Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Да, я снова написал про отморозков. Нет, мне ни капельки не стыдно.
У Секача, помнится, была Генриетта.
У Салливана тоже была одна такая... странная.
И, в лучших традициях Роя, данный опус носит звучное название
Тупая сучка Ненси Эмерсон.
Перед прочтением в обязательном порядке прослушать:
There once was a woman
A strange kind of woman
The kind that gets written down in history
Her name was Nancy
Her face was nothing fancy
She left a trail of happiness and misery
I loved her
Everybody loved her
She loved everyone and gave them good return
I tried to take her
I even tried to break her
She said I ain't for takin' won't you ever learn
I want you I need you I gotta be near you
I spent my money as I took my turn
I want you I need you I gotta be near you
Ooh I got a strange kind of woman
She looked like a raver
But I could never please her
On Wednesday mornings boy you can't go far
I couldn't get her
But things got better--she said
Saturday nights from now on baby you're my star
She finally said she loved me
I wed her in a hurry
No more callers and I glowed with pride
I'm dreaming
I feel like screaming
I won my woman just before she died
I want you I need you I gotta be near you
I spent my money as I took my turn
I want you I need you I gotta be near you
Ooh I had a strange kind of woman
читать дальше
Каюсь, грешен – когда Ненси покончила с собой, моей первой реакцией было возмущение: да как она могла! У нас же была такая счастливая семья, никто ни в чем не нуждался, двое чудесных маленьких детей! Как она могла их оставить! Только потом я осознал, что Ненси оставила и меня тоже. Вот тогда я почувствовал горе.
Я очень старался связаться не только с нашими родственниками и общими знакомыми, но и с ее бывшими коллегами тоже. Это было непросто, ведь Ненси ушла из профессии, когда мы поженились. Не скажу, что мое рвение хоть кто-то оценил. Одна половина уже и не помнила о моей Ненси, другая не смогла приехать, работала. Единственный, кто смог – и тот опоздал, явился даже не на церемонию прощания, а сразу на кладбище, куда мы поехали без детей, потому что во-первых, было очень холодно, а во-вторых, в их возрасте лучше не видеть, как маму закапывают в землю в деревянном ящике.
- Это похороны Ненси? – Громко прошептал мне на ухо тощий небритый мужчина средних лет, одетый, как сущий бродяга. То, что священник произносит прощальную речь, его нисколько не смущало. – Я Рой Салливан, если что, твое счастье, что я вообще был на материке, еще пара дней – и снова свалил бы в родную мясорубку. Ладно, все, молчу, молчу. – Видимо, мой укоризненный взгляд все-таки призвал его к порядку.
На протяжении всей церемонии мистер Салливан вел себя просто отвратительно. Пока мы молились, он вообще отошел покурить. Я думал, он попросит хотя бы открыть гроб, чтобы попрощаться с покойницей, но когда могилу закапывали, он не бросил туда ни цветов, ни даже горсти земли. Зато когда все уже собрались возвращаться домой обедать, неожиданно попросил слова.
- Я задержу ваше внимание на… да, ровно на три минуты пятьдесят пять секунд.
Рой Салливан открыл свою объемистую спортивную сумку через плечо и зачем-то достал оттуда аудио-магнитофон. Включил, вдавил кнопку «плей».
По совести, мне следовало разбить магнитофон о ближайший могильный камень на первых же аккордах, а потом сделать то же самое с головой Роя Салливана. Отличная идея, нечего сказать – включать на похоронах моей жены песню про проститутку, которую, вот совпадение, тоже зовут Ненси. Но я знал, что Deep Purple всегда были ее любимой группой, а Strange Kind of Woman – любимой песней. Поэтому я стоял и слушал, пока родственники и друзья один за другим уходили к машинам, чтобы спрятаться там от ледяного ветра.
Рой Салливан стоял, покачиваясь в такт, и довольно громкой подпевал на припеве, как будто меня не существовало вовсе. Когда песня закончилась, от извлек из кармана куртки плоскую флягу, выпил оттуда чего-то явно очень крепкого, потому что поморщился, отсалютовал могиле моей жены. Там еще не стояло памятника, не успели заказать. Только белый столбик с номером и большая распечатанная фотография. Мистер Салливан подошел ближе, внимательно ее рассмотрел, пожевал губами.
- Не, это не Ненси. – Наконец, авторитетно заявил он. – Вот Ненси.
Рой Салливан достал из другого кармана (его куртка вся из них состояла) сложенную в несколько раз фото-карточку, протянул мне. С глянцевой потрескавшейся поверхности на меня смотрела, вызывающе улыбаясь, ярко накрашенная женщина в огромных темных очках типа «бабочка», белой шляпе и белом же платье, из тех, что носили кино-звезды прошлого: свободная юбка до колен, открытая спина. Женщина стояла посреди какого-то южного аэропорта. Было сложно узнать в этой диве мою домашнюю, вечно немного печальную Ненси. Так и не дождавшись от меня никакой реакции, Рой Салливан протянул мне еще одно фото, такое же старое и мятое. На нем снова была Ненси, только на этот раз всклокоченная, вся в пыли, каком-то невразумительном камуфляже, с огромной фото-камерой на шее. Значит, этот снимок еще из тех времен, когда она работала в горячих точках. Ненси там смеялась, как сумасшедшая, явно пьяная в хлам. Уже ничего не ожидая в ответ, мистер Салливан дал мне третью (и последнюю фотографию). Ненси, все в том же камуфляже, но трезвая и серьезная, фотографировала искореженный труп.
- Вот это – Ненси. – авторитетно заявил Рой Салливан, забирая фотографии обратно. – А вообще, мужик, ты ни в чем не виноват. Она сама дура, что устроила весь этот спектакль под названием «хочу, чтобы у меня была семья как из сериалов пятидесятых». Говорила, что справится… как видишь, не получилось. Ладно, бывай, найти себе нормальную бабу, воспитывай детишек. Мы, журналисты – все ебанутые.
Рой Салливан запустил песню по второму кругу, ушел с магнитофоном на плече, подпевая, и больше я никогда его не видел.
Фотография вторая.
Рой Салливан окинул женщину в огромных солнечных очках и белом платье скептическим взглядом. Сколько ей лет? Двадцать семь? Поздновато для начала карьеры журналиста в горячих точках. А в том, что эта поездка у нее первая, сомнений не было. Какой же опытный писака отправится в пекло, одевшись как актрисулька?
Рою Салливану было двадцать два, он отправлялся в свою третью горячую точку, и считал, что имеет полное право называть себя стрелянным воробьем.
Женщина в ответ заинтересованно посмотрела на него поверх очков.
-Здравствуйте, юноша. Выглядите так, словно собрались партизанить на ближнем Востоке.
- Вообще-то, как раз этим мы и будем заниматься, леди.
-Это будет часов через десять, минимум. А пока мы стоим в аэропорту «Хитроу», и как-то не хочется ударить лицом в грязь перед лондонскими модницами. – Дамочка легкомысленно похлопала ресницами.
Рой усмехнулся и протянул ей руку.
- Рой Салливан.
- Ненси Эмерсон, рада знакомству. Проявите галантность? – Не дожидаясь ответа, стерва сунула в протянутую руку ремень от своей весьма нелегкой сумки.
В аэропорту, куда они прибыли, на Ненси пялились даже младенцы в люльках. Рой был очень рад, когда мисс Эмерсон удалилалась в сортир «пудрить носик», хоть коситься перестали. Надо непременно отделаться от этой дуры в лагере, и поскорее. Нет, она, конечно, ничего, но денечки предстоят жаркие, тут не до служебных романов.
- Р-о-ой! – Салливан обернулся, и настала уже его очередь глупо хлопать глазами. Ненси Эмерсон стояла перед ним, укомплектованная для предстоящего путешествия ничуть не хуже, чем сам журналист. Удобная одежда, рюкзак, камера в чехле, волосы стянуты в тугой хвост на затылке.
- Пожалуй, мне стоит представиться еще раз. – Теперь уже было ясно, как божий день, что все эти очки-каблучки-реснички в Лондоне были просто спектаклем. Женщина ухмыльнулась, одновременно ободряюще и покровительственно. – Ненси Эмерсон, тридцать один год, из них последние десять – в филиалах ада по всему миру. Впрочем, думаю, что куда больше я тебе известна под именем «Николас Лейк». Пойдем, нас уже наверняка ждут на машине.
Салливану оставалось только признать свой полный разгром по всем статьям. Николас Лейк… кто ж о нем не слышал. Все читали его репортажи, все видели его фотографии. Так вот ты какой, Николас Лейк… с ухмылкой бывалого наемника, характером среднестатистической пираньи… и сиськами четвертого размера.
***
- А я, мать твою, говорил – влево! Влево, ебаный насос!
- Если тебе хватает дыхалки ругаться – ты можешь бежать быстрее, а ну вперед! Если нас догонят эти ребята – точно изнасилуют. И скорее всего, не меня одну.
- А давай я выбью тебе коленную чашечку и оставлю тут, а? Может, они тогда отвлекутся, и меня не догонят?
На самом деле, они так отчаянно переругивались, потому что понимали – их уже не догонят, вон оно, заграждение, и вон они, фонари регулярного патруля. Будь опасность серьезной, они бы оба не тратили время на глупости.
- Салливан, Палмер, независимая пресса! – Рой поспешил поднять руки, чтобы не открыли огонь.
Отдышались они только в палатке, предварительно отсмеявшись.
- Да, да, да, мы это сделали! – Рой не мог сдержать радости, - кадры вышли отпадные! Мы к ним так близко подобрались, что вообще можно подумать, что мы у того же костра сидели!
- Если бы кое-кто на обратном пути не наступил на уличную кошку, все было еще лучше. Знаешь, сколько кирпичей я высрала в тот момент? Нет, определенно, нужно напиться. Тем более, что вставать завтра не рано, вертолет за нами только часа в три прилетит.
Не переставая говорить, Ненси стянула майку и принялась переодеваться.
- Слушай, я же не гей! – Возмутился Рой, - вид голых женских грудей меня весьма возбуждает!
- Рада за тебя, малыш. Впрочем, надеюсь, ты видишь их не первый раз в жизни, а то пора бы, даже в твоем юном возрасте. Ладно, пьяный неловкий секс я планирую часика через полтора, а пока – пьянка!
Фотография первая.
Она всегда переодевалась только по прибытии в пункт назначения. Салливан не знал, откуда взялась у Ненси эта идиотская привычка, привлекающая столько нежелательного внимания, но поделать с этим ничего не мог.
- Проверка техники! – он почти не глядя щелкнул фотоаппаратом в ее сторону. Вышло забавно – особенно охреневшие лица местных, которым с их шариатом явно такое зрелище не часто обламывалось.
- До рейса еще час, а регистрацию мы прошли… - задумчиво протянула Ненси, - Предлагаю заняться сексом в кабинке туалета. Я знаю, я ужасна – но я, черт подери, соскучилась.
Это была, пожалуй, самая его безумная горячая точка, круче было только на острове. И не только потому, что они с Ненси трахались больше, чем работали, иногда в таких местах, что сами потом от хохота чуть не лопались. Единственный раз в жизни Рой чувствовал себя героем кино. Никогда больше с ним такого не было. На протяжении всей своей последующей жизни, даже в том чертовом борделе, даже в Мексике, когда Секач застрелил гостиницу. Все равно Салливан знал: это – жизнь, это – настоящее. А тогда, с Ненси Эмерсон… как будто их снимали на кино-пленку. Что они только не творили… Любимое развлечение было такое:
Ненси доставала из рюкзака то самое белое платье, шляпку, очки, туфли. Рой тоже собирал по лагерю более-менее приличные вещи, одежду мирного времени, так сказать. Они брали третьим Маркеса (да, именно тогда они познакомились с бородачем), тоже принаряженного, шли на разбитые улицы – и фотографировались так, будто вокруг чуть ли не набережная в Каннах. Пили невидимый кофе из разбитых чашек в пустых кафе. Валялись на выгоревшем газоне. Купались в высохшем фонтане. Рассматривали взорванные барельефы на исторических зданиях. И много еще другого, десятки, а может, и сотни безумств.
В фильмах герои часто говорят фразу: «мне казалось, что это будет длиться вечно». Дудки, Салливану никогда так не казалось. Любой человек, который хоть раз в жизни смотрел кино, прекрасно знает: рано или поздно любой фильм, даже самый длинный, заканчивается.
Фотография третья.
- Ты замечаешь, Рой, во что мы превращаемся? – Ненси сфотографировал искореженный труп и навела объектив на красивое закатное небо, словно хотела поскорее забыть только что увиденное.
- ммм… нет. – за проведенное в горячих точках время Салливан отлично научился чуять жопой приближение неприятностей, поэтому в данный момент решил не проявлять свое хваленое красноречие.
- Помнишь, мы вчера наткнулись на тело девочки, которое клевали птицы? Ты испугался? Тебя замутило? Ты почувствовал хоть что-то?
- ммм… нет. – Рой отвечал по-прежнему уклончиво, потому что, признаться честно, не помнил никакой мертвой девочки.
- Вот и я ничего не почувствовала.
- Естественно, Ненси. Это не первая мертвая девочка на нашем пути. Не вторая и, скорее всего, даже не десятая. Но не мы же ее убили, и не мы выклевали ей глаза. Расслабься, и пойдем дальше.
- Рой, я не пойду дальше. – Ненси остановилась посреди дороги, и было непонятно, что она имеет в виду: эту конкретную улицу или нечто большее. – Мне тридцать три года.
- А мне двадцать четыре. Я трачу молодость на безумную бабу, которая стоит посреди перекрестка, который, между прочим, простреливается. Идем, тебе говорят.
- Рой, после нашей предыдущей поездки я делала тест на беременность, и он оказался положительным.
Если бы фотоаппарат не висел на ремешке на шее, Салливан его бы непременно разбил.
- Ты…
- Я сделала аборт, Рой. И мне сказали, что либо мне нужно в ближайшее время снова завести детей, либо я могу вообще о них забыть. Рой, я не поеду в Лаос, и не хочу, чтобы ты туда ехал.
- Оппачки. – Салливан в раз забыл, что перекресток простреливается. – И почему же мы не должны ехать в Лаос? Здоровье после аборта не позволяет? Кстати, почему аборт? Мои гены настолько ужасны?
- Я тогда еще не была уверена… а теперь я знаю точно, чего хочу. Я хочу семью, детей, хочу такую жизнь, какая была у моей матери, у моей бабушки… И хочу эту жизнь с тобой, Рой Салливан. Я ведь женщина.
- Ненси, ради всего святого… - Салливан не мог поверить, что его обожаемая мисс Эмерсон говорит такие глупости. – Ты ведь не сможешь без всего этого! – Он обвел рукой все пространство вокруг. – Ты не женщина, Ненси! Ты журналист!
- А ты не мужчина, Рой! – Ненси так душевно залепила ему пощечину, что Салливан чуть не упал.
- Да, я тоже журналист. – Выдал он самую мерзкую из своих улыбок.
Нэнси ушла, оставив Роя одного на перекрестке. Он дождался, когда женщина скроется из глаз, и еще немного, чтобы точно не услышала.
- ТУПАААЯ ПИЗДААААА!!!
Его сейчас не волновало, простреливается ли район, есть ли по близости представители обеих воюющих сторон или местные мародеры. Он даже хотел, чтобы его пристрелили.
А на что она вообще рассчитывала этим своим «я хочу эту жизнь с тобой, Рой Салливан?», тупая сучка Ненси Эмерсон?! Сначала призналась, что вытравила его ребенка – а теперь нате вам. Да пошла она на хер! Да пошло оно все на хер! Он вот прямо сейчас позвонит Маркесу, и переоформит билет в Лаос на него! Да, в Лаос, чтобы с разбегу нырнуть в ближайшую трясину и утопиться там на хрен!
Тупая сучка Ненси Эмерсон, я же так тебя люблю…
Сколько раз он потом пытался дозвониться до нее? Десятки раз? Сотни? Но Ненси не отвечала на звонки. Она исчезла отовсюду – из точек, из газет и журналов, из тусовки. Он узнал о ней хоть что-то, только когда лет тринадцать спустя ему позвонил муж Ненси Эмерсон, а вернее, вот уже двенадцать лет как Ненси Эйбрхэм, матери двоих детей и домохозяйки. Ненси съела банку снотворного, когда муж бы на работе, а дети в школе. Ну что же, в принципе, долго продержалась.
***
После похорон Рой еле-еле успел на обратный самолет, и то потому что рейс задерживали, так что прямо из аэропорта пришлось чесать в контору.
- Салливан, твою ж мать! – Кэп встретил его родной и уютной помидорной краснотой рожи. – Ты знаешь, что эфир через пять минут?
- Отвали, Кэп, я был на свидании?
- Ммм, да, и кто он?
- Секач, иди на хуй!
Подумать только, а ведь тогда, перед Лаосом, он действительно думал, что никогда и ни за что больше не встретит того, кто… а впрочем, не стоит даже думать о таких глупостях, вдруг этот упырь действительно умеет читать мысли?
У Секача, помнится, была Генриетта.
У Салливана тоже была одна такая... странная.
И, в лучших традициях Роя, данный опус носит звучное название
Тупая сучка Ненси Эмерсон.
Перед прочтением в обязательном порядке прослушать:
There once was a woman
A strange kind of woman
The kind that gets written down in history
Her name was Nancy
Her face was nothing fancy
She left a trail of happiness and misery
I loved her
Everybody loved her
She loved everyone and gave them good return
I tried to take her
I even tried to break her
She said I ain't for takin' won't you ever learn
I want you I need you I gotta be near you
I spent my money as I took my turn
I want you I need you I gotta be near you
Ooh I got a strange kind of woman
She looked like a raver
But I could never please her
On Wednesday mornings boy you can't go far
I couldn't get her
But things got better--she said
Saturday nights from now on baby you're my star
She finally said she loved me
I wed her in a hurry
No more callers and I glowed with pride
I'm dreaming
I feel like screaming
I won my woman just before she died
I want you I need you I gotta be near you
I spent my money as I took my turn
I want you I need you I gotta be near you
Ooh I had a strange kind of woman
читать дальше
Каюсь, грешен – когда Ненси покончила с собой, моей первой реакцией было возмущение: да как она могла! У нас же была такая счастливая семья, никто ни в чем не нуждался, двое чудесных маленьких детей! Как она могла их оставить! Только потом я осознал, что Ненси оставила и меня тоже. Вот тогда я почувствовал горе.
Я очень старался связаться не только с нашими родственниками и общими знакомыми, но и с ее бывшими коллегами тоже. Это было непросто, ведь Ненси ушла из профессии, когда мы поженились. Не скажу, что мое рвение хоть кто-то оценил. Одна половина уже и не помнила о моей Ненси, другая не смогла приехать, работала. Единственный, кто смог – и тот опоздал, явился даже не на церемонию прощания, а сразу на кладбище, куда мы поехали без детей, потому что во-первых, было очень холодно, а во-вторых, в их возрасте лучше не видеть, как маму закапывают в землю в деревянном ящике.
- Это похороны Ненси? – Громко прошептал мне на ухо тощий небритый мужчина средних лет, одетый, как сущий бродяга. То, что священник произносит прощальную речь, его нисколько не смущало. – Я Рой Салливан, если что, твое счастье, что я вообще был на материке, еще пара дней – и снова свалил бы в родную мясорубку. Ладно, все, молчу, молчу. – Видимо, мой укоризненный взгляд все-таки призвал его к порядку.
На протяжении всей церемонии мистер Салливан вел себя просто отвратительно. Пока мы молились, он вообще отошел покурить. Я думал, он попросит хотя бы открыть гроб, чтобы попрощаться с покойницей, но когда могилу закапывали, он не бросил туда ни цветов, ни даже горсти земли. Зато когда все уже собрались возвращаться домой обедать, неожиданно попросил слова.
- Я задержу ваше внимание на… да, ровно на три минуты пятьдесят пять секунд.
Рой Салливан открыл свою объемистую спортивную сумку через плечо и зачем-то достал оттуда аудио-магнитофон. Включил, вдавил кнопку «плей».
По совести, мне следовало разбить магнитофон о ближайший могильный камень на первых же аккордах, а потом сделать то же самое с головой Роя Салливана. Отличная идея, нечего сказать – включать на похоронах моей жены песню про проститутку, которую, вот совпадение, тоже зовут Ненси. Но я знал, что Deep Purple всегда были ее любимой группой, а Strange Kind of Woman – любимой песней. Поэтому я стоял и слушал, пока родственники и друзья один за другим уходили к машинам, чтобы спрятаться там от ледяного ветра.
Рой Салливан стоял, покачиваясь в такт, и довольно громкой подпевал на припеве, как будто меня не существовало вовсе. Когда песня закончилась, от извлек из кармана куртки плоскую флягу, выпил оттуда чего-то явно очень крепкого, потому что поморщился, отсалютовал могиле моей жены. Там еще не стояло памятника, не успели заказать. Только белый столбик с номером и большая распечатанная фотография. Мистер Салливан подошел ближе, внимательно ее рассмотрел, пожевал губами.
- Не, это не Ненси. – Наконец, авторитетно заявил он. – Вот Ненси.
Рой Салливан достал из другого кармана (его куртка вся из них состояла) сложенную в несколько раз фото-карточку, протянул мне. С глянцевой потрескавшейся поверхности на меня смотрела, вызывающе улыбаясь, ярко накрашенная женщина в огромных темных очках типа «бабочка», белой шляпе и белом же платье, из тех, что носили кино-звезды прошлого: свободная юбка до колен, открытая спина. Женщина стояла посреди какого-то южного аэропорта. Было сложно узнать в этой диве мою домашнюю, вечно немного печальную Ненси. Так и не дождавшись от меня никакой реакции, Рой Салливан протянул мне еще одно фото, такое же старое и мятое. На нем снова была Ненси, только на этот раз всклокоченная, вся в пыли, каком-то невразумительном камуфляже, с огромной фото-камерой на шее. Значит, этот снимок еще из тех времен, когда она работала в горячих точках. Ненси там смеялась, как сумасшедшая, явно пьяная в хлам. Уже ничего не ожидая в ответ, мистер Салливан дал мне третью (и последнюю фотографию). Ненси, все в том же камуфляже, но трезвая и серьезная, фотографировала искореженный труп.
- Вот это – Ненси. – авторитетно заявил Рой Салливан, забирая фотографии обратно. – А вообще, мужик, ты ни в чем не виноват. Она сама дура, что устроила весь этот спектакль под названием «хочу, чтобы у меня была семья как из сериалов пятидесятых». Говорила, что справится… как видишь, не получилось. Ладно, бывай, найти себе нормальную бабу, воспитывай детишек. Мы, журналисты – все ебанутые.
Рой Салливан запустил песню по второму кругу, ушел с магнитофоном на плече, подпевая, и больше я никогда его не видел.
Фотография вторая.
Рой Салливан окинул женщину в огромных солнечных очках и белом платье скептическим взглядом. Сколько ей лет? Двадцать семь? Поздновато для начала карьеры журналиста в горячих точках. А в том, что эта поездка у нее первая, сомнений не было. Какой же опытный писака отправится в пекло, одевшись как актрисулька?
Рою Салливану было двадцать два, он отправлялся в свою третью горячую точку, и считал, что имеет полное право называть себя стрелянным воробьем.
Женщина в ответ заинтересованно посмотрела на него поверх очков.
-Здравствуйте, юноша. Выглядите так, словно собрались партизанить на ближнем Востоке.
- Вообще-то, как раз этим мы и будем заниматься, леди.
-Это будет часов через десять, минимум. А пока мы стоим в аэропорту «Хитроу», и как-то не хочется ударить лицом в грязь перед лондонскими модницами. – Дамочка легкомысленно похлопала ресницами.
Рой усмехнулся и протянул ей руку.
- Рой Салливан.
- Ненси Эмерсон, рада знакомству. Проявите галантность? – Не дожидаясь ответа, стерва сунула в протянутую руку ремень от своей весьма нелегкой сумки.
В аэропорту, куда они прибыли, на Ненси пялились даже младенцы в люльках. Рой был очень рад, когда мисс Эмерсон удалилалась в сортир «пудрить носик», хоть коситься перестали. Надо непременно отделаться от этой дуры в лагере, и поскорее. Нет, она, конечно, ничего, но денечки предстоят жаркие, тут не до служебных романов.
- Р-о-ой! – Салливан обернулся, и настала уже его очередь глупо хлопать глазами. Ненси Эмерсон стояла перед ним, укомплектованная для предстоящего путешествия ничуть не хуже, чем сам журналист. Удобная одежда, рюкзак, камера в чехле, волосы стянуты в тугой хвост на затылке.
- Пожалуй, мне стоит представиться еще раз. – Теперь уже было ясно, как божий день, что все эти очки-каблучки-реснички в Лондоне были просто спектаклем. Женщина ухмыльнулась, одновременно ободряюще и покровительственно. – Ненси Эмерсон, тридцать один год, из них последние десять – в филиалах ада по всему миру. Впрочем, думаю, что куда больше я тебе известна под именем «Николас Лейк». Пойдем, нас уже наверняка ждут на машине.
Салливану оставалось только признать свой полный разгром по всем статьям. Николас Лейк… кто ж о нем не слышал. Все читали его репортажи, все видели его фотографии. Так вот ты какой, Николас Лейк… с ухмылкой бывалого наемника, характером среднестатистической пираньи… и сиськами четвертого размера.
***
- А я, мать твою, говорил – влево! Влево, ебаный насос!
- Если тебе хватает дыхалки ругаться – ты можешь бежать быстрее, а ну вперед! Если нас догонят эти ребята – точно изнасилуют. И скорее всего, не меня одну.
- А давай я выбью тебе коленную чашечку и оставлю тут, а? Может, они тогда отвлекутся, и меня не догонят?
На самом деле, они так отчаянно переругивались, потому что понимали – их уже не догонят, вон оно, заграждение, и вон они, фонари регулярного патруля. Будь опасность серьезной, они бы оба не тратили время на глупости.
- Салливан, Палмер, независимая пресса! – Рой поспешил поднять руки, чтобы не открыли огонь.
Отдышались они только в палатке, предварительно отсмеявшись.
- Да, да, да, мы это сделали! – Рой не мог сдержать радости, - кадры вышли отпадные! Мы к ним так близко подобрались, что вообще можно подумать, что мы у того же костра сидели!
- Если бы кое-кто на обратном пути не наступил на уличную кошку, все было еще лучше. Знаешь, сколько кирпичей я высрала в тот момент? Нет, определенно, нужно напиться. Тем более, что вставать завтра не рано, вертолет за нами только часа в три прилетит.
Не переставая говорить, Ненси стянула майку и принялась переодеваться.
- Слушай, я же не гей! – Возмутился Рой, - вид голых женских грудей меня весьма возбуждает!
- Рада за тебя, малыш. Впрочем, надеюсь, ты видишь их не первый раз в жизни, а то пора бы, даже в твоем юном возрасте. Ладно, пьяный неловкий секс я планирую часика через полтора, а пока – пьянка!
Фотография первая.
Она всегда переодевалась только по прибытии в пункт назначения. Салливан не знал, откуда взялась у Ненси эта идиотская привычка, привлекающая столько нежелательного внимания, но поделать с этим ничего не мог.
- Проверка техники! – он почти не глядя щелкнул фотоаппаратом в ее сторону. Вышло забавно – особенно охреневшие лица местных, которым с их шариатом явно такое зрелище не часто обламывалось.
- До рейса еще час, а регистрацию мы прошли… - задумчиво протянула Ненси, - Предлагаю заняться сексом в кабинке туалета. Я знаю, я ужасна – но я, черт подери, соскучилась.
Это была, пожалуй, самая его безумная горячая точка, круче было только на острове. И не только потому, что они с Ненси трахались больше, чем работали, иногда в таких местах, что сами потом от хохота чуть не лопались. Единственный раз в жизни Рой чувствовал себя героем кино. Никогда больше с ним такого не было. На протяжении всей своей последующей жизни, даже в том чертовом борделе, даже в Мексике, когда Секач застрелил гостиницу. Все равно Салливан знал: это – жизнь, это – настоящее. А тогда, с Ненси Эмерсон… как будто их снимали на кино-пленку. Что они только не творили… Любимое развлечение было такое:
Ненси доставала из рюкзака то самое белое платье, шляпку, очки, туфли. Рой тоже собирал по лагерю более-менее приличные вещи, одежду мирного времени, так сказать. Они брали третьим Маркеса (да, именно тогда они познакомились с бородачем), тоже принаряженного, шли на разбитые улицы – и фотографировались так, будто вокруг чуть ли не набережная в Каннах. Пили невидимый кофе из разбитых чашек в пустых кафе. Валялись на выгоревшем газоне. Купались в высохшем фонтане. Рассматривали взорванные барельефы на исторических зданиях. И много еще другого, десятки, а может, и сотни безумств.
В фильмах герои часто говорят фразу: «мне казалось, что это будет длиться вечно». Дудки, Салливану никогда так не казалось. Любой человек, который хоть раз в жизни смотрел кино, прекрасно знает: рано или поздно любой фильм, даже самый длинный, заканчивается.
Фотография третья.
- Ты замечаешь, Рой, во что мы превращаемся? – Ненси сфотографировал искореженный труп и навела объектив на красивое закатное небо, словно хотела поскорее забыть только что увиденное.
- ммм… нет. – за проведенное в горячих точках время Салливан отлично научился чуять жопой приближение неприятностей, поэтому в данный момент решил не проявлять свое хваленое красноречие.
- Помнишь, мы вчера наткнулись на тело девочки, которое клевали птицы? Ты испугался? Тебя замутило? Ты почувствовал хоть что-то?
- ммм… нет. – Рой отвечал по-прежнему уклончиво, потому что, признаться честно, не помнил никакой мертвой девочки.
- Вот и я ничего не почувствовала.
- Естественно, Ненси. Это не первая мертвая девочка на нашем пути. Не вторая и, скорее всего, даже не десятая. Но не мы же ее убили, и не мы выклевали ей глаза. Расслабься, и пойдем дальше.
- Рой, я не пойду дальше. – Ненси остановилась посреди дороги, и было непонятно, что она имеет в виду: эту конкретную улицу или нечто большее. – Мне тридцать три года.
- А мне двадцать четыре. Я трачу молодость на безумную бабу, которая стоит посреди перекрестка, который, между прочим, простреливается. Идем, тебе говорят.
- Рой, после нашей предыдущей поездки я делала тест на беременность, и он оказался положительным.
Если бы фотоаппарат не висел на ремешке на шее, Салливан его бы непременно разбил.
- Ты…
- Я сделала аборт, Рой. И мне сказали, что либо мне нужно в ближайшее время снова завести детей, либо я могу вообще о них забыть. Рой, я не поеду в Лаос, и не хочу, чтобы ты туда ехал.
- Оппачки. – Салливан в раз забыл, что перекресток простреливается. – И почему же мы не должны ехать в Лаос? Здоровье после аборта не позволяет? Кстати, почему аборт? Мои гены настолько ужасны?
- Я тогда еще не была уверена… а теперь я знаю точно, чего хочу. Я хочу семью, детей, хочу такую жизнь, какая была у моей матери, у моей бабушки… И хочу эту жизнь с тобой, Рой Салливан. Я ведь женщина.
- Ненси, ради всего святого… - Салливан не мог поверить, что его обожаемая мисс Эмерсон говорит такие глупости. – Ты ведь не сможешь без всего этого! – Он обвел рукой все пространство вокруг. – Ты не женщина, Ненси! Ты журналист!
- А ты не мужчина, Рой! – Ненси так душевно залепила ему пощечину, что Салливан чуть не упал.
- Да, я тоже журналист. – Выдал он самую мерзкую из своих улыбок.
Нэнси ушла, оставив Роя одного на перекрестке. Он дождался, когда женщина скроется из глаз, и еще немного, чтобы точно не услышала.
- ТУПАААЯ ПИЗДААААА!!!
Его сейчас не волновало, простреливается ли район, есть ли по близости представители обеих воюющих сторон или местные мародеры. Он даже хотел, чтобы его пристрелили.
А на что она вообще рассчитывала этим своим «я хочу эту жизнь с тобой, Рой Салливан?», тупая сучка Ненси Эмерсон?! Сначала призналась, что вытравила его ребенка – а теперь нате вам. Да пошла она на хер! Да пошло оно все на хер! Он вот прямо сейчас позвонит Маркесу, и переоформит билет в Лаос на него! Да, в Лаос, чтобы с разбегу нырнуть в ближайшую трясину и утопиться там на хрен!
Тупая сучка Ненси Эмерсон, я же так тебя люблю…
Сколько раз он потом пытался дозвониться до нее? Десятки раз? Сотни? Но Ненси не отвечала на звонки. Она исчезла отовсюду – из точек, из газет и журналов, из тусовки. Он узнал о ней хоть что-то, только когда лет тринадцать спустя ему позвонил муж Ненси Эмерсон, а вернее, вот уже двенадцать лет как Ненси Эйбрхэм, матери двоих детей и домохозяйки. Ненси съела банку снотворного, когда муж бы на работе, а дети в школе. Ну что же, в принципе, долго продержалась.
***
После похорон Рой еле-еле успел на обратный самолет, и то потому что рейс задерживали, так что прямо из аэропорта пришлось чесать в контору.
- Салливан, твою ж мать! – Кэп встретил его родной и уютной помидорной краснотой рожи. – Ты знаешь, что эфир через пять минут?
- Отвали, Кэп, я был на свидании?
- Ммм, да, и кто он?
- Секач, иди на хуй!
Подумать только, а ведь тогда, перед Лаосом, он действительно думал, что никогда и ни за что больше не встретит того, кто… а впрочем, не стоит даже думать о таких глупостях, вдруг этот упырь действительно умеет читать мысли?
@темы: оридж, ненавижу Его
-
-
23.06.2010 в 17:22-
-
23.06.2010 в 17:31Но, блин, мне сегодня везет на грусть...
-
-
23.06.2010 в 19:07-
-
24.06.2010 в 00:14ТУПАААААЯ ПИЗДААААА!Как всегда, чертовски жизненно и продирает мозги.
-
-
24.06.2010 в 13:28-
-
24.06.2010 в 23:02Только
-
-
24.06.2010 в 23:41неее, чуваааак, именно "застрелил гостиницу" Ж))))
вспоминай тему про Мексику и взрыв в гостинице Ж)))
-
-
25.06.2010 в 00:01Аааа, теперь понял )
-
-
25.06.2010 в 00:02Аватарка выпала настолько ржачно, что я решил ее не менять )))
-
-
25.06.2010 в 00:32Салли, кукусенька, не плачь, хочешь я тебя обниму?:3
*мод офф*
так грустно, но так правильно. ты такой молодец
-
-
25.06.2010 в 02:32