Ну, из этого заголовка уж точно понятно, что пост про Роя Салливана
Да-да, если вы все подумали, что я больше не буду про них писать, сосните хуйца :3 буду, ищо как буду.
Ибо - да, вот именно это самое они делают с моим мозгом. Засим, как всегда, эпиграф - и впирет
А не спеши ты нас хоронить, а у нас еще здесь дела.
У нас дома детей мал-мала, да и просто хотелось пожить.
А не спеши ты нам в спину стрелять, а это никогда не поздно успеть.
А лучше дай нам дотанцевать, а лучше дай нам песню допеть.
А не спеши закрыть нам глаза, а мы и так любим все темноту,
А по щекам хлещет лоза, возбуждаясь на наготу.
А не спеши ты нас не любить, а не считай победы по дням.
Если нам сегодня с тобой не прожить, то кто же завтра полюбит тебя.
Переписка по электронной почте.
От кого: Джессика Зейн
Кому: RSallyvan@gmail.com
Тема: нужен компаньон-фотограф?
Письмо:
Мистер Салливан, соболезную по поводу гибели сеньора Санчеза. В редакции мне сказали, что вы искали фотографа в напарники. Я готова поехать, все необходимые документы и техника у меня есть. Приложенным файлом высылаю резюме со списком изданий, для которых делала фотографии.
С уважением, Джессика Зейн.
***
От кого: Роб Рой
Кому: JZ_photo@gmail.com
Тема: БЛЯТЬКТОТЫ
Письмо:
См. выше.
З.Ы. Видел твои работы – у Тадж-Махала горизонт завален.
***
От кого: Джессика Зейн JZ_photo@gmail.com
Кому: RSallyvan@gmail.com
Тема: 0_о”
Письмо:
Мне передавали, что Вы оригинал. К сожалению, тот факт, что Вы мудак, не отменяет того, что Вы талантливый журналист и начинающему фоторепортеру вроде меня несомненно есть, чему у вас поучиться. Поэтому повторяю свою просьбу.
***
От кого: Роб Рой
Кому: JZ_photo@gmail.com
Тема: прогиб засчитан, детка :*
Письмо:
Окей, поехали. Я вылетаю послезавтра.
Есть вопрос крайней важности – а в рот возьмешь?
***
От кого: Джессика Зейн JZ_photo@gmail.com
Кому: RSallyvan@gmail.com
Тема: -_-
Письмо:
Не возьму. Извините. Поехали. Какой рейс?
***
От кого: Роб Рой
Кому: JZ_photo@gmail.com
Тема: о, жестокая!
Письмо:
Ну и пожалуйста.
Рейс QR 866, 18.00. Встречаемся в 16.00 под табло.
З.Ы. Ну и пожалуйста, ну и не бери.
З.З.Ы И да, ты ебанашка. Одумайся, надень рюши, иди в «космо»!
читать дальше
***
Кабриолет, оглушительно тарахтя, несся по довольно ухабистой дороге, так что у нее два с половиной раза чуть не улетела панамка. По радио орали AC/DC.
На самом деле, это было очень даже неплохо – нестись навстречу приключением по старый хард-рок, с отчаянным мужчиной за рулем. Правда, лучше бы мужчина был другим. Джессику устроил бы кто-нибудь высокий, жилистый, черноволосый, с твердым подбородком, насмешливо холодным взглядом серых глаза и сигарой, лихо зажатой в зубах.
-Dirtyyy deeeeds done dirt cheeeaaap…
Ах, да. Еще никто на свете не пел противнее Роя Салливана. Джессика беззастенчиво пользовалась тем, что добрую половину ее лица скрывали темные очки, и, чуть скосив глаза, рассматривала худого плохо выбритого лохматого мужчину за рулем.
Ему, вроде, уже стукнуло сорок, но определить его точный возраст не представлялось возможным. Такие как он, дурашливые и подвижные, часто выглядели младше своих лет. С другой стороны, Рой был не просто тощим – он здорово смахивал на пособие по анатомии. Когда они встретились в аэропорту, девушка смогла узнать журналиста только по глазам. Это все, что осталось от человека, которого она не раз видела на фотографиях в различных изданиях, в альбомах своих коллег… Коллеги, правда, не могли поделиться радужными воспоминаниями о нем. «Не ходи, он мудак, мудааак, мудаааак!» - Выводили они не хуже опереточного хора, пока Джес собиралась в дорогу. Да она и сама прекрасно это знала. Но что поделать, сердцу не прикажешь.
Джессика Зейн обожала мозг Роя Салливана. В моменты, когда журналист бывал особенно ужасен, она представляла, что умеет, как супермен, сканировать людей взглядом-рентгеном. И видеть по слоем этих отлично развитых после долгих лет тренировок мимических мышц, под черепом объект своей любви – остроумный мозг, полный феерических речевых оборотов и прочей занятной всякой всячины.
-Ты что, совсем-совсем не хочешь со мной переспать? – жалобно поинтересовался Салливан во время авиаперелета, приканчивая купленную в дьюти-фри бутылку текилы.
-Совсем не хочу. – честно призналась Джессика. – но вот когда Вам было двадцать четыре, я на фотографиях сеньора Маркеса видела, Вы были в общем-то ничего. Просто когда Вам было 24, мне было… да, мне было шесть лет.
- да ладно гнать, я еще как огурчик! – не замедлил обидеться Рой, а Джессика подумала, что да, еще какие-то жалкие три года назад Рой Салливан был совсем другим. Нет, во времена передачи «с улиц» он наверняка был таким же склочным и с обилием острых углов на теле… но все-таки другим. Заболел, что ли?
Когда они приехали в лагерь, Рой занялся своим любимым делом – стал скандалить. Оказалось, что кабриолет вообще-то был взят в аренду у местных одним фотографом из Лиссабона, и деньги, разумеется, тоже платил этот самый фотограф, а вовсе не Салливан, который даже не сказал никому, что берет машину. Джессика восприняла это как должное – чего еще ждать от человека, которому даже бывалая стюардесса пообещала, что «была бы ее воля, высадила бы тебя с самолета на хер на остров уродов». Рою, впрочем, спор быстро надоел, и он пригрозил фотографу тем, что если тот не заткнется, ни хрена он ему не покажет, как завтра попасть в брошенную деревню раньше армейских. Португальцу пришлось заткнуться. Все, кто был знаком с Роем Салливаном, рано или поздно становились перед выбором: или ты затыкаешься, или сносишь ему башку на хрен. Проблема заключалась в том, что вместе с башкой ты снесешь невосполнимый объем информации. Так что приходилось затыкаться.
Ладно журналисты – каким-то диковинным образом Рою удавалось уделывать даже военных, которые в данной конкретной горячей точке были большие любители обматерить работника прессы, а слабых духом даже прикладом с территории погнать. Но Салливан был надежным и непробиваемым щитом Джессики, хотя сам, в силу своей глубоко эгоистичной натуры, разумеется, не планировал специально защищать женщину, которая не дает. И тем не менее, рядом с ним сама девушка как будто переставала существовать для солдатни. Человек с фотоаппаратом, а есть ли у него сиськи – кому это важно, когда тощее взлохмаченное и не особо трезвое нечто тычет тебе в нос длинным пальцем с обломанным ногтем!
-Ты не пудри мне мозги, солдат Билли, я знаю, где могу ходить на свой страх и риск, а где нет! Слушай, не трать наше общее время, твоя пукалка напугает кого угодно, но только не Роя Салливана. Я видел Ад малыш, понимаешь, Ад! Что ты можешь против человека, который однажды побил Сатану канделябром?
После этой фразы наемники обычно заходились в диком хохоте, даже если до этого пребывали в ярости – и журналисты могли продолжить работу. Тех же, кто был лишен чувства юмора, обычно впечатлял абсолютный пофигизм Салливана пред лицом смерти. Один особенно одаренный однажды даже навел на Роя пушку. Журналист только неприлично заржал, сложив руки на груди. В этом заключалось одно из многих противоречий в характере этого мужчины. Он был большой мастер расписать, какое он вертел вокруг всем известного органа глупый героизм, и что лучше путешествовать в перевозчике использованных биотуалетов, если это гарантирует тебе безопасность – но при этом сам своей жизнью не дорожил абсолютно. Однажды Джессика все-таки не выдержала и указала Рою на это несоответствие. Салливан в ответ лишь снисходительно улыбнулся.
-Девочка моя, ты думаешь, стволы этих дуболомов способны напугать человека, которому однажды чуть не засунули в рот «Хеклер и Кох МК 23» ? Нет-нет-нет, моя сладкая принцесса, даже не спрашивай, при каких обстоятельствах это произошло. Вот за полтора часа анального секса я бы может и намекнул… И вообще, малышка, есть грешок, я часто вру, да. Но про канделябр и Сатану – это была чистая правда.
Зато однажды он рассказал, откуда шрам на левой щеке. История из разряда тех, которые настолько смахивают на дешевый бульварный роман, что наверняка правдивы на самом деле. Подумать только, христанутый маньяк, выстрел в голову…
- Чего же Вы прыгнули под пулю, мистер Салливан? Не нашли фургона с биотуалетами поблизости?
-Зачееет, детка, ты быстро учишься. Просто я всегда хотел вот такой вот красивый шрам. Девочкам нравится, дааа, иначе бы ты не спросила. – Салливан бросил в костер окурок и прикусил губу. Каждый раз, когда он делал вот так, Джессика понимала, что пропустила очень важный кусок мозаики. Рой много рассказывал, Рой был мастер попиздеть. И тем не менее, он никогда не рассказывал о чем-то… Джес даже предположить не могла, что это такое, но твердо знала – это и есть самое важное.
То, что Рой Салливан серьезно болен, она поняла почти что сразу по приезде на место. Но то, что он умирает, стало ясно чуть позже.
По логике вещей, они должны были спать в одной палатке – в конце концов, и приехали, и работали вместе. И вот удивительное дело, при всей своей любви к постельному юмору, журналист всегда спал один. Джес, впрочем, не жаловалась. С итальянской журналисткой и ее молоденьким аспирантом спать было уж точно уютнее. Просто однажды сложилось так, что, напоровшись в свинину местной сивухе, мисс Зейн заползла в первую попавшуюся палатку, где рухнула поверх мятого спальника и в ту же секунду вырубилась. Проснулась спустя три с половиной часа, так же резко. В желудке все бурлило, в голове все гудело, а в полуметре от нее, в кромешной темноте, кто-то так отчаянно кашлял, словно его тошнит собственными легкими. Как позже выяснилось, так оно и было. Да, наверное, в тот момент Джессика и поняла, что от Салливана пахнет не кровью, и не лекарством. От него пахнет смертью.
Правда, осознание этого факта никак не повлияло на их взаимоотношения. В сущности, с Роем Салливаном было конечно интересно… но ничего такого уж крышесносного. Вечерами журналист взахлеб рассказывал о своих приключениях – о том, как партизанил в Лаосе, как спасал старинную библиотеку на Ближнем Востоке, как скрывался от наркокартеля, как якшался с самыми крутыми бандитами Мексики… Джес даже становилось немного обидно, что ничего такого не происходит с ними. Как будто Рой уже истратил весь свой запас приключений. И не оставлял «эффект проебанной детали для мозаики».
Ах, да. Один раз он спас ей жизнь, когда они забрались на трехэтажное здание, и под Джессикой проломилась крыша.
-ну ты корооова… - сипло пыхнел Салливан, вытаскивая из девушку из дыры. Ну и собрала же она тогда боками заноз! Впрочем, оба куда больше волновались за дорогую технику, которая чуть не улетела в небытие вместе с мисс Зейн.
Еще один забавный случай произошел, когда Джессика залезала в кабину водителя, чтобы уехать в аэропорт. В Англии у нее умерла прабабушка. Джес не хотела ехать, но настоял отец, сказал, что мать и так из-за профессии дочери в постоянном предынфарктном состоянии. Девушка планировала провести с родными не больше недели, даже не стала вещи забирать из лагеря. Когда водитель уже завел мотор, и машина двинулась с места, Джессика услышала сначала чей-то леденящий душу рев «Салливан, ты где? Появись, мудила оперный, я знаю что ты здесь! Нууу!», а в ответ фальцетное фирменное «Господи Иисусе, ну за что мне все это снова!!!». В чем заключалась суть конфликта она узнать, конечно, не успела. Впрочем, это же Салливан. Срач – его самый популярный псевдоним.
З.Ы.
Бросив рюкзак прямо посреди лагеря, Джессика неслась как ураган к лазарету, забыв о том, что на похоронах поскользнулась в туалете, поимела трещину в лодыжке, провалялась в больнице до фига и до сих пор хромает, а еще второй час как собирается сортир. Уже у самых санитарных палаток девушка со всей дури налетела на какого-то огромного наемника, который шел из лазарета такой походкой, как будто у него там невеста скончалась. Ногу пронзила острая боль, Джес, шипя, осела на землю.
-Смотри куда прешь, му… дак. – последний слог вышел каким-то совсем неэмоциональным, потому что наемник посмотрел на нее. Так обычно смотрят на пустое место, и все-таки, Джессика резко вспомнила о желании пойти пописать. Мужчина повел плечами, как будто долго сидел в одной и той же позе, и пошел дальше своим путем. С кряхтением поднявшись на ноги, Девушка зашла в морг.
-О, Зейн, ты приехала… слушай, не больше пяти минут, ладно? Если тут еще кто-нибудь полсуток просидит, меня начальство покарает анально.
Непонимающе поглядев вслед санитару Рудольфу Моррису, Джессика поспешила дальше.
Черт возьми, этот человек никогда не был ее другом. Он никогда не был тем Учителем, о котором так мечтала Джессика Зейн, она никогда не была в него влюблена. И в мозаике под названием «Рой Салливан», вашу мать, по-прежнему было до хрена проебанных деталей. И все-таки они заревела в голос, когда увидела тело.
-Нет, ребята, я не буду делать никакого сраного репортажа, а вы – тем более. Рой всегда считал вас хлыщеватыми пиздюками-чистюлями, которым место в журнале «кулинарный вестник».
-Вот не тебе решать, Джес, не тебе. Это будет хитовый материал. С тобой ли, без тебя - мы все равно его снимем. – Оператор Том навел на Джессику свою камеру. – Ну, может перестанешь говниться и скажешь что-нибудь про покойного?
-Он был мудак, ребята. Это вам скажет любой, кто действительно знал Роя Салливана. Он был мудак.
Джессика Зейн ехидно улыбалась и рвала на мелкие кусочки листок с последним материалом журналиста Роя Салливана.