Иногда мне кажется, что люди отчетливо видят вокруг меня стеклянный купол, под которым вечная радуга и летают бабочки Ж))))
Ну, не знаю, может я и правда не лишен некоторого оттенка олигофренического оптимизма. Это не мешает мне находить занятными и в некотором роде даже красивыми вещи, которые многим кажутся отвратительными.
Господа, знаете ли вы, что такое гиньоль? Оооо, я жаркий поклонник этого жанра.
Справка для интересующихся
В 1897 году французский драматург и chien de commissaire Оскар Метенье приобрел театр в конце улицы Шапталь, тупика в парижском округе Пигалль, для того чтобы ставить в нем свои скандальные натуралистические пьесы. Самый маленький в Париже, этот театр также был самым необычным. Два больших ангела нависали над оркестровой ямой и неоготической деревянной обшивкой, а ложи с их железными перилами выглядели как исповедальни (собственно, здание одно время было часовней).
Theatre du Grand-Guignol — что буквально означает «большое кукольное представление» — был назван по имени популярного персонажа французского театр кукол Гиньоля, который первоначально выступал в качестве смелого социального критика — рупора шелкопрядильщиков Лиона. Ранние кукольные представления с участием Гиньоля нередко подвергались цензуре со стороны полиции Наполеона III.
Оскар Метенье сам был частой мишенью цензуры, так как имел дерзость описывать социальную среду, которая никогда ранее не изображалась на сцене: жизнь бродяг, беспризорников, проституток, преступников и «апачей», как в то время называли праздношатающихся и мошенников. Более того, он позволял этим персонажам говорить на естественном для них языке. В одной из первых пьес «Гран Гиньоля», «Мадмуазель Фифи» Метенье (по мотивам новеллы Ги де Мопассана), которая была временно запрещена к показу полицейскими цензорами, на сцене впервые появилась проститутка; в следующей его пьесе, «Луи», шлюха и уголовник оказались вместе в одном гостиничном номере. Метенье вырос на представлениях с участием Гиньоля… «Театр Гран Гиньоля» быстро приобрел популярность. Сам этого не осознавая, Метенье заложил первый камень в фундамент репертуара «Гран Гиньоля», которому предстояло просуществовать больше полувека. Мало-помалу и едва ли не случайно на свет появился новый жанр.
В 1898 году на посту руководителя Метенье сменил Макс Морей, который был неизвестен в театральных кругах, но имел практический опыт работы в театре. Именно Морей с 1898-го по 1914-й год превратил «Театр Гран Гиньоля» в дом ужасов. Он оценивал успешность пьесы по количеству людей, которые упали в обморок во время представления, и для пущей важности нанял театрального врача, чтобы оказывать первую помощь самым слабонервным зрителям. И именно Морей открыл новеллиста и драматурга Андре де Лорда — «Принца ужаса». Под влиянием де Лорда (который написал несколько пьес в сотрудничестве со своим доктором, психологом-экспериментатором Альфредом Бине), безумие стало главной темой «Гран Гиньоля». Во времена, когда безумие только становилось предметом научных исследований, а отдельные случаи едва начали описывать, репертуар «Гран Гиньоля» изобиловал пьесами с участием маньяков и людей «с особыми вкусами». Героем пьесы Андре де Лорда и Лео Марчиза «Человек ночи», например, был некрофил, странно похожий на Сержена Бертрана, человека, осужденного в 1849 году за осквернение могил и уродование трупов. В «Жуткой страсти» Андре де Лорда и Анри Боше изображалась молодая сиделка, которая душила вверенных ей детей. (Как и Метенье, де Лорд был частой мишенью цензуры, особенно в Англии, где запланированная постановка двух его пьес на выезде была отменена решением цензоров лорда-гофмейстера. Театр того времени, упивавшийся водевилями и буржуазными декорациями, не мог дозволить вид крови или трупов на сцене.)
Страх «других» представлялся в «Гран Гиньоле» в бесчисленных вариациях: страх перед пролетариатом, страх перед неизвестностью, страх перед иностранным, страх перед заражением (учитывая количество пролитой крови, эякулированной спермы и выделенного пота, «Гран Гиньоль» должен был испытывать некоторую тоску по чистоте). Герои Поля Клокемина и Поля Отье в «Смотрителях маяка» и Робера Франчевилля в «Прекрасном полку» заразились бешенством. Проказа косила пассажиров «Заблудившегося корабля» Макса Морея, а прислуга в «Красном отеле» Роланда Дрейфуса пала жертвой загадочной болезни. В нескольких пьесах, и среди них «Девичья комната» Морея, посетитель борделя подхватывал сифилис.
Однако на вершину «Гран Гиньоль» вознесли те границы и рамки, за которые он выходил: состояния сознания под воздействием наркотиков или гипноза. Потеря сознания, потеря контроля, паника: эти темы были близки посетителям театра. Когда драматурги «Гран Гиньоля» заинтересовались гильотиной, более всего их привлекали последние конвульсии, отражавшиеся на отрубленном лице. А что если отделенная от тела голова продолжала думать? Переход из одного состояния в другое был основой жанра.
Камилль Шуази, руководивший театром с 1914 по 1930 год, принес с собой множество спецэффектов, как световых, так и звуковых. Под его руководством постановка стала преобладать над текстом. Однажды он даже приобрел полностью оборудованную операционную под предлогом постановки новой пьесы. В 1917 году он взял на работу актрису Паулу Максу, которая вскоре стала известна как «Сара Бернар улицы Шапталь». На протяжении своей карьеры в «Гран Гиньоле» Макса, «женщина с наибольшим количеством покушений в мире», была подвергнута целому ряду пыток, уникальных в театральной истории: она была застрелена из ружья и из револьвера, скальпирована, задушена, выпотрошена, изнасилована, гильотинирована, повешена, четвертована, сожжена, расчленена хирургическими инструментами и ланцетами, разрезана на восемьдесят три кусочка невидимым испанским кинжалом, укушена скорпионом, отравлена мышьяком, съедена пумой, удушена жемчужным ожерельем и исстегана кнутом. Также она была усыплена букетом роз, поцелована прокаженным и подвергнута очень необычной метаморфозе, которую описал один театральный критик: «На протяжении двухсот ночей она просто разлагалась на сцене перед зрителями, которые бы не обменяли свои места на все золото Америки. Это продолжалось добрые две минуты, за которые молодая женщина понемногу превращалась в омерзительный труп».
Чтобы дать зрителям передохнуть от напряжения, вызванного страхом и безумием, вечером драмы в «Гран Гиньоле» сменялись комедиями, создавая своего рода эффект контрастного душа. Таким образом, «испытав ужас», публика могла утешиться пьесами вроде «Эрнестин в ярости», «Толстушка Адель» и «Эй, кокотка!». Хотя «Гран Гиньоль» был популярным театром в обоих смыслах этого слова — в него часто наведывались как проживающие неподалеку местные жители, так и более высоколобая публика из «Комеди Франсез» — он не был общественным заведением. Посещение «Гран Гиньоля» было скорее личным делом, чем общественным, и некоторые зрители предпочитали оставаться неизвестными. По словам очевидцев, обнесенные железными перилами ложи в глубине театра провоцировали определенный «экстремизм», особенно во время понедельничных дневных постановок, когда женщины часто готовились к адюльтеру, полумертвыми от страха бросаясь в объятия своих спутников: флирт в стиле «Гран Гиньоля». Уборщики помещения нередко находили на креслах пятна.
С приходом Жака Жувена, который руководил театром с 1930 по 1937 год, кровавые представления были потеснены в репертуаре психологической драмой. Стремясь к полному контролю над театром, Жувен вынудил уйти Максу, которая, по его мнению, привлекала слишком много зрительского внимания. Бездарность и личные амбиции Жувена ускорили окончательное падение «Гран Гиньоля». Рождение, развитие, смерть: жанр посеял семя собственного упадка, когда превратился в самопародию. Избыток ужасающих мотивов в поздних пьесах стал так велик, что в них уже было сложно поверить. К началу Второй мировой войны театр стал клониться к закату, увлекаемый собственной чрезмерностью. Война нанесла ему последний смертельный удар. Реальность возобладала над воображением, и посещаемость послевоенных спектаклей пошла на убыль. Весной 1958 года Анаис Нин так прокомментировала его упадок в своем дневнике: «Я была предана „Гран Гиньолю“, его высокочтимым мерзостям, которые когда-то вызывали бросавший в дрожь ужас, леденящий кровь кошмар. Все наши страхи перед садизмом и перверсиями выплескивались на этой сцене… Театр опустел». В интервью, взятом непосредственно после закрытия «Гран Гиньоля» в 1962 году, Карл Нонон, его последний руководитель, объяснил: «Мы никогда не сможем соревноваться с Бухенвальдом. До начала войны все верили, что происходившее на сцене было только плодом воображения; теперь мы знаем, что все это — и худшее — возможно».
Конечно, все имеет свои рамки и вкусовые предпочтения. К примеру, от опусов поклонников гуро-хентая меня, конечно, тянет поиграть в блевунчика. Зато я являюсь большим поклонником "пилы". Но пост я пишу не для того, чтобы рассказывать, какие ужасы и черный юмор я люблю, а какие - нет.
На самом деле пост опять про Мерлина Менсона Ж)))))
Я не могу сказать, что он вот прям меня шибко прет как музыкант. Да, у него есть песни, которые меня очень вштырили, но все-таки, что-то он для меня однообразен
сказал фанат группы "мановар", ага. Штука в том, что меня приводит в восторг визуальная часть его творчества. Его клипы, его концерты, да и в целом образ, который он создал на выступлениях, в прессе, перед лицом общественного мнения.
Как любитель гиньоля, я считаю Менсона на данный момент самым лучшим, даже, пожалуй, непревзойденным мастером этого жанра. Почему здесь уместно именно слово "гиньоль"? почему не трешак, почему не "шок-рок"? Да потому что именно в творчестве Менсона так талантливо переплетаются страшное, смешное и сексуальное - три столпа гиньоля.
Думаю, вам надоел уже мой пиздеж, правда?
Тогда айда под кат, зырить мои любимые клипы Менсона.
Фаворит:
плюс многа
как он здесь двигается... ващеееее
З.Ы. Когда смотришь некоторые джей-рокерские клипы (я б сказал, многие, очень многие))))), видно прям невооруженным глазом, откуда они пиздят ВСЕ - костюмы, пластику, даже монтаж и операторские ходы. Но упс, так оторавнно, как у ММ, я считаю, ни у кого не получится.
З.З.Ы А когда я был йун (но не так уж мал), я просто до уссачки боялся disposable teens и the nobodies. Отворачивался и на ощупь искал пульт от телика Ж))) сильнее я боялся только сцены из "стены", где детей в фарш перемалывают.