Лаосе? – ничтоже сумняшеся поинтересовался журналист, подбираясь поближе к остаткам еды. Толком его не кормили аж с утра, и вот теперь в желудке периодически довольно громко урчало. - Право же, это смешно. На свете много разных профессий. Твоя - надирать задницы, моя -писать про это и предоставлять хороший фотоматериал. Каждый делает свою работу. Просто тогда наши сферы деятельности пересеклись. Что ж поделать, такое бывает. Ты, знаешь ли, тоже не продажей фиалок бабло зарабатываешь.
Среди всякого рода объедков Салливану наконец удалось найти аж целое куриное крылышко. Уж чем-чем, а брезгливостью Рой точно не страдал, поэтому немедленно с находкой расправился, присев на край дивана у столика.
- И вообще, что значит заканчивается? Ничего еще не заканчивается! Райджин, ты ведь даже не представляешь, сколько бабла тебе отбашляют за раскрытие этого места! Да и хрен с ним с местом - просто за мое спасение! Я же давно в международном розыске! - насчет второго Салливан, правда, был совсем не уверен, но надо же было хоть чем-то козырнуть. - А что до работы... если ты в том смысле, что пишу для кого надо и за деньги - то тут ты гораздо больше шлюха, чем я, уж прости, друг сердешный...
Тон Роя как-то постепенно перестал быть шутливым. Сугимура задел его за живое, и головой-то Салливан конечно понимал, что надо просто проглотить это и спустить на тормозах - но снова взял верх его поганый язык без костей. Ну не мог Рой, не мог не пернуть в воду, даже если в это время сам тонул.
- Ты за бабло сделаешь все, что тебе говорят - даже будешь вытаскивать из трясины двух сопляков, на которых тебе насрать. А я хотя бы могу послать всех на хуй и пойти с Маркесом фотографировать закат в лаосских болотах для его дипломной работы... ой.
Тактично закончил Рой, поняв, что вот последний факт уж точно не обязательно было озвучивать.
Райджин обернулся и смерил Салливана почти восхищенным взглядом. Да, его всегда восхищали всякие природные феномены. А человек, начисто лишенный мозгов – ну разве не феномен? Он и есть.
Сугимура шагнул к бывшему журналисту, подходя совсем вплотную, так, что почти протаранил его грудью – и посмотрел в бесстыжую физиономию с практически отеческой лаской во взгляде.
- Красиво поешь. Только я потом за эти же деньги могу на все насрать и снести башку тому, кто мне приказывал. А еще я за деньги просто расчищаю этот прекрасный мир, избавляя его от таких мудозвонов как ты, которые на войне ведут себя как полные овцы, начинающие, как прижмет, блеять «ООН» и «Конституция». Как будто им ООН вправит язык, который аборигены вытянут до самого пупа. А еще я могу окончательно на все насрать и сейчас открутить тебе яйца и пожарить тебе их на завтрак. Читай по губам, Салливан. Ты сейчас в полной жо-пе. И с твоей стороны очень наивно считать меня гуманистом.
Он даже не размахнулся – просто коротко, резко ткнул Роя костяшками в солнечное сплетение, после чего сморщился и отошел, опять безразлично закуривая уже которую сигарету
- Если ты каким-то образом надеешься отсюда выбраться с моей помощью – то ты уже собственноручно уебал веслом все свои шансы. Потому что язык без костей. И я искренне надеюсь, что тебя здесь научат использовать его в куда более подходящих областях. Если буду в очень хорошем настроении – даже дам тебе рекомендательную записку. Хочешь?
Одна из главнейших ошибок тех, кого бьют - получая удар в солнечное сплетение, сразу начинать широко хватать ртом воздух и корячиться. Будет только хуже. Все равно не вдохнешь и боль не уймешь, пока само хоть чуть-чуть не попустит. Так что Рой просто с глухим свистом осел на пол, прижимая руки к животу, сплюнув едкую желчь на ковер. Чтобы кое-как восстановить дыхание и начать хоть что-то осознавать, кроме боли, ему понадобилось не так уж много времени - минуты три. Потом, почти даже не пошатываясь, Салливан поднялся на ноги и вытер рукавом брызнувшие из глаз при ударе слезы. Отвратительно подташнивало.
- Сила твоих аргументов впечатляет, - проговорил он хрипловато. - Мне ничего не остается, как посыпать главу пеплом и свалить с поля боя. Ты, вроде все сказал, насладился своим успехом и вселенской глубиной моего унижения, бла-бла-бла. А теперь я пожалуй побреду в свою конуру, стеная и подвывая, оставив тебя праздновать сладкую победу.
Журналист как-то странно хрюкнул. Видимо, этот звук был призван обозначать смех. Рой решительно направился к двери, более не обращая на наемника ровным счетом никакого внимания. Только у самой двери остановился.
- Не хочешь мне помогать - сам себе злобный баклан, Сугимура. А я все равно отсюда выберусь, и везде напишу, какой ты говнюк. Даже в "Вестнике пчеловода" напишу.
Райджин с брезгливым сочувствием следил за ужимками журналюги. Ну вот учат там их, учат писать на тонкой бумажке красивыми ручками, а как только хоть одного на вшивость проверишь – вот он, нате, удар не держит, ковер заплевывает… Тьфу. А еще по горячим точкам ездил, глаза б не глядели.
Журналисты были как раз той разновидностью интеллигентов, которых Сугимура мечтал переубивать всех до одного и забесплатно. Тупые бескостные инфузории с гипертрофированным хитрожопием, лезут, лезут везде, занимаются несуществующим делом, от которого никакой пользы, вред один, засирают мозги толпе и телепаются под ногами тех, кто молча делает свое дело…
Райджин почувствовал, что внутри что-то закипает. Взгляд, брошенный на отворившего дверь Салливана уже был не таким глумливо-добродушным, как пару минут назад.
- Куда это мы намылились? – бывший наемник быстро приблизился к двери, отпихнул Роя и с треском сию дверь захлопнул, подперев ее спиной. – Ты, кажись, подзабыл, где ты находишься? Давай-ка я тебе память почищу. Ты ж, Салливан, вроде как сейчас на работе, разве нет?
Сугимура скрестил руки на груди и издевательски ухмыльнулся, щуря глаза и пристально вглядываясь в собеседника, чтобы не упустить его лишних и неумных движений, буде он их предпримет.
- А. Ты еще не закончил, значит. Извини, не понял.
Рой пожал плечами и отошел от двери. Присел на кресло и снова принялся выискивать среди останков еды хоть что-то съедобное. Подцепил дольку апельсина, с наслаждением высосал из нее сок. Поднял взгляд на Райджина, мол, продолжай, продолжай, ты меня совсем не отвлекаешь.
- Тебе, видимо, еще есть что сказать? Ну давай, вперед, я весь внимание. Что ты там еще хотел излить? Куболитры праведного гнева? Бросить мне в лицо горький упрек, какие мы все жалкие и продажные писаки? И с кончиков наших ручек капает яд и кровь оболганных жертв? Вперед. Я выслушаю со всем вниманием, а может быть, даже подскажу пару эпитетов позвучнее. Все-таки, меня уже не раз посылали по всяким интересным адресам.
Если Салливан чего и опасался, так это того, что сейчас Сугимура ему сильно врежет. Но и это, если подумать, не так страшно. Тогда можно будет симулировать обморок, а Секачу придется платить штраф за порчу имущества, так сказать.
Чего Рой точно не опасался, так это того, что наемник вздумает воспользоваться им по прямому, так сказать назначению - то есть трахнуть. Тут полный вертеп первоклассных шлюх - на хрена ему мало приспособленный для таких вещей журналист сомнительных физических достоинств, да еще и в сношениях с мужским полом слабо заинтересованный? Нет, максимум, что ему грозит - хорошая взбучка. На это случай парень приглядел уже пару помощничков - тяжелую стеклянную пепельницу на столике и канделябр в углу, если уж все пойдет совсем плохо. А вообще, наверняка Секач припер с собой ну хотя бы ножик. А скорее всего, какую-нибудь отличную пушку. Надо будет извернуться и порыться в сумке при случае.
Бешеным нравом Райджин отличался лет двенадцать назад – пока сидел, пока был в бегах, и потом, когда карусель только набирала обороты... Потом уже все завертелось, и по мере того, как он матерел, толстела шкура, и на место неконтролируемому темпераменту пришла холодная расчетливая жестокость.
Еще лет семь и даже пять назад он бы зубами вырвал Салливану ногти или оставил бы его без глаз, без ушей и без ноздрей. И без печени. Года три назад – здорово намял бы ему бока в воспитательных целях.
А сейчас просто почесал пальцем в ухе, прочистил горло и внимательно-внимательно стал следить за тем, как горе-журналист подъедает с его подноса.
- Заметь, не я сейчас вот это все сказал. И вообще, Салливан вот угадай с трех раз, почему ты сейчас здесь на работе, а я на курорте? Потому что я всегда не пиздел, а устранял неполадки. А ты только и горазд – ля-ля-ля, ля-ля-ля. Вот и долялякался до публдома, и так тебе и надо. Мне вот тебя, сладкий, совершенно ни разу не жалко, ни одним уголком моей черной души.
Райджин подошел к стоящему на тумбочке радиоприемнику и подкрутил вертушечку, нашаривая какую-нибудь приятную частоту – и был крайне удивлен, когда в комнате бодро зашуршал мэйден. Это принесло массу хороших ощущений, и настроение Сугимуры стало окончательно и бесповоротно хорошим.
И снова скрестив руки на груди, он повернулся к Рою и паскудно заухмылялся.
- А что же мне теперь делать-то прикажешь? Я между прочим сейчас бабло трачу – не твое, свое. А на что? Совсем не пойму. Как же ты мне его будешь возмещать, а, дружочек? Возьмешь интервью или что?
Рой слушал наемника вполуха. Нет, ну правда, что такого интересного и нового этот громила может ему сказать? Куда больше Салливана увлекли поиски еды, которые кстати, увенчались вполне себе ощутимым успехом - обнаружилось закатившееся под стол яблоко, совершенно целое и здоровенное, а также куриная нога, тоже вполне себе необкусанная. А когда Райджин включил радио, журналист радостно что-то пробухтел с набитым ртом и принялся дергаться в такт. Прожевал, запил винцом из початой бутылки (кстати, а винцо-то средненькое) и радостно подпел
Oh Well, wherever, wherever you are,
Iron Maiden`s gonna get you no matter how far
see the blood flow watching it shed upon above my head
Iron Maiden wants you for dead!!!
блин, люблю их до усрачки! Правда, у ДиАнно по сравнению с дядей Брюсом вокал конечно не ахти... но тоже оччень даже ничего.
А вот ухмылочка Секача Рою не понравилась - какая-то она было особенно паскудная, даже для ко всему привычному Салливана. Этот забулдыга явно что-то замыслил, и есть Рой понял его фигуру речи верно...
да ну неееет. Такое просто нереально. Он стебется!
И тем не менее, в голову как нельзя более некстати пришел старый пошлый анекдот про журналиста, который попал в средневековье и подбежал к Ричарду Львиное Сердце с просьбой взять интервью, а в ответ получил: "эко слово-то заморское.. ну на, пососи!"
- Вот именно, Секач. Бабло твое. Я тебя не просил сюда меня притаскивать, и то, на что идут твои деньжата - это твои личные половые трудности, меня никоим образом не касающиеся. А об интервью даже и не мечтай - ты ведешь себя еще более хамовато, чем укуренная Уитни Хьюстон. Так что не понимаю твоих претензий.
И Рой продолжил восседать на кресле в истинно королевской позе - с огрызком яблока в одной руке и недоеденной куриной ногой в другой.
На секунду Сугимура даже усомнился – может, это ему такой текст тут написали, специально для того, чтобы склонять клиента к бдсму, даже если оный клиент сей богомерзкий жанр никаким образом не пользует? Или у этого кретина просто нет инстинкта самосохранения, и он совершенно случайно прилагает все усилия к тому, чтобы Райджин действительно захотел отхлестать его плеткой и засунуть ему в зад какое-нибудь адское дилдо с железными болтами.
- Уж лучше ДиАнно, чем Бейли, и на том спасибо… - машинально откликнулся он на фразу Салливана, но тут же тряхнул головой и захлопнул рот. Сраная меломания – это как у зверей друг на друга чутье, так и два музыкальных маньяка сначала снюхаются, а уж потом будут разбираться, кто тут кому враг. Стоило привести мысли в порядок, а то вместо воспитательной работы они тут сядут и начнут лясы точить…
Впрочем, Рой сделал за него всю работу – следующая его тирада с грохотом обрушила единственный костяк хилого мостика взаимопонимания, и вот теперь все было четко и ясно – это придурка надо было учить. Выдать выговор с занесением в грудную клетку. Вот только незадача – если ему от души навешать люлей, только орденов ему нацепляешь, будет потом сверкать синяками, разоряясь о том, какой он страдалец за великую гуманистическую журналядьскую идею.
Райджин вздохнул с таким видом, мол, ничего не поделаешь, а я предупреждал, и метнулся к журналюге, одной рукой схватив Салливана за шею и поднимая над креслом. Пальцы вдавились в мягкое горло как в масло, и Сугимура едва справился с искушением сделать так, чтобы шея этого хамла стала похожа на рукоятку от велосипеда с выемками.
- Эх ты, от хвоста уши, - наемник нехорошо прищурился. – А если и правда выдеру тебя так, что трехлитровую банку можно будет засунуть? Славная идея, правда?
Легким толчком он послал тело Салливана на романтическую встречу со стеной, понимая, что если сейчас не соваладал с собой и не отпустил бы руку – то пожалуй действительно одним журналистом на свете стало бы меньше.
И все-таки, Рой определенно выбрал профессию журналиста благодаря какому-то редкому врожденному психическому заболеванию, не иначе. Потому что первой мыслью Салливана, когда пальцы Райджина тисками сжались на его шее, было не "ой, мамочки, как больно, дышать нечем, он меня сейчас убьет!", а "ого! прям как в кино! не, придушить меня еще ни разу вроде не пытались".
Мозг молодого человека был заточен под сбор новой информации, новых знаний и ощущений, какими бы они ни были. Впрочем, это нисколько не отменяло того, что стало больно и довольно-таки страшно. Да и удар об стенку жизнерадостному настроению не способствовал.
Он сполз на пол, прижимая ладонь к горлу и судорожно вдыхал воздух. Он слышал порядочно жутких историй, про то, как людей недодушили - просто вдавили кадык, и те всю оставшуюся жизнь могли только отвратительно сипеть. Нет, вроде, его такая участь не постигла.
У этого невольного полета через полкомнаты был только один плюс - Рой оказался невдалеке от тяжелого кованого канделябра, который в случае чего собирался использовать в качестве средства самозащиты. В конце концов, Сугимура - это не какой-то там хлыщ, за каждый синяк на котором потом будут отрывать по ногтю. Его можно лупить с чистой совестью и чем угодно - и то не факт, что получится отбрыкаться.
- Мне что-то не нравится твоя идея. Уверяю, и тебе не понравится. Я всю жизнь как-то все больше по бабам... так что прости, мне нечем тебя порадовать.
Теперь следовало определиться с планом действия. Журналист окинул взглядом комнату - но никаких следов багажа Секача не нашел. Оставил на рецепшене? Ага, щаз, десять раз. Значит, шмот и, что самое важное, оружие - где-то здесь. Может, в ванной? Да, скорее всего. Что если швырнуть в Сугимуру подсвечником и рвануть туда? Нет, не катит. Райджин точно увернется, у него реакция сто пудов быстрее Роевой. Значит, вариант номер два. Изобразить полное смирение перед судьбой, подпустить наемника поближе - и каааак врезать по маковке железякой этой! За дальнейшую судьбы наемничьей головы Салливан нисколько не волновался - ему бы порыться в сумке и найти хоть что-то... а потом свалить отсюда на хер... но стоп-стоп-стоп, это называется делить шкуру неубитого медведя. Игра продолжается, ход Сугимуры. посмотрим, что тот сделает.
В комнате было слишком много всего, чем можно было убить человека. В сущности, Райджин мог убить каким угодно предметом, хоть самой комнатой, если бы очень захотел. Но вся эпидерсия состояла в том, что ровно такими же возможностями сейчас обладал Салливан. Ну, может, не ровно… но примерно. Пес его знает, что он там сейчас может нашарить вне поля зрения своего оппонента… а получить в глаз каким-нибудь карандашом Сугимура не горел желанием, потому с места двинулся плавно, почти танцевальными шагами приближаясь к журналюге.
Как говорится, каждый сам кузнец своего счастья, и кто виноват, что Рой себе своим языком наковал таких делов, что хуже авгиевых конюшен разгребать… Но именно он своим поведением накликал на себя беду еще побольше, чем злой Райджин.
Теперь Райджин был не зол – азартен. В нем проснулся здоровый интерес к тому, что будет дальше, и вообще чем закончится весь этот цирк с конями. А Сугимура, которому захотелось поиграть, был втрое несносней, чем он же, желающий с кем-то тупо разобраться.
Да и не мечтал он сейчас особо трахать эту августейшую девственницу, но заплечный черт так и подначивал – как он подначивает людей взять мотыгу и полезть на Джомолунгму.
На полпути его опять ржач разобрал – задорный хохот наверное на самой крыше было слышно.
- Ну ты, Салливан, засранец прошлогодний, я с тебя ору ваще, - Райджин откровенно развлекался, подбираясь к нему по шажку. Впору было раздобывать цыганский платок и ловить как попугая, сдрыснувшего из клетки. Или шестом на петле, как бешеных собак хомутают... – Неужто боишься старого товарища?
Райджину во время его рейдов по некоторым жарким и влажным географическим точкам доводилось не раз встречать ядовитых змей. Один старик научил его, еще совсем юного, что их надо держать за хвост.
Потому, внезапно сорвавшись с места, он ухватил Салливана за ногу и дернул на себя и вверх, словно хотел подвесить вниз головой.
Стоит включить в свод правил Роя Салливана еще один пункт: "никогда не зли наемного убийцу, которому когда-то подложил свинью, если ты - проститутка поневоле".
Какие только мысли не приходят в голову, если ты оказываешься этой самой головой вниз! Правой рукой Рой еле успел подстраховать затылок, чтобы не втемяшиться им в стену или пол. Свободной ногой Салливан тут же попытался засветить Райджину в колено, впрочем, идея провалилась - голой пяткой такому бугаю причинить хоть какой-то вред было совершенно нереально - даже до яиц не дотянуться и не врезать нормально. Да, определенно, нужно было что-то посолиднее. Помощь пришла в лице антикварного тяжеленного канделябра, который все еще находился в зоне досягаемости левой руки журналиста. Схватившись за толстую кованую ножку, парень изо всех сил то ли ударил, то ли запустил подсвечником в Сугимуру. Сломать, конечно, ничего не сломал - но наверняка это ощущалось уж посильнее, чем щекотка. К тому же, витые железные завитушки чиркнули по коже, оставляя на плече нехилую такую красную борозду.
Руку Секача разжалась, но в общем и целом ситуация не улучшилась. Наемник загнал Роя в угол, и теперь тот, поднявшись и прижавшись к стене, судорожно соображал, что же делать. До канделябра или еще чего-то хоть немного внушительного добраться было решительно невозможно. Попытка схватиться врукопашную может привести только к одному положительному результату - Райджин умрет со смеху. Единственный слабенький шанс хоть на что-то - это рвануть что есть сил и запереться в ванной. Дверь туда, конечно, не выглядела такой уж крепкой, но хоть сколько-то времени он выиграет - как минимум, сможет разбить зеркало и разжиться чем-то относительно острым.
Глубоко вдохнув, Салливан оттолкнулся руками от стены и кинулся в сторону, очень надеясь, что хоть бегает он побыстрее, чем Сугимура.
Райджин зашипел от неожиданности, когда тяжеленный канделябр полетел прямо в него, расцарапав руку – и если бы не превосходная реакция, пожалуй и без того не слишком прекрасное лицо наемника стало бы еще менее прекрасным с торчащим из него подсвечником…
- Ты, сучий потрох, - рыкнул он, выпуская ногу Салливана, трогая глубокую царапину и слизывая кровь с пальцев. Ну нет, если уж чью-то кровь он сегодня будет пробовать на вкус, то точно не свою.
Следующие маневр Роя он разгадал довольно легко – в окно и дверь резона не было метаться, охраны везде как блох на собаке, а вот укрыться в ванной он мог додуматься. Защелка там один фиг дохлая, но бляха-муха, там сумка с баблом, ножом и документами… Хорошо, что Джонни успел убрать подальше.
Сугимура мощно оттолкнулся и настиг незадачливого журналюгу в два прыжка, поймав его за загривок, но на этот раз будучи умнее и не отпустив руки. Всем своим немалым весом он с грохотом приложил Салливана к стенке, для верности сцапав за волосы и почти ласково стукнув лбом.
- Допрыгался, киса? – хрипло дыхнул он ему в ухо, схватил обе руки за запястья и завернул их Рою за спину. – Ты еще в Лаосе не понял, что от меня уйти можно только вперед ногами?
Мысли спутались. Наверное, он не совсем хотел этого – Салливан в самом деле был далек от сексуального идеала Райджина, если таковой, конечно, был вообще… Но а что ему хотелось тогда? Чтобы он раскаялся и признал, как он жалок? Да будто и так не ясно.
- Ну скажи мне что-нибудь, - насмешливо хмыкнул Сугимура, медленно выкручивая правое запястье незадачливого журналиста.
Ну, чего, собственно, и следовало ожидать. Комната превратилась просто в карусель какую-то завертевшись вокруг Роя, столь лишь разницей, что когда катаешься на аттракционах, не так больно. Особенно была хороша финальная точка в виде удара лбом об стену. На короткое время Салливан потерял возможность видеть, слышать и думать.
О том, чтобы продолжать рыпаться и пытаться сбежать, не могло быть и речи. Журналист прекрасно понимал, что стоит Райджину буквально чуть-чуть изменить положение рук - и оба его запястья будут как минимум вывихнуты. А если Сугимура еще и поднимет руки повыше - все, два качественных перелома. Парень подуспокоился и принялся глубоко дышать, чтобы от головы отступили шум и тошнота.
«Ну скажи что-нибудь»
Когда тебе говорят это в ухо таким голосом, хочется сказать много всего. Например, что еще слишком юн, чтобы умирать. Или что был очень-очень плохим мальчиком, но теперь исправишься, поступишь в духовную семинарию и будешь распевать псалмы по воскресеньям. Ну или хотя бы, что тебе плохо, больно и страшно.
Впрочем, если Рой за годы своей работы журналистом хоть как-то научился разбираться в людях, то говорить можно что угодно, хоть Илиаду декламировать. Секач просто хочет развлекаться. И его одинаково развлекут и героические тирады, и слезы вперемешку с соплями, и безмолвная покорность судьбе. Поэтому, оставалось только одно - отчебучить что-то этакое. Как говаривал герой из старого детского фильма, "если вы попали в плен к злым разбойникам, постарайтесь хотя бы умереть красиво!".
- Неплохой саундтрек, я считаю. Прям сцена из кино, - усмехнувшись, проговорил Рой. Из колонок надрывался Ди Анно, заверяя всех, что даже "Айрон Мейден" желает видеть кровавую кончину незадачливого журналиста. Что ж за невезуха-то. И тем не менее, музыкальный фон придавал комнате атмосферу какого истеричного азарта.
Ну что ж, просто стоять тут и размазывать Салливана по стенке не было никакого смысла – теперь перед Райджином стоял выбор. Или забить на все это дело, опустить пуганого горемыку уже дальше думать о своей тяжелой судьбе, либо… ну, либо тратить свои деньги с умом. Уплочено уж в конце-то концов. Да и было в этом что-то бесконечно забавное – показать этому убежденному гетеросексуалисту небо в алмазах. Небось не думал когда-нибудь, что его первый раз окажется таким. Добро пожаловать в наш разнообразный мир, Рой.
- Дааа, музончик в тему. Но ты знаешь, я считаю, что сюда подошел бы Гари Мур. В конце концов, такие моменты в жизни должны быть окутаны надлежащим романтическим туманом.
Развернув Салливана к себе лицом, он резко рванул на нем рубашку. Прыснули в стороны оторвавшиеся пуговицы, бесшумно разлетевшись по ковру. Райджин смерил взглядом открывшийся его взору торс и цыкнул зубом.
- С пивом сойдет.
В промедлении не было необходимости – Сугимура стиснул правую руку Роя в своей, а свободной нажал ему на макушку, заставляя журналиста встать на колени.
- Рассказать, что делать, или сам поймешь? Учти, сделаешь глупость – сломаю тебе пальчик, - он доходчиво перебрал пальцы журналиста своими. – За каждую глупость – по пальчику. И я в курсе, что у тебя там зубы, как и у всех людей. Но если ты меня укусишь – то знай, выбитые зубы сложно собирать сломанными пальцами. В общем, давай, не ленись, тогда будешь живым, здоровым и веселым
Печальная судьба рубашки-пидорки не вызвала у Роя никакого сочувствия - все равно она его бесила. Куда больше Салливана сейчас волновала его собственная тяжелая доля. А ведь он все-таки до последнего надеялся, что Райджин максимум его изобьет до полусмерти. Но нет. Похоже, этот мудила всерьез вознамерился предаваться содомскому греху при его, Роя, соучастии. Это, мягко говоря, не находило отклика в душе молодого журналиста. Но что было то было - слова Сугимуры звучали убедительно. А еще убедительнее сжались пальцы наемника на правой руке. Ну а уж с утверждением насчет пальцев и зубов никто бы спорить не стал.
Аа, ну и хрен бы с ним. Я не записывался в партизаны и защитники гетеросексуального образа жизни. И вообще, один раз - не пидорас.
Сказать-то легко. А вот сделать... с этим было труднее. Рой отважно решил, что чем быстрее начнет - тем быстрее закончит. Искренне стараясь строить не самые мерзкие рожи, он свободной рукой стянул с бедер наемника штаны... и горячо помолился всем известным ему богам, чтобы их с Секачом общение ограничилось орально-генитальным актом. Потому что как засунуть ЭТО в рот, он еще худо-бедно представлял, а вот в другие места - это уже как-то в голове не укладывалось.
Ну и ладно, ну и не будем думать о плохом. И вообще, он даже помылся, надо же.
Салливан тяжело вздохнул, крепко зажмурился, кое-как провел языком по члену Сугимуры, и не мог не скривиться. Бля, ну он и влип... впрочем, теперь было поздно раскаиваться. Все так же стараясь как можно меньше показывать свое недовольство происходящим, чтобы Райджин не разозлился, он несколько раз повторил эту нехитрую операцию.
А Райджин тем временем безмятежно лыбился, с нескрываемым удовольствием наблюдая за разворачивающейся внизу сценой.
- Нехрен его облизывать тут, не растает, - ржанул он, когда приятные, но недостаточно энергичные манипуляции Салливана уж слишком затянулись. – Бери давай, не стесняйся, все твое.
Нажав ему на щеки и заставив раскрыть рот, он без особых церемоний загнал член насколько вошло, правда остановившись, когда уперся в глотку. Нет, с непривычки сейчас еще стошнит, вот это будет точно ни хрена не красиво. Но пока что Райджин оттянулся по полной, крепко взяв Роя за затылок и непрерывно перебирая его пальцы, чдабы сомнений в своих угрозах не оставлять.
Салливан сначала не на шутку испугался, потому что все никак не мог начать нормально дышать носом, и чуть не задохнулся. Но Секач все вколачивался и вколачивался пахом ему в лицо, и через некоторое время Салливан перестал паниковать. Раздражала стекающая по подбородку слюна, которую невозможно было сглотнуть - да, наверное, сейчас он представляет со стороны не самое презентабельное зрелище. Было больно, горько и унизительно - но при всем при этом не смертельно. Поэтому он продолжал крепко сжимать веки и покорно двигать головой, не имея никакой возможности вырваться - рука Сугимуры на затылке держала его крепко.
Ну вот, будет о чем рассказать внукам... бля, что за бред! вот буду я рассказывать внукам, как меня здоровенный мужик в рот поимел... И вообще, когда в детском саду другие мальчики рассказали девчонке, в которую я был влюблен, что я писаюсь в постель - вот это тоже было унизительно, по-моему, тогда я гораааздо больше страдал. Даа, расту над собой... ё-мае, вот что за херня мне лезет в голову!
Ход Салливановых мыслей прервал Секач, который наконец с громким хлюпающим звуком вытащил и тут же поволок Роя, чтобы плюхнуть лицом в тумбочку.
- Цени мою доброту, - наставительно произнес он, утыкая Салливана лицом в комод и кое-как сдирая с него узкие штаны вместе с трусами. – Даже без травм обойдется, если ты, конечно, сам того не захочешь.
Щелчком отбросив пробку баллончика лишь недавно пользуемой смазки, он выдавил немного прохладной субстанции и довольно небрежно вогнал Рою в зад палец. На предварительные ласки как-то тратиться не имело смысла – не заслужил этот хам такого трепетного отношения.
А вот это в планы журналиста совсем не входило. Хотя, кто его спрашивал.
- Стой... п-перестань, я сказал! Перестань сейчас же... черт.... ааа, черт, твою мать, мудак, мне же больно! Больно блядское ты отродье!!!
Рой отчаянно ругался, шипел и вскрикивал от режущей боли, пока в нем орудовали пальцы Райджина. Немыслимо, нет, просто невозможно, чтобы от такого кто-то мог получать удовольствие. Воистину, все пидоры - гребаные извращенцы.
Впрочем, уже в следующую минуту Салливан понял масштабы совершенной ошибки. Он кричал, что ему больно. Нет, тогда было не больно. Вот когда Сугимура окончательно вытряхнул его из штанов, пару раз дразнящее провел головкой члена по смазанному входу и наконец двинул бедрами, втискиваясь в узкое неразработанное нутро - вот тогда стало больно. Журналисту показалось, что в него впихивают чуть ли не рукоять от швабры, необструганную причем, и еще чуть-чуть - и он просто треснет по шву от копчика и до макушки. А боль просто вышибала из головы остатки мозгов. Нет, вот теперь Рою уже действительно стало срать, что с ним произойдет потом. В любом случае, повторить такой ужас он больше не согласится никогда.
И комната огласилась семиэтажным развесистым матом человека, который знает матерные версии почти что десятка языков мира.
Сугимура, ты, гребаный *№;%:?*"№;%;№?*(*:%№№%*!!!! И мама твоя ((*:?;№"%:?:*:; и папа, и брат с сестрой, и блохосборник твой ебаный...... да чтобы у тебя восемьдесят восемь раз подряд не встало, и ебался ты только с побитыми жизнью трансухами..... и чтоб тебе в твою "№!;::%*?№":%? засунули "?:*((*)%;%:№;%:;№:% , понял!!! Твою мать, как же больно.... ты упырь, ты долбанный упырь, Сугимура....
Ругань происходила на разных языках, периодически переходила в нечленораздельные всхлипывания - так что монолог получился хоть и совершенно беспомощный, зато от души и очень красочный.
Райджин аж прервался ненадолго – ибо ржал как подорванный, уткнувшись лицом Салливану в лопатки и содрогаясь всем телом. Не, вот если до этого он еще сомневался, то теперь понял – вся эта свистопляска стоила того. Так он уже очень давно не веселился.
- Терпи, мой сахарочек, ты же мужик, - не удержался он от комментария, заходясь в новом приступе хохота, с которым удалось справиться не скоро – а когда справился, то возобновил потерянный темп, от души загоняя Рою так, что тумбочка угрожающе шаталась и вот-вот, кажется, собиралась рассыпаться на мелкие части. Да уж, никогда не знаешь, как она, жизнь-то, повернется. Однако же, так просто это все нельзя оставить – просто отжарить Салливана – это полбеды. Это было б без разницы, что и ногу ему сломать, больно и больно… Нет уж, пусть наслаждается, собака такая, раз выпал такой шанс.
Потянув его за плечо, Райджин уже в который раз за сегодня повернул Роя вокруг оси, подхватил под зад и таким макаром прислонил спиной к стене.
- Ты расслабься, расслабься, получай удовольствие, - приговаривал он, снова входя, на этот раз уже легче, благо растянул, и поддавая снизу так, что Салливан отчетливо, но не травматично стукался затылком. Сугимуре даже вовсе пока кончать не хотелось чтоб послушать, какую еще грамматическую конструкцию выдаст в мироздание этот словоблуд, пока он дерет его многострадальную задницу. - Когда пиявки в болоте гроздьями налипли - так отрывал с мясом, а сейчас ему видите ли больно!
Сейчас всем существом Роя владело одно пламенное желание - чтобы у него в попе тоже выросли зубы, и сука-Райджин больше ни с кем и никогда не смог трахаться, ни в какие дырки. Потому что этот гад не только засаживал чуть ли не до селезенки, но еще и ржал как падла. А время между прочим шло, и лучше Салливану не становилось. Боль не ослабевала, ноги совсем уже не держали, глаза приходилось зажмуривать до слез, а губы чуть ли не прокусывать.
Но, как оказалось, Сугимура, увы, был полон сюрпризов. Рой и опомниться не успел, как его крутануло на сто восемьдесят градусов, а потом вообще прижало к стене, об которую тут же пришлось с завидной ритмичностью прикладываться затылком.
Фигасе камасутра...
Ошалело промелькнуло в голове. Что характерно, самым гадостным в происходящем был не тот факт, что теперь чертов наемник толкался еще глубже (нет, это уже не до селезенки... до гланд что ли?!), и не то, что приходилось лицезреть перед собой его рожу. А вот то, что Секач тоже мог видеть его лицо, журналиста бесило больше всего. Потому что это очень неприятно, когда человек, которому ты страстно желаешь скорейшей гибели, может видеть, как ты почти по-детски морщишься и хнычешь от боли, не в силах даже слезы сдержать.
- Ты упыыыырь... упыыырь... - заунывно повторял Салливан, сопровождая свои проклятья почти шаманским стуком затылка о стену.
А когда Райджин резко потянул его бедра на себя, и вдруг среди общего болевого фона объявилась неопознанная вспышка чего-то, чему названия он еще не подобрал, тут уж Рой ну просто задохнулся от возмущения. Да как... дак как... ну нееееет. Ему не может быть хорошо, когда его ебут в жопу!!! Не может - и точка!
- Сугимура! - взвыл журналист. - Просто знай - каждый раз, когда ты мне засаживаешь, в мире умирает МАЛЕНЬКИЙ ПУШИСТЫЙ КОТЕНОК С ВООТ ТАКЕННЫМ ГЛАЗАМИ!!!
И в качестве патетического финала еще раз со всей дури треснулся башкой об стену, чтоб добить остатки непрошенного кайфа.
Несчастный Райджин уже просто заплакал от смеха, снова прижимаясь к Салливану и уткнувшись лицом ему в плечо, однако же не прекращая методично вдалбливать его в стенку без особых сантиментов. Мелькнула мысль, что с этим клоуном надо отдельную услугу придумать – юмористический трах, порвать косые мышцы живота только так можно…
Но он услышал этот вздох, почувствовал эту мельчайшую дрожь и спазм, когда Рой наконец, видать, почуял что надо – и торжествующе заухмылялся, аж зарычав мелодично от торжества.
- Ну, видать, придется мне с этим грехом на душе походить, - философски заметил он, отлепил Роя от стенки и, не снимая собственно с себя, прошествовал к кровати, где довольно уже аккуратно, ну по крайней мере если сравнивать с тем что было, уложил его. Сам же уперся коленками в край, забросил ноги Салливана себе на грудь и даже почти игриво куснул его за лодыжку. – Да брось, пугало, наслаждайся. Когда еще у тебя в жизни будет настоящий мужик? Зато никогда бедствовать не будешь - сможешь в цветные журнальчики постить пикантные историйки...