Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Итак, 14 человек. Из них откомментили четыре. Люди, дорогие мои, я был бы очень рад, если бы оставшаяся десятка хоть обозначилась в комментах, черканув полстроки))) А то меня уже начинает параноить, что все щелкнули по кнопочке исключительно "на отъебись" ( А четырем золотым людям спасибо, вы маяки в мире скорби и отчаяния Ж)))
Мы с Ванильным Мишкой опять законтачились на одну творческую волну, а когда это происходит, меня всегда очень годно распидорашивает. В моей голове наконец более-менее сложился паззл Мэндоса. Как это все будет, про что я буду писать, про что - нет. Впрочем, это же ебаный ад и ебаные демоны, тут нет ничего постоянного, может, все еще нахуй поменяеца стопицот раз Ж)))
Впрочем, спешу заметить, что в данной главе моим непосредственным соавтором является Хоакин, без него не было бы Спарды и всего этого махача с Тиамат.
О предыдущих похождениях Мэндоса можно почитать здесь:
last-optimist.diary.ru/p180599821.htm
Засим продолжаю сию захватывающую повесть и очень надеюсь на ваши комментарии)))
«Я просто маленькая змейка. Тихая, незаметная, безобидная. Никто не найдет меня под этими огромными корнями.»
Запах прелой гниющей листвы, ее мягкость и тепло убаюкивали. Змея свернулась кольцами, готовясь наконец отдохнуть после долго бегства.
читать дальше«Побег! Ну конечно же, как я мог забыть! Никакая я не змейка. Меня зовут Мэндос. Я демон второго поколения. И очень сильный демон, надо полагать. Раз уж я смог сбежать из клетки самого Люцифера.»
Нет, продолжал твердить второй голосок в его голове, тоненький и перепуганный, нет, нельзя быть Мэндосом. Мэндоса ищут, его найдут и убьют. О Мэндосе надо забыть навсегда. А маленькую змейку не найдут. Надо согреться. Было так холодно, пока змейка ползла по Коциту, сдирая чешую об лед… А согревшись, надо спать, долго-долго спать, чтобы все забыли о Мэндосе, не только он сам.
Но, единожды ухватив волю за хвост, демон более ее не упускал. Он знает, что он такое. Он все помнит и никогда не забудет. Все это временное помутнение – из-за слишком частой и быстрой смены обликов. Из клетки он утек ручьем, просачиваясь сквозь зазоры между каменными плитами в стенах дворца. Немало времени ушло на то, чтобы найти форму достаточно простую для истерзанного разума.
Забывать себя нельзя ни в коем случае. А то останешься таким навсегда, станешь бессловесной и бессмысленной тварью.
Из змеиной пасти раздалось тихое шипящее хихиканье. Как бы то ни было, ему удалось невероятное. Повелитель Ада проклял его, обрек на вечные муки – и что-то эти самые муки оказались не такими уж и вечными. Правда, Мэндос не имел пока даже примерного представления, сколько же времени прошло, пока он был в плену. Может, часы или дни. А может, века и тысячелетия. Да и не все ли равно. У бессмертных времени всегда много.
Словно в ответ на его смех, над головой раздался оглушительный треск. Дерево-грешник, в корнях которого прятался Мэндос, со стоном упало. Демон рванулся в сторону, но острый клинок пригвоздил его хвост к земле. Ищейки Люцифера все-таки нагнали свою добычу, стоило ей хоть немного приподнять голову. Они, как и сам Мэндос, принадлежали ко второму поколению, но их разум был безнадежно деформирован падшими. В сущности, думать ищейки не умели вовсе. Зато они очень, очень хорошо умели вынюхивать.
Заявись они в седьмой круг еще мгновение назад, и Мэндос, скорее всего, предпочел бы избавиться от хвоста и улизнуть, либо же сдаться и покорно вернуться в клетку. К счастью, это мгновение прошло. Прежде чем преследователь ударил еще раз, Мэндос изогнулся. Из змеиных глаз вырвались две красные молнии, застрявшие в теле отлетевшего на несколько метров ищейки, как молнии. Еле успевая за собственными мыслями, Мэндос отрастил себе когтистые руки и сцепился со вторым в рукопашную, одновременно с этим силясь стать побольше и обвить врага кольцами хвоста. Эта нехитрая задача заняла все его существо, и время снова остановилось. Мэндос не смог бы даже примерно сказать, как долго они боролись, и что происходило вокруг. Наконец, противник заорал от боли в сломанных ребрах и позвоночнике. Мэндос не упустил шанс и что было сил всадил руку прямо в пасть ищейки, да так, что когти вышли из затылка. Мэндос выпрямился, как пружина, отбрасывая труп, который уже начал рассыпаться, и мгновенно переменил положение в пространстве, готовый продолжать драку. Но в этом, как оказалось, не было нужды.
Ищеек было четверо. Первый, все еще с алыми молниями в теле, валялся на земле с пробитой грудью, в огромной дыре с обугленными краями сердца не наблюдалось. Второй лежал поодаль, с отсеченной головой. Четвертого добил он сам, а третий вот буквально только что рухнул на колени, разваленный ударом чудовищного клинка от ключицы до пояса. Разумеется, обладателя огромного меча Мэндос узнал сразу. Но не спешил называть это везением.
- А-а-а, Спарда! – В голосе демона было столько радости, словно бывший гладиатор был самым прекрасным, восхитительным долгожданным из всего, что вообще есть в Аду. Восторженные интонации, правда, не мешали ему на всякий случай отползти под сень ближайшего дерева, спеша слиться с его ветками. На морде Спарды, в которой было что-то и от рептилии, и от зубастой рыбы, и от насекомого, было сложно прочитать какое-либо выражение, кроме кровожадного. Кто знает, вдруг этот бешеный еще не наелся, слопав сердца ищеек, и теперь смотрит на Мэндоса, как на десерт. В этих узких красных глазах тоже было не очень-то много смысла.
- Как я рад видеть тебя живым и здоровым! То, как ты вырвался на свободу, как победил этих заносчивых болванов, Мятежника и Ямато... Это было потрясающе! Восхитительно!
Больших и сильных надо побольше нахваливать, это нехитрое правило Мэндос усвоил с самой ранней юности и пока не планировал ему изменять.
- Я тоже был пленником Люцифера. И тоже смог сбежать. – Конечно, есть немаленькая разница между героическим исходом Спарды-Потрошителя из Пятого круга и его бегством из дворца. Разница в зрелищности, и только. Понятное дело, что второй вариант на самом деле куда как сложнее. Но посвящать Спарду во все эти нюансы ведь вовсе не обязательно.
Итак, время шло, Мэндос уже успел произнести больше трех фраз, а Спарда не спешил отгрызать ему голову. Из этого можно было сделать более-менее утешительные выводы. Как минимум, на небольшую передышку он теперь точно мог надеяться. Эти ищейки мертвы, когда пустят по следу новых, неизвестно. Можно расслабиться и принять какой-нибудь облик из числа любимых, это просто, привычно, даже сил особо тратить не придется. Можно снова стать самим собой.
Мэндос прикрыл глаза, сделал глубокий вдох. Эта нехитрая процедура всегда предшествовала превращению. Обычно на исходе вдоха метаморфоза завершалась. Но в этот раз ничего подобного не произошло. Демон вздрогнул и озадачился. От неприятной догадки по всему его гибкому хребту прошел холодок. Мэндос понял страшное.
Он забыл, как выглядит на самом деле. Какая из масок настоящая. Их у Мэндоса были многие тысячи, но до встречи с Люцифером демон всегда знал, какая из них – лицо. А теперь забыл. И не мог вспомнить, как ни старался.
Мэндос забыл и о Спарде, и о Люцифере, и вообще обо всем. Сжав лапами змеиную голову, он страшно закричал, громко и тонко, до гудения в голове.
… Очнулся демон от того, что его вздернули за шкирку в воздух и от души встряхнули. Оказывается, он успел упасть с дерева и вдоволь покататься по земле.
- Тихо! Тихо, тебе говорят. – Разумеется, это сделал Спарда. – Жив – значит, все поправимо. Хватит орать.
Первым порывом было вцепиться когтями в эту акулью рожу и выцарапать к падшим глаза, пока Спарда не успел и его сожрать. Но даже в самых глубоких пучинах отчаяния инстинкт самосохранения не оставлял Мэндоса. Он затих в одно мгновение, тряпкой повиснув в руке беглого гладиатора, и абсолютно спокойно произнес:
- Я покажу тебе, за что был проклят Люцифером.
Как ни странно, Мэндос уже не думал о том, сможет ли снова принять устойчивую форму после того, как отпустит себя, и не боялся. Единожды усвоенный урок, пусть и невероятно сложный, пусть и доставшийся такой высокой ценой, теперь казался чем-то само собой разумеющимся.
Демон освободил мысли, волю и тело, давая им свободно изменяться, принимая очертания того, что теперь являлось его истинной формой. Этот процесс даже успокаивал, походил на медитацию. Переливающаяся всеми цветами радуги субстанция просочилась сквозь пальцы Спарды и, откатившись на пару шагов, вновь сформировалась в некое подобие массивного, даже выше Спарды, силуэта. На "лице" сияли три ярчайших, почти что ослепительных точки, за "спиной" раскинулись бесплотные, но в то же время могучие, крылья. Создавалось впечатление, будто Мэндос хотел превратиться в Люцифера, но остановился на полпути.
А затем он снова сосредоточился и начал меняться опять. Что ж, раз так вышло, отныне и навсегда у него нет собственного лица. Но может, это и не так плохо. Что мешает выбрать любое из мириад уже созданных? Или же придумать абсолютно новые.
Иными словами, осознав произошедшее, демон умудрился за столь короткое время сначала потерять себя, а потом снова в некотором роде найти. По крайней мере, паника и горечь отступили.
Мэндос отрастил себе ниже пояса длинный мощный змеиный хвост, а верхнюю половину тела сделал человеческой, не забыв о легком, но прочном доспехе, по форме и виду напоминавшему хитин. Рога были неизменной частью практически любого демона второго поколения, так что и о них Мэндос не забыл. Лицо же оставил человеческим, и, разумеется, красивым, чего уж теперь мелочиться. Когда превращение закончилось, он учтиво поклонился Спарде, но уже без тени подобострастия, так, словно они встретились во время приятной необременительной прогулки.
- Меня зовут Мэндос. Это имя дала мне Матерь-бездна, и оно означает "целый мир внутри". Наша мать - великая пророчица. – Он саркастически усмехнулся.
Спарда смотрел на него и улыбался так широко, что было видно клокочущее в глотке пламя.
- Ты что, правда пытался изобразить Люцифера? А еще говорили, что я сумасшедший. Это здорово. Наступил гаду на любимую мозоль.
Гладиатор вернул Мэндосу усмешку вместе с величественным кивком. Сразу видно любимца публики, завистливо подумал демон.
- Моё имя ты уже знаешь. Спарда, что означает что-то вроде "Отморженный ублюдок", и так меня назвали падшие в рабстве. Я нежеланный сын, мамаша не озаботилась именем. И можешь больше не дергаться. Я жру только шавок императора, а ты такой же бунтарь, как и я. Добро пожаловать в Лес Плоти, Мэндос.
«Как мило, что позволили мне остаться, о Великий Спарда. Так я Вас и спрашивал.»
Мэндос с трудом удержался от издевательского шутовского поклона. Подумать только, всего лишь очередной недовольный, скрывающийся от гнева Люцифера, а ведет себя так, будто уже здесь хозяин. С другой стороны, нельзя не признать, наглость города берет. Особенно наглость, подкрепленная мощью лучшего гладиатора пятого круга.
Оба демона обменялись любезностями, и пауза в разговоре явно затягивалась.
- Кхм. – Мэндос критическим взглядом осмотрел собственные когти, удлинив их на пару сантиметров. – И как тебе живется в Лесу Плоти, Спарда?
- Да, как-то оно… кхм.
И они снова замолчали. Что первый, что второй одновременно столкнулись с одним и тем же затруднением: как говорят друг с другом те, кто не испытывает к собеседнику жгучей ненависти? Как говорят с тем, кто тебе… интересен? Во дворце Мэндосу часто приходилось быть весьма болтливым и многословным, но ни разу ему не были на самом деле интересны ответы окружающих. Да и эти самые окружающие, прямо скажем, едва ли интересовались Мэндосом и его мнением. Чего уж говорить о Спарде. Он, должно быть, вообще всегда больше убивал, чем говорил.
И тем не менее, первым снова нарушил молчание все-таки Спарда.
- Я сижу тут уже век. – Начал демон, и Мэндос наконец получил четкий ответ на вопрос, сколько же времени он провел в клетке Люцифера. – И мне очень скучно. Хотелось бы это изменить. Отплатить Люциферу и его прихвостням за… да за все разом, собственно, и отплатить. Чем плохо? Выйти из леса и выпотрошить кого-нибудь. Чем больше, тем лучше. Может, хоть тогда второе поколение поймет, что с падшими можно и так.
Стоило заговорить о деле, и разговор сразу начал клеиться. Мэндос весь обратился в слух, потихоньку подбираясь поближе к Спарде, правда, по осторожной широкой дуге.
- Нектар для моих ушей. Идея восхитительна. Вот только разве что… нет, не подумай, этот твой лес, Спарда, и ты здесь главный! Я буду говорить, только если ты позволишь.
Подобострастие во дворце Люцифера было альфой и омегой любого, кому случилось родиться в Бездне, а не на Небесах. Привычки эти были в глубине души противны и самому Мэндосу, но чаще он их попросту не замечал – все засело под кожей на уровне инстинктов.
А Спарда тем временем снова сумел удивить Мэндоса ответом. Он взял и расхохотался, с наслаждением, запрокинув рогатую голову, до черных языков пламени из пасти.
- Главный? На этот счет я иллюзий не строю. Битвы? Да. Война? Да. Магия? Пожалуй. А быть самым главным – та еще заноза в заднице. Я люблю сражаться, убивать, жрать и побеждать. Глумиться, разрушать и саботировать - по желанию. Остальное слишком скучно.
Пока Спарда говорил, Мэндос обвился змеиной частью своего тела вокруг ближайшего дерева из плоти, удобно устроившись на его ветвях-руках.
Это было... занятно. Демон, который не хочет быть главным.
«Зачем же ты тогда сбежал, драгоценный мой? Хорошие солдаты и Люциферу нужны.»
Но все демоны лгут. Может, это тоже обман. Или он действительно хочет все самое сложное свалить на другого, а славу оставить себе? Что ж, не вопрос, пусть берет славу. Мэндос прекрасно понимал, что сила и власть куда важнее побед в драках.
- Что ж, если ты позволяешь… Я бы упирал не на количество, а на качество. Я бы убил одного - но Беса. И я бы обставил все это не как вылазку, а как Шаг. Поступок. Да, именно с заглавной буквы. Чтобы все знали: это сделали мы, и сделали не просто так, потому что хотели жрать. –Чем дольше демон говорил, тем сильнее, он увлекался, тем серьезнее становился. Из голоса постепенно исчезали льстивые ноты. Мэндос был искренне очарован подобными мыслями. - Этот Бес будет первым - но за ним рано или поздно последует все Первое Поколение, вот что мы должны донести до обитателей Ада. Так что цель надо выбрать очень и очень тщательно. – Демон слегка тряхнул головой, будто бы очнувшись от очень приятного сна. В его голос вернулись прежние льстивые нотки. - И да, конечно же, ты можешь быть абсолютно уверен на мой счет - в спину не ударю.
Лгал Мэндос, как и все уважающие себя демоны, без запинки. Он улыбнулся Спарде самой располагающей из своих улыбок и, неестественно широко открыв рот, отхватил добрый кусок от плоти "дерева". Падаль, конечно, но он очень давно не ел.
- Идея годная, мне по нраву. Сам не додумался бы. – Спарда поскреб когтистой лапой между рогов и смачно сплюнул себе под ноги чем-то вроде напалма. – Надо и дальше на двоих соображать. Ты голодный, что ли? Бросай тухлятину, пойдем охотиться, как раз и бесы пригодятся.
Они двинулись сквозь лес плоти, который на первый взгляд казался абсолютно непроходимой чащей. Деревья постанывали, шевеля своими ветвями-руками, сквозь них виднелось темно-серое клубящееся небо. Время от времени то далеко, то близко стенания превращались в истошные вопли. Это обедали гарпии, ровно так же, как и сам Мэндос недавно. Демон оказался в лесу впервые, но был наслышан. За все время существования Ада никто, ни падшие, ни второе поколение, так и не смог понять, почему в седьмом круге так легко заплутать, и можно ли вообще научиться в нем ориентироваться. По словам бесов, это было доступно только им самим, создателям Ада. Что ж, видать, они лгали. Потому что Спарда шел сквозь буреломы вполне уверенно, да и сам Мэндос без труда подмечал тропинки, прогалины, зазоры и более удобные пути. Странно, когда он впервые оказался здесь в облике змеи, должно было быть легче прятаться. И все же тогда лес плоти показался ему абсолютно непроходимым, гибельным лабиринтом.
«У страха глаза велики.» - усмехнулся Мэндос и почувствовал, что не так уж далек от правды. Не то чтобы он разгадал тайну седьмого круга – но, определенно, сделал пару шагов на этом пути.
- Как здесь тихо и пустынно. – окликнул демон Спарду, волей-неволей понижая голос. – Это, наверное, потому, что все здесь опасаются твоей мощи…
Гладиатор остановился так резко, что Мэндос едва не расплющился о его спину. Рогатая голова нависла над ним, закрывая тусклый серый свет.
- Я же сказал, не надо тут стелиться. Я не Люцифер…
- Спасибо, я заметил.
Что ж, не стелиться так не стелиться. Мэндос азартно улыбнулся. Спарда тоже насмешливо хмыкнул.
- Союзники лучше рабов.
- Я и не предлагал меня порабощать. Поиграем в это позже, если желание будет. С чего ты взял, что я подлизываюсь? Я лишь хотел сказать, какое невероятное везение - встретить столь могучего, благородного и мудрого, да-да, мудрого союзника.- Мэндос приподнялся на хвосте, чтобы иметь возможность смотреть Спарде прямо в глаза, не запрокидывая головы.
- Просто. Прекрати. Это. Делать. – Рыкнул бывший гладиатор ему в лицо, обдав своим раскаленным дыханием.
Не сказать, что Мэндосу было совсем не страшно перечить этакой машине убийства, но вместе со страхом он чувствовал и восторг. Никогда в жизни ему не было так весело и задорно. Поэтому в ответ на слова Спарды он только рассмеялся мелодично и продолжил путь, похлопав демона рукой по плечу. Вскоре серое небо побурело, и тучи пролились на их головы кровавым дождем. Через пару мгновений Мэндос уже промок насквозь, но его, казалось, это только радовало. Демон протягивал вверх растопыренные ладони, ловил ртом солоноватые ярко-красные капли и весело хохотал. Все происходящее было ему в новинку, все воспринималось, как подарок.
Лес поредел, тропа ощутимо пошла в гору. Они приближались к границе седьмого круга, но все равно не смогли четко отследить его край. Он кончился резко, как обрубили. Мэндос и Спарда стояли у края огромной голой равнины, которая буквально источала жар. Дождь перестал. Вдали, у самого горизонта, который казался кривым из-за повисшего в воздухе марева, виднелись очертания города. Спарда прищурился, выискивая возможную засаду, а Мэндос, наоборот, широко распахнул глаза и даже рот приоткрыл. Он никогда не бывал в огненном городе Дите. Он, по большому счету, ничего в Аду не видел кроме дворца Люцифера, ледяного озера, арены пятого круга, ну и леса плоти теперь. Но целый город… С башнями, с крепостной стеной, с причудливыми строениями циклопических размеров! Весь город в целом напоминал одну огромную неровную пирамиду, составленную из нескольких частей. Башни, купола и своды становились все выше и выше, а в самой середине города над ними царила махина конической формы. Над городом носились чьи-то смутные крылатые тени, издалека они казались насекомыми, кто-то копошился и у стен. Равнина тоже не пустовала. Шестой круг жил своей жизнью, и токи этой жизни манили Мэндоса. Любопытство буквально снедало его изнутри.
- Как здесь восхитительно! Как хорошо! Мы можем зайти внутрь? – Уже совсем не опасаясь Спарды, Мэндос повис у него на руке, как нетерпеливый ребенок.
- Только если хочется действительно большой драки. – Спарда его восторгов не разделял – видать, уже давно привык к этому зрелищу. – Или ты думаешь, что в Дите не ищут двух наглецов, которые изловчились и смогли улизнуть от самого Люцифера? Не забывай, у нас план.
- О, уже целый план? – На этот раз подобострастие в голосе Мэндоса было откровенно клоунским. – По-моему, кое-кто забыл поделиться им с товарищем. Хотя я неимоверно рад, что мои идеи упали на благодатную почву.
Спарда сделал очень глубокий вдох.
- Это будет неимоверно плодотворное сотрудничество, о да. Ладно, к делу. Все будет быстро и просто. Укрываемся невидимостью, подползаем поближе к стенам города, выбираем беса пожирнее – и приятного аппетита. А лучше целую шайку бесов, и желательно при свидетелях.
«Ты говоришь это так, словно мне падшего порвать – раз плюнуть.» - так хотел ответить Мэндос Спарде, но промолчал. Потому что вспомнил, насколько быстро расправился с первой из ищеек. В голове у демона словно что-то раздвоилось: одна его часть все никак не могла отделаться от страха перед падшими, а другая уже вовсю их презирала.
- А еще надо выдумать себе особенные знаки. – Продолжал тем временем всерьез увлекшийся Спарда. – Чтобы все точно узнали, кто это сделал. Я могу свою рожу нарисовать. – Бывший гладиатор сделал пасс рукой, и слабо святящиеся линии сложились в силуэт его рогатой башки с оскаленной пастью и широко распахнутыми глазами. Знак с шипением впечатался в ближайшее дерево-грешника и остался там навсегда. – А еще нам нужно название. Что-нибудь звучное, внушительное. Рыцари мятежа, или как-то так…
Похоже, они оба получали от этой новой игры одинаковое удовольствие. Мэндос первым стал невидимым, проведя ладонью над головой. А вскоре после этого в воздухе появились и зависли три красные шаровые молнии, соединенные в триграмму разрядами электричества.
- Мой символ будет более загадочен. – Игриво раздалось из пустоты над самым ухом Спарды. – И не рано ли пока для названия? Придумаем его, когда нас станет больше. С другой стороны, не-е-т, ты прав, ты очень прав. Пусть они думают, что нас уже больше. Кстати, что такое «рыцарь»?
- Когда я был на арене… в соседней клетке со мной сидел один падший, чем-то не угодивший Люциферу. – Спарда зачем-то стал водить руками перед своим лицом, так, словно что-то по нему размазывал. Он то и дело прерывался на полуслове, чтобы произнести пару-тройку слов на языке Первого Поколения. – Его ослепили так, что новые глаза было ну никак не вырастить, и бросили к нам. Впрочем, этот попался умный, и нашел выход. Вырастить, может, и нельзя. Но всегда можно вставить чужой. – Мэндос отлично понимал наречие Бесов, но сейчас смысл слов от него то и дело ускользал. Они причудливо переплетались, было сложно понять, где начинается одно и кончается другое. – Мы заключили сделку. Я отдал бесу глаз, а он научил меня магии. Он был очень силен, продержался много боев. До финала, собственно говоря. До меня. – Спарда развел руки в стороны жестом фокусника и сфокусировал взгляд на Мэндосе. Теперь он явно снова его видел. – Извини, предпочитаю не упускать из виду тех, кто прикрывает мне спину. – Бывший гладиатор снова стал колдовать, создавая вокруг них щит, защищающий от чужих взглядов и ушей, но Мэндос перебил его, нетерпеливо переспросив:
- Слепые бесы, магия, твой героический быт на арене – это все, несомненно, крайне захватывающе. Причем здесь слово «рыцарь», скажи на милость. – Демон оценил способности Спарды, но не чувствовал ни удивления, ни зависти. Делать подобные трюки он навострился, вволю подглядывая за падшими, и даже не догадывался, что этому надо учиться специально. Ну, или другим надо, а ему – нет.
- Он был рыцарем, пока не попал на арену. – Спарда придавил Мэндоса тяжелым взглядом. – По его словам, так до Падения, да и сейчас иногда, падшие называют своих самых сильных воинов. Второе поколение об этом титуле ничего не знает, а вот Люциферу будет хороший намек. Рыцарь Спарда и рыцарь Мэндос – звучит, а?
Он поднялся в воздух, его насекомообразные крылья замелькали часто-часто, издавая низкий глухой гул. Мэндос взмыл вслед за свежеиспеченным подельником, мигом отрастив за спиной большие ангельские крылья.
- Принц-рыцарь. Так будет лучше. Намекнем Деннице, кто унаследует Преисподнюю после его смерти.
- Да. – После короткой паузы согласился Спарда и раскрыл свою пасть еще шире, что, видимо, означало улыбку. – Так и правда лучше.
Стены Дита приближались с каждым взмахом крыльев. Мэндос уже мог отлично разглядеть город. Потрясающе, просто потрясающе. Так заманчиво, так интересно. Хотелось исходить все эти улицы, заглянуть даже в самые пыльные углы.
Но не меньше, пожалуй, хотелось разрушить это все до основания. А потом отстроить новое, свое, в миллионы раз лучше, чем у падших.
Они заходили уже на второй вираж над городом, и Спарда явно присматривал себе добычу пожирнее, когда на мгновение их накрыла какая-то тень. Очень большая, но и очень быстрая. Мэндос резко поднял голову и не увидел ничего, кроме клубящихся дымных туч, заменявших Диту небо. Показалось? Нет, его напарник тоже настороженно завис в воздухе.
Да и мир вокруг изменился, сначала неуловимо, но это становилось все более и более явным. Словно из него исчезли все яркие краски. Поблекли и азарт, и жажда крови, и желание поквитаться хоть с кем-то из падших. Все существо Мэндоса медленно, но верно наполнялось безысходной тоской. Здравый смысл еще как-то пытался с ней бороться, но в целом их смелая эскапада уже не казалась хорошей идеей. А сильнее всего пугало то, что демон переживал подобное не впервые. Однажды он уже чувствовал нечто подобное – когда мимо прошла, едва не задев его своими волочащимися по земле странными крыльям, падшая по имени Тиамат.
Тень накрыла их снова. На этот раз, посмотрев вверх, он увидел не тучи, а одну сплошную черноту.
- Тиамат. – Прознес Мэндос, теперь уже вслух. Силуэт исполинского пятиголового дракона постепенно заполнял собой все небо.
Бесполезно. С самого начала все их действия были бесполезны. Какая глупость, какое ребячество. Перестав прятаться в лесу плоти, они оба подписали себе смертный приговор. Впрочем, наверное, это простительно. Они же не знали, что выслеживать их послали саму Тиамат. Демон горько усмехнулся. Теперь все, пожалуй, кончится раз и навсегда.
- Чего застыл? – Веселый голос Спарды вырвал Мэндоса из черного густого болота отчаяния, в которое тот погрузился почти что с головой. Гладиатор выглядел ничуть не менее воодушевленным, чем минуту назад, даже совсем наоборот. – Я на такой подарок судьбы и не надеялся! Вдарим разом, или ты на подхвате? А может, отвлекающий маневр?
Мэндос глядел на него – и глазам не верил. Этому Спарде что, об арену все мозги выбили, без остатка? Или он не понимает, что перед ними Тиамат?!
Тем не менее, страх отступил. И пришло понимание: да, это действительно Тиамат, но ее сила не в пяти головах и не в клыках размером с Мэндоса каждый. Ее главная сила в страхе, это всем известно. Избавься от страха – и, считай, лишил падшую главного козыря. Впрочем, легко сказать.
- Постой. – Демон встряхнул головой, окончательно избавляясь от наваждения. Ужас ужасом, но желания вступать в заведомо проигрышный бой, как-то не наблюдалось. – Закусить сердцем беса, спору нет, неплохо. Но это ведь Тиамат. Мы не можем начать вот так. Надо постепенно…
- Нет. – Спарда со смачным хрустом размял плечи и взвесил в руке свой клинок. – Если начинать – то лишь так, и никак иначе. Все должны сразу понять, чего мы хотим. Перевернуть Ад с ног на голову.
- Заставить падших ангелов кричать, а Денницу – плакать, ну-ну. – Мэндос криво усмехнулся, не отрывая взгляда от драконицы. – Ладно уж, попытка не пытка, спрос – не беда. – Отчаяние по-прежнему переполняло демона, но уже не мешало. Он смог вобрать в его себя и превратить в отчаянное, исступленное, безбашенное веселье. Неужели никто из вступавших в бой с Тиамат до него не смог додуматься, что безысходность – это еще и когда нечего терять, и отступать тоже некуда?
В дальнейших словах ни один из собеседников уже не нуждался. Мэндос сжал кулаки так сильно, что когти проткнули ладони. Даже если сейчас все кончится – они хотя бы продержались дольше, чем кто бы то ни было. Демон стал подниматься все выше и выше, постепенно принимая ту форму, что ему оставил Люцифер. Едва ли это собьет Тиамат с толку, но в качестве издевки вполне сгодится.
Спарда обогнал его где-то на середине пути. Очертания бывшего гладиатора уже едва угадывались в ярком белом свете, окружавшем его на подобие сферы. Зато был отлично слышен его громкий хохот – яростный и радостный одновременно. Судя по всему, Спарда был совершенно счастлив. Меч в его руках изменил форму, теперь он больше походил на косу, и ей, не теряя времени даром, демон полоснул по горлу одной из голов Тиамат. Белое сияние перестало быть шаром, теперь он рванулось с клинка волной. Спарда не прекращал смеяться, но смех этот все больше походил на рык.
- Сме-е-е-ерть! – Он разве что не заливался от восторга, а Мэндосу в его крике слышалось другое слово. Сметь, ну разумеется. В мире, где, по сути, нет материи, чтобы все поменять, только одно и требуется – посметь сделать это.
Впрочем, немного поотстав, Мэндос видел, что не все так радужно, как хотелось бы. Вблизи им открылось еще одно мерзейшее свойство сил Тиамат. Аура отчаяния и безысходности действовала не только на эмоции - она была вполне осязаемой, физической, как будто вместо воздуха ты с размаху влетел в густое масло.
В ближний бой Мэндос пока вступать и не собирался. У него не было могучего оружия, в отличие от Спарды. Можно ли ранить Тиамат собственными когтями? Возможно, вполне возможно, но лучше не рисковать без особой надобности. Собравшись с мыслями и прицелившись получше, демон осыпал Тиамат целым дождем из коротких красных молний, стараясь не задеть напарника. Видимого эффекта это не оказало, но Мэндос чувствовал: падшая закипает, начинает злиться. Что ж, тоже успех, ведь до сего момента считалось, что Тиамат и хоть какие-то проявления чувств - вещи несовместимые.
Одна из драконьих голов потянулась к нему, и Мэндос в ответ засиял еще ярче, ослепляя ее и одновременно с этим перемещаясь, чтобы запустить молниями уже с другой стороны. Разумеется, каждое свободное мгновение он тратил, чтобы хоть краем глаза посмотреть, как обстоят дела у Спарды. И были они не так хороши, как, возможно, думал сам упивавшийся битвой бывший гладиатор. Пока одна голова, брызжа фонтанами черной крови, неуклюже пыталась его хоть как-то достать, другая метнулась к демону со спины, с ужасающей, абсолютно неожиданной для такой махины скоростью. Сила силой, но едва ли Спарде понравится, если его перекусят пополам.
И тогда Мэндос осознал как никогда четко: вот и появилась надобность рисковать. Ему-то всегда было плевать на чье бы то ни было доверие. Но для Спарды это слово, судя по всему, имело какую-то важность. Значит, нужно сделать так, чтобы он начал доверять.
Опасно? Да, несомненно. Еще как. Вот только осторожность и трусость - разные вещи. И о втором слове следовало забыть как можно быстрее.
- Спарда, берегись! Бери вправо! - что было мочи крикнул принц-рыцарь и выложил на поле боя свой главный козырь. Вертикальная складка на лбу демона раскрылась, оказавшись плотно сжатыми веками третьего глаза. Они широко распахнулись, и по несущейся к Спарде драконьей голове ударил широкий мощный сноп белоснежных молний. Падшая взревела от боли, когда они мелкими змейками расползлись по всему ее телу.
Но обошлась эта атака дорого. Ближайшая к Мэндосу пасть сцапала его за крыло и принялась нещадно трепать, пока это самое крыло не оторвалось, и демон не полетел вниз, на пределе сил пытаясь хоть как-то подлечиться. Пасть тем временем уже успела метнуться вниз и нетерпеливо распахнулась, явно намеревалась его проглотить, предварительно хорошенько прожевав. Зато расчет оправдал себя на все сто и даже более того.
- Держись! – Как бы сильно Спарда ни был охвачен пылом битвы, он мгновенно отвлекся, метнулся к Мэндосу и сцапал его за шиворот. Земля стала приближаться еще быстрее, но теперь уже никто не падал. Увы, они снова недооценили скорость Тиамат. Та самая пасть, которая так хотела закусить Мэндосом, на излете все-таки достала Спарду и начисто отхватила ему правую ногу ниже колена. Тут уж было не до церемоний. Бешено взревев от боли и ярости, Спарда что было сил швырнул напарника вниз, но Мэндос был не в обиде. Крыло почти отросло заново, и демону даже худо-бедно удалось спланировать на землю.
- Прикрой меня! – Спарда снова стал взлетать, обильно окропив все вокруг черной кровью из культи. Там, где капли падали на землю, вспыхивало белое пламя, но Мэндос не удержался, провел рукой по лицу и слизал с пальцев темные разводы. Кровь зашипела в гортани, и все же ничего вкуснее демон в жизни не пробовал, жаль, что времени смаковать не было. Его соратник полностью исчез в мареве огненных вихрей, вызванных Тиамат. Повторять его маневр Мэндос не видел смысла, так хорошо, как у самого Спарды, попросту не выйдет. Нет, надо сделать нечто, на что способен только он.
Мэндос задумчиво оглядел драконицу, так, будто находился сейчас не в пылу сражения, а на диспуте ученых мужей. Прищурившись, он сумел кое-как разглядеть Спарду в пасти одной из голов. Таким манером он, конечно, едва ли добьется успеха, но Мэндосу пришла в голову счастливая мысль. Нужно было проникнуть внутрь, в плоть Тиамат. Разумеется, путь через глотку теперь был заказан. Падшая - уж явно не из тех, кто делает два раза подряд одну и ту же ошибку.
Решение родилось молниеносно, и Мэндос тут же начал действовать. Он метнулся к огромной туше драконицы, снизу, по земле, и полностью скрылся под ее гигантским брюхом. Приникнув всем своим переливающимся телом к твердой и холодной, как льды Коцита, шкуре, демон снова начал меняться. Он старался стать менее плотским, более текучим. Настолько текучим, что драконья шкура перестала быть для него непробиваемой броней, а между плотно подогнанными чешуйками обнаружились зазоры, в которые вполне возможно было прокрасться. Отвлеченная собственной волшбой, Тиамат не сразу заметила неладное, а когда заметила, было уже поздно. Мэндос оказался внутри нее и теперь растекался, распространялся, как зараза.
Конечно, это было невероятно тяжело, и очень, очень страшно. Демон плясал на тончайшей грани, каждую секунду рискуя раствориться в Тиамат, стать ее частью, только придать ей мощи. Но из последних сил он сохранял сознание и продолжал продвигаться вглубь. Невероятно тяжелая, осязаемая тьма давила со всех сторон, грозясь измельчить настолько, что не останется ни малейшего следа от демона Мэндоса. Он терпел до последнего, продвинувшись настолько, насколько вообще было возможно. А потом ударил белой молнией снова.
Толстенный ослепительно белый столп прорвался сквозь шкуру Тиамат наружу, оставляя что-то вроде тоннеля.
Единственной ясной мыслью, которую Мэндос был еще способен осознавать в таком состоянии, было, что если Спарда не выдержал последней атаки, если он сейчас не ринется в эту брешь, то и ему абсолютно точно придет конец.
И Спарда пришел на помощь. Правда, совсем не так, как того ожидал Мэндос. Не в человеческом теле, не в виде демона – а как стена леденящего белого пламени. Она поглотила и Мэндоса, и Тиамат, и всю ткань бытия вокруг заодно. Угроза слиться с драконицей, боль от сильнейшего напряжения, все это тоже исчезло в один момент.
Рев падшей был ужасен. Она падала и распадалась на части. Первыми отпали, став пеплом, крылья, за ними – головы. Мэндос мог осознать всю чудовищную мощь белого пламени, но ему совсем не было больно, о, нет. Демон понимал, что сила собрата способна уничтожить не одного беса, и что никто из демонов второго поколения такого не переживает. Никто, кроме него, принца-рыцаря Мэндоса. Тиамат сгорала, а Мэндос купался в силе Спарды, как в родной стихии, как рыба в воде. Потому что они единственные во всем Аду были равны друг другу. Свойства и особенности их сил разнились, зато размах совпадал.
Мэндосу было очень хорошо в этом море света. Жаль, что все кончилось так быстро.
Когда спина Тиамат раскрылась, распадаясь на части, от нее отделился маленький силуэт, который падал медленнее. Спарда был без сознания, но не выглядел серьезно пострадавшим. В одной руке он по-прежнему сжимал меч, а в другой – что-то еще. Мэндос прищурился. Больше всего это походило на цепь.
Великая драконица окончательно превратилась в пепел совсем близко от земли, и Спарда рухнул в целый холм из черного пепла, взметнув своим телом несколько маленьких торнадо. Все это походило на метели над Коцитом. В чем-то оно даже было логично: если над ледяным озером метели белые, то над раскаленным Дитом им сама Бездна велела быть черными.
Усмехнувшись собственным фантазиям, Мэндос поднялся на ноги и подошел к Спарде. Тот по-прежнему не подавал признаков жизни. Демон опустился рядом с ним на колени и стал смотреть. Длилось это долго. Принц-рыцарь успел облизнуться, пару раз причмокнуть, сглотнуть наполнившую рот слюну, и в какой-то момент даже начал примериваться, с какой стороны сподручнее начать пожирать бывшего гладиатора. Но в итоге все же отказался от этой идеи.
Казалось бы, ситуация прямо-таки требовала воспользоваться столь выгодным раскладом и убрать опасного противника. Но так поступил бы разве что недальновидный дурак. Мэндос был о себе лучшего мнения.
Тут Спарда закашлялся, отплевываясь от черной крови, и безуспешно попытался сесть. Для начала ему удалось лишь поднять голову, чтобы тут же уронить ее обратно с глухим рыком.
Вторая попытка вышла более удачной. Принц-рыцарь перекатился на живот, сумел чуть приподняться, правда, его сразу же обильно вырвало все той же кровью. Даже Мэндос, просто глядя на него, мог почувствовать, каких чудовищных усилий стоит Спарде встать на ноги, опираясь о меч. Зато наконец вышло увидеть, что же за цепь его собрат держал в руке. Это был амулет – странный неровный ярко-красный камень в массивной оправе из золота и серебра.
Сердце Тиамат.
Никто не говорил этого Мэндосу, никто не объяснял – это просто стало очевидно, как нечто должное, нечто, что всегда было частью мира и само собой разумелось. Спарда же снова перестал двигаться, даже окостенел, как будто превратился в собственную статую. Видать, эти нехитрые телодвижения отняли у демона последние силы.
Тогда Мэндос окончательно принял решение, как поступить. Сейчас, да и в дальнейшем тоже. Вскочив, он подбежал к Спарде и поддержал его, подставив плечо.
- Ты был прав, вот так заявили о себе. Лучше не придумаешь. Чур, следующий бес только мой. Но сейчас нам лучше уйти.
Мэндос оглянулся на лес плоти. Там, конечно, легко спрятаться. Но после произошедшего с Люцифера станется выжечь весь круг своим невыносимым сиянием. Демон вздохнул и зашагал по направлению к ближайшим валунам побольше. Несмотря на то, что один принц-рыцарь сейчас едва доставал макушкой другому до груди, Мэндос потащил Спарду на себе без видимого труда.
- Схоронимся пока здесь… напарник. – Последнее слово он выговорил с видимым удовольствием.
***
Стражники у южных ворот Дита недовольно переговаривались, прогуливаясь по стене.
- Если им так нужны эти двое, пусть сами их ищут.
- Верно говоришь, нам-то они ничего не сделали.
- Говорят, Спарда-Потрошитель, когда оторвал Тиамат последнюю голову, швырнул ее так сильно, что до Коцита долетело и лед пробило.
- Ну да, ври больше. Я вот знаю наверняка, тот, второй, как бишь его, позволил Драконице себя проглотить, а потом сам себе путь наружу прогрыз.
- И вообще это все крылокрысам на смех, такое чувство, что, выйди сейчас к воротам Спарда, мы сможем ему помешать.
- Ну, разве что поцарапаем ему десны, когда он нами в зубах ковыряться станет.
На стене дружно заржали. В дневное время таких разговоров, конечно, старались избегать. Они - не Спарда и не Мэндос, они - простые рабы, и за одно упоминание мятежных имен падшие могут вырвать сердце. Но сегодня был особенный случай и, не имея возможности воспротивиться, демоны второго поколения бунтовали хотя бы на словах.
- Спорю на два камушка из гарды своего ятагана, она от коменданта уже не выйдет. По утру будут выбивать пепел с покрывал.
Остальные стражники послали собрата по матушке-бездне. В таком споре они были не прочь проиграть. Плясунья, облюбовавшая подступы к их воротам, нравилась всем без исключения. Она появилась на пыльном тракте считанные дни назад, сразу после гибели Тиамат. Был приказ никого не выпускать из Дита, и никого не впускать, а в долине малявка оставаться боялась - опасалась бунтовщиков. Глупенькая, да они бы ее, наверное, и не заметили, зачем принц-рыцарям, или как там они себя называют, такая мелюзга. На один зубок. Ну, может трахнули бы походя, от этого еще никто не подыхал.
Танцовщица говорила о страхе, но испуганной не выглядела. Строго говоря, она и танцовщицей была не всегда. Например, вчера раскаленную землю топтал босыми ступнями юноша, одетый только в гроздья побрякушек. Из-под пяток шел пар, а он знай себе смеялся. Стражники узнавали забавного демона по неизменным длинным черным волосам, которые кончались где-то в районе колен, и фосеточным иззелена-черным глазам под человеческими веками. Танцевал он странно. Так, будто заново изобретал это понятие. Но поиздеваться над неумехой не вышло, слишком уж явно ему было плевать на то, что скажут зрители. Плясунья сама хохотала в ответ, а стражники не замечали, как с каждым разом смотрят на ее танцы все дольше и дольше, абсолютно зачарованные. Удивительное дело, никто даже не попытался залезть на диковинку, пока ночью она сама не постучалась к ним в сторожку. Утром танцовщица исчезла, и стражники догадывались, что наверняка она сбежала в город, пока все спали. Но никто не пошел ее искать, и дело тут было не в угрозе наказания. Они даже не говорили друг с другом об этом, хотя внутри каждый переживал нечто абсолютно одинаковое, необъяснимое для их незатейливых, не привыкших думать умов. С точеным маленьким телом хотелось поступать не так, как все демоны обычно поступают в подобных случаях. Хотелось как-то показать, что ли, что им нравились танцы, нравилась компания маленького танцора. Жаль, ничего не вышло, и, вспоминая, как ритмично вздрагивало почти детское тельце, которое они тянули каждый на себя, демоны взирали со стены на Дит еще угрюмее, чем всегда.
К счастью, вечером их плясунья вернулась, как ни в чем не бывало. Смеясь, стала показывать раздобытые кольца на пальцах рук и ног, лодыжки и запястья, унизанные браслетами, серьги в ушах, носу и многих других местах, яркие отрезы тканей, в которые она завернула себя, как подарок. Танцовщица хохотала, разматывая тюрбан и снова повязывая его то на один манер, то на другой. Она куталась в платки, и, когда стражники срывали покровы, выглядел демон уже иначе. В шестом круге не бывает рассвета, потому что не может быть его там, где нет солнца, и все же половину времени огненные реки полыхают не так ярко, а небо темнеет. Это и называют там ночами. После каждой такой ночи плясунья исчезала, чтобы непременно позже снова заглянуть на огонек.
Это длилось, пока на нее не наткнулся Комендант. Никто из стражников не владел языком Первого Поколения, и потому даже после долгих лет службы имя этого падшего ангела так и осталось для них набором непроизносимых звуков. Комендант любил, когда его приветствуют, скрючиваясь на земле и упираясь лбом в раскаленную пыль. У Коменданта были седые ангельские крылья, не белые, а именно седые, подстать волосам, на лбу у него красовались длинные витые рога, которые казались не костяными, а каменными. Эбонитовыми, возможно.
Никто из стражников не видел, что происходило – они же пали ниц – но по вопросам Коменданта все было и так понятно.
- Что ты делаешь?
Один из демонов не выдержал, потихоньку приподнял голову и приоткрыл глаза. Из-за спины Коменданта было видно, что плясунья не останавливалась. На этот раз в руках у нее был веер с прилаженной к нему длинной полосой воздушной полупрозрачной ткани.
- Танцую. – Демон рассмеялся, как смеются над теми, кто задал неимоверно глупый вопрос.
- Ты странно пляшешь. Как называется этот танец?
Танцовщица прогибалась назад, пока не потеряла равновесие и не плюхнулась с хохотом, взметнув облачко пыли.
- Свобода. – Она посмотрела на Коменданта, запрокинув голову. Тогда падший ангел схватил ее за длинные черные волосы и утащил в сторожку.
- Я однажды во втором круге видел демона, с которым слишком уж порезвился падший. Ему вырвали позвоночник, избили им же, а потом съели груди, начиная с сосков, пока не дошли до сердца…
- Да заткнись ты! – Один собрат ударил другого так сильно, что высадил ему крокодилью челюсть, и тот смешно раззявил пасть, вывалив длинный язык. Но драки не случилось, и стражники продолжили мрачно прохаживаться по стене над южными воротами. С каждой минутой их прогулки становились короче, и в конце концов все шестеро ночных патрульных сгрудились у сторожки. Внутри было подозрительно тихо. Странно, обычно падшие любят, когда демоны кричат. Наверное, все кончилось слишком быстро. И то верно, с чего бы долго, много ли этому тельцу надо.
Маленькие песчаные бури то здесь, то там были в Дите обычным делом, но сейчас стражники были готовы поклясться, что волна сухого жара взметнулась не со стороны долины, а пошла прямо из сторожки. Полог, закрывающий проход внутрь, взметнулся и начал быстро тлеть. Комендант лежал на спине и смотрел на них остекленевшими глазами. Танцовщица сидела сверху, стиснув его ногами под ребрами. Невооруженным глазом было видно, с какой силой она это делает. Одну руку плясунья держала на развороченном горле коменданта, другой копошилась в его бледной груди. Нащупав искомое, демон довольно улыбнулся и вырвал у падшего сердце. Сладко потянувшись, он поднялся на ноги плавным движением, как будто продолжая прерванный танец. Покачивая бедрами, танцор вышел на стену, и все стражники дружно попятились от него. Демон засмеялся, но это был уже совсем другой смех, не такой, как у маленькой плясуньи, абсолютно незнакомый смех, не обещающий ничего хорошего. Демон повернулся к ним спиной и снова стал прогибаться назад, но на этот раз даже и не думал падать. Застыв в этой неестественной позе, он окинул патрульных внимательным взглядом, после чего изящно крутанул кистью свободной руки – в другой танцор все еще держал сердце Коменданта. С кончиков его пальцев сорвались красные молнии, очень много красных молний. В мгновение ока они вонзились в демонов, застревая в их телах, как дротики. Кому в сердце (тот сразу исчез), кому в лоб, кому в шею, кому еще куда. Вскоре лишь один из стражников остался на ногах, пошатываясь и силясь вынуть красную молнию из бедра. От каждого прикосновения к ней ток перекидывался на пальцы, и волны пульсирующей боли расходились по всему телу. Выпрямившись, танцор подошел к нему прямо по телам умирающих собратьев.
- Ты понимаешь, зачем я их убил? – Теперь пляшущий демон смотрел на него уже не снизу вверх. Ниже колен его ноги срослись в мощный длинный золотистый змеиный хвост, и он покачивался на нем, как немного рассерженная кобра, сложив руки на груди.
- Мы… не… помогли… тебе… - Тоненькие красные нити, подрагивая, расползались от раны, проникали внутрь, и мешали даже говорить. Танцор скептически изогнул тонкую длинную бровь, которая завивалась на виске сложным рисунком.
- А что, похоже, будто мне была нужна помощь? От насекомых вроде тебя? Ответ неверный.
Придержав раненого за плечо, он выдрал красную молнию из его тела.
- Просто. Надо. Уметь. Отбирать. У. Них. То. Что. Хочется. Иметь. Самому. – Каждое слово сопровождалось новым ударом. Ни один из них, впрочем, так и не привел к смерти. Загадочный демон отпустил стражника, и тот со стоном упал.
- Я не убиваю тебя только для того, чтобы ты рассказал другим о нашей встрече. Вы должны брать то, что считаете своим. Он бы смог. – Плясун небрежно пнул одно из тел, взметнув тучку пепла. – И вот этот, пожалуй, тоже. Остальные – врядли, ну да не беда, всегда можно навалиться скопом. А если оставить все по-прежнему, что ж, тогда в итоге, как ни крути, станешь пищей. Для них, - Демон запустил руку, ногти на которой стали в несколько раз длиннее, чем были раньше, в грудную клетку другого поверженного часового, и вырвал его сердце, - Или для нас.
Танцор с наслаждением вгрызся в комок плоти, черная кровь потекла по его подбородку и груди.
- Для вас? – Едва слышно переспросил стражник, из последних сил поддерживая в себе сознание, спасающее от возвращения в Бездну.
- Да, для нас. Для принцев-рыцарей.
Глаза пляшущего демона наполнились ярко-красным светом, лоб прорезала длинная вертикальная щель, сквозь которую тоже сияло алое. Он весело рассмеялся и, соскользнув со стены, исчез, а раненый патрульный еще долго не мог двинуться с места, уставившись на три горящие алых точки, соединенные молниями.
Мы с Ванильным Мишкой опять законтачились на одну творческую волну, а когда это происходит, меня всегда очень годно распидорашивает. В моей голове наконец более-менее сложился паззл Мэндоса. Как это все будет, про что я буду писать, про что - нет. Впрочем, это же ебаный ад и ебаные демоны, тут нет ничего постоянного, может, все еще нахуй поменяеца стопицот раз Ж)))
Впрочем, спешу заметить, что в данной главе моим непосредственным соавтором является Хоакин, без него не было бы Спарды и всего этого махача с Тиамат.
О предыдущих похождениях Мэндоса можно почитать здесь:
last-optimist.diary.ru/p180599821.htm
Засим продолжаю сию захватывающую повесть и очень надеюсь на ваши комментарии)))
«Я просто маленькая змейка. Тихая, незаметная, безобидная. Никто не найдет меня под этими огромными корнями.»
Запах прелой гниющей листвы, ее мягкость и тепло убаюкивали. Змея свернулась кольцами, готовясь наконец отдохнуть после долго бегства.
читать дальше«Побег! Ну конечно же, как я мог забыть! Никакая я не змейка. Меня зовут Мэндос. Я демон второго поколения. И очень сильный демон, надо полагать. Раз уж я смог сбежать из клетки самого Люцифера.»
Нет, продолжал твердить второй голосок в его голове, тоненький и перепуганный, нет, нельзя быть Мэндосом. Мэндоса ищут, его найдут и убьют. О Мэндосе надо забыть навсегда. А маленькую змейку не найдут. Надо согреться. Было так холодно, пока змейка ползла по Коциту, сдирая чешую об лед… А согревшись, надо спать, долго-долго спать, чтобы все забыли о Мэндосе, не только он сам.
Но, единожды ухватив волю за хвост, демон более ее не упускал. Он знает, что он такое. Он все помнит и никогда не забудет. Все это временное помутнение – из-за слишком частой и быстрой смены обликов. Из клетки он утек ручьем, просачиваясь сквозь зазоры между каменными плитами в стенах дворца. Немало времени ушло на то, чтобы найти форму достаточно простую для истерзанного разума.
Забывать себя нельзя ни в коем случае. А то останешься таким навсегда, станешь бессловесной и бессмысленной тварью.
Из змеиной пасти раздалось тихое шипящее хихиканье. Как бы то ни было, ему удалось невероятное. Повелитель Ада проклял его, обрек на вечные муки – и что-то эти самые муки оказались не такими уж и вечными. Правда, Мэндос не имел пока даже примерного представления, сколько же времени прошло, пока он был в плену. Может, часы или дни. А может, века и тысячелетия. Да и не все ли равно. У бессмертных времени всегда много.
Словно в ответ на его смех, над головой раздался оглушительный треск. Дерево-грешник, в корнях которого прятался Мэндос, со стоном упало. Демон рванулся в сторону, но острый клинок пригвоздил его хвост к земле. Ищейки Люцифера все-таки нагнали свою добычу, стоило ей хоть немного приподнять голову. Они, как и сам Мэндос, принадлежали ко второму поколению, но их разум был безнадежно деформирован падшими. В сущности, думать ищейки не умели вовсе. Зато они очень, очень хорошо умели вынюхивать.
Заявись они в седьмой круг еще мгновение назад, и Мэндос, скорее всего, предпочел бы избавиться от хвоста и улизнуть, либо же сдаться и покорно вернуться в клетку. К счастью, это мгновение прошло. Прежде чем преследователь ударил еще раз, Мэндос изогнулся. Из змеиных глаз вырвались две красные молнии, застрявшие в теле отлетевшего на несколько метров ищейки, как молнии. Еле успевая за собственными мыслями, Мэндос отрастил себе когтистые руки и сцепился со вторым в рукопашную, одновременно с этим силясь стать побольше и обвить врага кольцами хвоста. Эта нехитрая задача заняла все его существо, и время снова остановилось. Мэндос не смог бы даже примерно сказать, как долго они боролись, и что происходило вокруг. Наконец, противник заорал от боли в сломанных ребрах и позвоночнике. Мэндос не упустил шанс и что было сил всадил руку прямо в пасть ищейки, да так, что когти вышли из затылка. Мэндос выпрямился, как пружина, отбрасывая труп, который уже начал рассыпаться, и мгновенно переменил положение в пространстве, готовый продолжать драку. Но в этом, как оказалось, не было нужды.
Ищеек было четверо. Первый, все еще с алыми молниями в теле, валялся на земле с пробитой грудью, в огромной дыре с обугленными краями сердца не наблюдалось. Второй лежал поодаль, с отсеченной головой. Четвертого добил он сам, а третий вот буквально только что рухнул на колени, разваленный ударом чудовищного клинка от ключицы до пояса. Разумеется, обладателя огромного меча Мэндос узнал сразу. Но не спешил называть это везением.
- А-а-а, Спарда! – В голосе демона было столько радости, словно бывший гладиатор был самым прекрасным, восхитительным долгожданным из всего, что вообще есть в Аду. Восторженные интонации, правда, не мешали ему на всякий случай отползти под сень ближайшего дерева, спеша слиться с его ветками. На морде Спарды, в которой было что-то и от рептилии, и от зубастой рыбы, и от насекомого, было сложно прочитать какое-либо выражение, кроме кровожадного. Кто знает, вдруг этот бешеный еще не наелся, слопав сердца ищеек, и теперь смотрит на Мэндоса, как на десерт. В этих узких красных глазах тоже было не очень-то много смысла.
- Как я рад видеть тебя живым и здоровым! То, как ты вырвался на свободу, как победил этих заносчивых болванов, Мятежника и Ямато... Это было потрясающе! Восхитительно!
Больших и сильных надо побольше нахваливать, это нехитрое правило Мэндос усвоил с самой ранней юности и пока не планировал ему изменять.
- Я тоже был пленником Люцифера. И тоже смог сбежать. – Конечно, есть немаленькая разница между героическим исходом Спарды-Потрошителя из Пятого круга и его бегством из дворца. Разница в зрелищности, и только. Понятное дело, что второй вариант на самом деле куда как сложнее. Но посвящать Спарду во все эти нюансы ведь вовсе не обязательно.
Итак, время шло, Мэндос уже успел произнести больше трех фраз, а Спарда не спешил отгрызать ему голову. Из этого можно было сделать более-менее утешительные выводы. Как минимум, на небольшую передышку он теперь точно мог надеяться. Эти ищейки мертвы, когда пустят по следу новых, неизвестно. Можно расслабиться и принять какой-нибудь облик из числа любимых, это просто, привычно, даже сил особо тратить не придется. Можно снова стать самим собой.
Мэндос прикрыл глаза, сделал глубокий вдох. Эта нехитрая процедура всегда предшествовала превращению. Обычно на исходе вдоха метаморфоза завершалась. Но в этот раз ничего подобного не произошло. Демон вздрогнул и озадачился. От неприятной догадки по всему его гибкому хребту прошел холодок. Мэндос понял страшное.
Он забыл, как выглядит на самом деле. Какая из масок настоящая. Их у Мэндоса были многие тысячи, но до встречи с Люцифером демон всегда знал, какая из них – лицо. А теперь забыл. И не мог вспомнить, как ни старался.
Мэндос забыл и о Спарде, и о Люцифере, и вообще обо всем. Сжав лапами змеиную голову, он страшно закричал, громко и тонко, до гудения в голове.
… Очнулся демон от того, что его вздернули за шкирку в воздух и от души встряхнули. Оказывается, он успел упасть с дерева и вдоволь покататься по земле.
- Тихо! Тихо, тебе говорят. – Разумеется, это сделал Спарда. – Жив – значит, все поправимо. Хватит орать.
Первым порывом было вцепиться когтями в эту акулью рожу и выцарапать к падшим глаза, пока Спарда не успел и его сожрать. Но даже в самых глубоких пучинах отчаяния инстинкт самосохранения не оставлял Мэндоса. Он затих в одно мгновение, тряпкой повиснув в руке беглого гладиатора, и абсолютно спокойно произнес:
- Я покажу тебе, за что был проклят Люцифером.
Как ни странно, Мэндос уже не думал о том, сможет ли снова принять устойчивую форму после того, как отпустит себя, и не боялся. Единожды усвоенный урок, пусть и невероятно сложный, пусть и доставшийся такой высокой ценой, теперь казался чем-то само собой разумеющимся.
Демон освободил мысли, волю и тело, давая им свободно изменяться, принимая очертания того, что теперь являлось его истинной формой. Этот процесс даже успокаивал, походил на медитацию. Переливающаяся всеми цветами радуги субстанция просочилась сквозь пальцы Спарды и, откатившись на пару шагов, вновь сформировалась в некое подобие массивного, даже выше Спарды, силуэта. На "лице" сияли три ярчайших, почти что ослепительных точки, за "спиной" раскинулись бесплотные, но в то же время могучие, крылья. Создавалось впечатление, будто Мэндос хотел превратиться в Люцифера, но остановился на полпути.
А затем он снова сосредоточился и начал меняться опять. Что ж, раз так вышло, отныне и навсегда у него нет собственного лица. Но может, это и не так плохо. Что мешает выбрать любое из мириад уже созданных? Или же придумать абсолютно новые.
Иными словами, осознав произошедшее, демон умудрился за столь короткое время сначала потерять себя, а потом снова в некотором роде найти. По крайней мере, паника и горечь отступили.
Мэндос отрастил себе ниже пояса длинный мощный змеиный хвост, а верхнюю половину тела сделал человеческой, не забыв о легком, но прочном доспехе, по форме и виду напоминавшему хитин. Рога были неизменной частью практически любого демона второго поколения, так что и о них Мэндос не забыл. Лицо же оставил человеческим, и, разумеется, красивым, чего уж теперь мелочиться. Когда превращение закончилось, он учтиво поклонился Спарде, но уже без тени подобострастия, так, словно они встретились во время приятной необременительной прогулки.
- Меня зовут Мэндос. Это имя дала мне Матерь-бездна, и оно означает "целый мир внутри". Наша мать - великая пророчица. – Он саркастически усмехнулся.
Спарда смотрел на него и улыбался так широко, что было видно клокочущее в глотке пламя.
- Ты что, правда пытался изобразить Люцифера? А еще говорили, что я сумасшедший. Это здорово. Наступил гаду на любимую мозоль.
Гладиатор вернул Мэндосу усмешку вместе с величественным кивком. Сразу видно любимца публики, завистливо подумал демон.
- Моё имя ты уже знаешь. Спарда, что означает что-то вроде "Отморженный ублюдок", и так меня назвали падшие в рабстве. Я нежеланный сын, мамаша не озаботилась именем. И можешь больше не дергаться. Я жру только шавок императора, а ты такой же бунтарь, как и я. Добро пожаловать в Лес Плоти, Мэндос.
«Как мило, что позволили мне остаться, о Великий Спарда. Так я Вас и спрашивал.»
Мэндос с трудом удержался от издевательского шутовского поклона. Подумать только, всего лишь очередной недовольный, скрывающийся от гнева Люцифера, а ведет себя так, будто уже здесь хозяин. С другой стороны, нельзя не признать, наглость города берет. Особенно наглость, подкрепленная мощью лучшего гладиатора пятого круга.
Оба демона обменялись любезностями, и пауза в разговоре явно затягивалась.
- Кхм. – Мэндос критическим взглядом осмотрел собственные когти, удлинив их на пару сантиметров. – И как тебе живется в Лесу Плоти, Спарда?
- Да, как-то оно… кхм.
И они снова замолчали. Что первый, что второй одновременно столкнулись с одним и тем же затруднением: как говорят друг с другом те, кто не испытывает к собеседнику жгучей ненависти? Как говорят с тем, кто тебе… интересен? Во дворце Мэндосу часто приходилось быть весьма болтливым и многословным, но ни разу ему не были на самом деле интересны ответы окружающих. Да и эти самые окружающие, прямо скажем, едва ли интересовались Мэндосом и его мнением. Чего уж говорить о Спарде. Он, должно быть, вообще всегда больше убивал, чем говорил.
И тем не менее, первым снова нарушил молчание все-таки Спарда.
- Я сижу тут уже век. – Начал демон, и Мэндос наконец получил четкий ответ на вопрос, сколько же времени он провел в клетке Люцифера. – И мне очень скучно. Хотелось бы это изменить. Отплатить Люциферу и его прихвостням за… да за все разом, собственно, и отплатить. Чем плохо? Выйти из леса и выпотрошить кого-нибудь. Чем больше, тем лучше. Может, хоть тогда второе поколение поймет, что с падшими можно и так.
Стоило заговорить о деле, и разговор сразу начал клеиться. Мэндос весь обратился в слух, потихоньку подбираясь поближе к Спарде, правда, по осторожной широкой дуге.
- Нектар для моих ушей. Идея восхитительна. Вот только разве что… нет, не подумай, этот твой лес, Спарда, и ты здесь главный! Я буду говорить, только если ты позволишь.
Подобострастие во дворце Люцифера было альфой и омегой любого, кому случилось родиться в Бездне, а не на Небесах. Привычки эти были в глубине души противны и самому Мэндосу, но чаще он их попросту не замечал – все засело под кожей на уровне инстинктов.
А Спарда тем временем снова сумел удивить Мэндоса ответом. Он взял и расхохотался, с наслаждением, запрокинув рогатую голову, до черных языков пламени из пасти.
- Главный? На этот счет я иллюзий не строю. Битвы? Да. Война? Да. Магия? Пожалуй. А быть самым главным – та еще заноза в заднице. Я люблю сражаться, убивать, жрать и побеждать. Глумиться, разрушать и саботировать - по желанию. Остальное слишком скучно.
Пока Спарда говорил, Мэндос обвился змеиной частью своего тела вокруг ближайшего дерева из плоти, удобно устроившись на его ветвях-руках.
Это было... занятно. Демон, который не хочет быть главным.
«Зачем же ты тогда сбежал, драгоценный мой? Хорошие солдаты и Люциферу нужны.»
Но все демоны лгут. Может, это тоже обман. Или он действительно хочет все самое сложное свалить на другого, а славу оставить себе? Что ж, не вопрос, пусть берет славу. Мэндос прекрасно понимал, что сила и власть куда важнее побед в драках.
- Что ж, если ты позволяешь… Я бы упирал не на количество, а на качество. Я бы убил одного - но Беса. И я бы обставил все это не как вылазку, а как Шаг. Поступок. Да, именно с заглавной буквы. Чтобы все знали: это сделали мы, и сделали не просто так, потому что хотели жрать. –Чем дольше демон говорил, тем сильнее, он увлекался, тем серьезнее становился. Из голоса постепенно исчезали льстивые ноты. Мэндос был искренне очарован подобными мыслями. - Этот Бес будет первым - но за ним рано или поздно последует все Первое Поколение, вот что мы должны донести до обитателей Ада. Так что цель надо выбрать очень и очень тщательно. – Демон слегка тряхнул головой, будто бы очнувшись от очень приятного сна. В его голос вернулись прежние льстивые нотки. - И да, конечно же, ты можешь быть абсолютно уверен на мой счет - в спину не ударю.
Лгал Мэндос, как и все уважающие себя демоны, без запинки. Он улыбнулся Спарде самой располагающей из своих улыбок и, неестественно широко открыв рот, отхватил добрый кусок от плоти "дерева". Падаль, конечно, но он очень давно не ел.
- Идея годная, мне по нраву. Сам не додумался бы. – Спарда поскреб когтистой лапой между рогов и смачно сплюнул себе под ноги чем-то вроде напалма. – Надо и дальше на двоих соображать. Ты голодный, что ли? Бросай тухлятину, пойдем охотиться, как раз и бесы пригодятся.
Они двинулись сквозь лес плоти, который на первый взгляд казался абсолютно непроходимой чащей. Деревья постанывали, шевеля своими ветвями-руками, сквозь них виднелось темно-серое клубящееся небо. Время от времени то далеко, то близко стенания превращались в истошные вопли. Это обедали гарпии, ровно так же, как и сам Мэндос недавно. Демон оказался в лесу впервые, но был наслышан. За все время существования Ада никто, ни падшие, ни второе поколение, так и не смог понять, почему в седьмом круге так легко заплутать, и можно ли вообще научиться в нем ориентироваться. По словам бесов, это было доступно только им самим, создателям Ада. Что ж, видать, они лгали. Потому что Спарда шел сквозь буреломы вполне уверенно, да и сам Мэндос без труда подмечал тропинки, прогалины, зазоры и более удобные пути. Странно, когда он впервые оказался здесь в облике змеи, должно было быть легче прятаться. И все же тогда лес плоти показался ему абсолютно непроходимым, гибельным лабиринтом.
«У страха глаза велики.» - усмехнулся Мэндос и почувствовал, что не так уж далек от правды. Не то чтобы он разгадал тайну седьмого круга – но, определенно, сделал пару шагов на этом пути.
- Как здесь тихо и пустынно. – окликнул демон Спарду, волей-неволей понижая голос. – Это, наверное, потому, что все здесь опасаются твоей мощи…
Гладиатор остановился так резко, что Мэндос едва не расплющился о его спину. Рогатая голова нависла над ним, закрывая тусклый серый свет.
- Я же сказал, не надо тут стелиться. Я не Люцифер…
- Спасибо, я заметил.
Что ж, не стелиться так не стелиться. Мэндос азартно улыбнулся. Спарда тоже насмешливо хмыкнул.
- Союзники лучше рабов.
- Я и не предлагал меня порабощать. Поиграем в это позже, если желание будет. С чего ты взял, что я подлизываюсь? Я лишь хотел сказать, какое невероятное везение - встретить столь могучего, благородного и мудрого, да-да, мудрого союзника.- Мэндос приподнялся на хвосте, чтобы иметь возможность смотреть Спарде прямо в глаза, не запрокидывая головы.
- Просто. Прекрати. Это. Делать. – Рыкнул бывший гладиатор ему в лицо, обдав своим раскаленным дыханием.
Не сказать, что Мэндосу было совсем не страшно перечить этакой машине убийства, но вместе со страхом он чувствовал и восторг. Никогда в жизни ему не было так весело и задорно. Поэтому в ответ на слова Спарды он только рассмеялся мелодично и продолжил путь, похлопав демона рукой по плечу. Вскоре серое небо побурело, и тучи пролились на их головы кровавым дождем. Через пару мгновений Мэндос уже промок насквозь, но его, казалось, это только радовало. Демон протягивал вверх растопыренные ладони, ловил ртом солоноватые ярко-красные капли и весело хохотал. Все происходящее было ему в новинку, все воспринималось, как подарок.
Лес поредел, тропа ощутимо пошла в гору. Они приближались к границе седьмого круга, но все равно не смогли четко отследить его край. Он кончился резко, как обрубили. Мэндос и Спарда стояли у края огромной голой равнины, которая буквально источала жар. Дождь перестал. Вдали, у самого горизонта, который казался кривым из-за повисшего в воздухе марева, виднелись очертания города. Спарда прищурился, выискивая возможную засаду, а Мэндос, наоборот, широко распахнул глаза и даже рот приоткрыл. Он никогда не бывал в огненном городе Дите. Он, по большому счету, ничего в Аду не видел кроме дворца Люцифера, ледяного озера, арены пятого круга, ну и леса плоти теперь. Но целый город… С башнями, с крепостной стеной, с причудливыми строениями циклопических размеров! Весь город в целом напоминал одну огромную неровную пирамиду, составленную из нескольких частей. Башни, купола и своды становились все выше и выше, а в самой середине города над ними царила махина конической формы. Над городом носились чьи-то смутные крылатые тени, издалека они казались насекомыми, кто-то копошился и у стен. Равнина тоже не пустовала. Шестой круг жил своей жизнью, и токи этой жизни манили Мэндоса. Любопытство буквально снедало его изнутри.
- Как здесь восхитительно! Как хорошо! Мы можем зайти внутрь? – Уже совсем не опасаясь Спарды, Мэндос повис у него на руке, как нетерпеливый ребенок.
- Только если хочется действительно большой драки. – Спарда его восторгов не разделял – видать, уже давно привык к этому зрелищу. – Или ты думаешь, что в Дите не ищут двух наглецов, которые изловчились и смогли улизнуть от самого Люцифера? Не забывай, у нас план.
- О, уже целый план? – На этот раз подобострастие в голосе Мэндоса было откровенно клоунским. – По-моему, кое-кто забыл поделиться им с товарищем. Хотя я неимоверно рад, что мои идеи упали на благодатную почву.
Спарда сделал очень глубокий вдох.
- Это будет неимоверно плодотворное сотрудничество, о да. Ладно, к делу. Все будет быстро и просто. Укрываемся невидимостью, подползаем поближе к стенам города, выбираем беса пожирнее – и приятного аппетита. А лучше целую шайку бесов, и желательно при свидетелях.
«Ты говоришь это так, словно мне падшего порвать – раз плюнуть.» - так хотел ответить Мэндос Спарде, но промолчал. Потому что вспомнил, насколько быстро расправился с первой из ищеек. В голове у демона словно что-то раздвоилось: одна его часть все никак не могла отделаться от страха перед падшими, а другая уже вовсю их презирала.
- А еще надо выдумать себе особенные знаки. – Продолжал тем временем всерьез увлекшийся Спарда. – Чтобы все точно узнали, кто это сделал. Я могу свою рожу нарисовать. – Бывший гладиатор сделал пасс рукой, и слабо святящиеся линии сложились в силуэт его рогатой башки с оскаленной пастью и широко распахнутыми глазами. Знак с шипением впечатался в ближайшее дерево-грешника и остался там навсегда. – А еще нам нужно название. Что-нибудь звучное, внушительное. Рыцари мятежа, или как-то так…
Похоже, они оба получали от этой новой игры одинаковое удовольствие. Мэндос первым стал невидимым, проведя ладонью над головой. А вскоре после этого в воздухе появились и зависли три красные шаровые молнии, соединенные в триграмму разрядами электричества.
- Мой символ будет более загадочен. – Игриво раздалось из пустоты над самым ухом Спарды. – И не рано ли пока для названия? Придумаем его, когда нас станет больше. С другой стороны, не-е-т, ты прав, ты очень прав. Пусть они думают, что нас уже больше. Кстати, что такое «рыцарь»?
- Когда я был на арене… в соседней клетке со мной сидел один падший, чем-то не угодивший Люциферу. – Спарда зачем-то стал водить руками перед своим лицом, так, словно что-то по нему размазывал. Он то и дело прерывался на полуслове, чтобы произнести пару-тройку слов на языке Первого Поколения. – Его ослепили так, что новые глаза было ну никак не вырастить, и бросили к нам. Впрочем, этот попался умный, и нашел выход. Вырастить, может, и нельзя. Но всегда можно вставить чужой. – Мэндос отлично понимал наречие Бесов, но сейчас смысл слов от него то и дело ускользал. Они причудливо переплетались, было сложно понять, где начинается одно и кончается другое. – Мы заключили сделку. Я отдал бесу глаз, а он научил меня магии. Он был очень силен, продержался много боев. До финала, собственно говоря. До меня. – Спарда развел руки в стороны жестом фокусника и сфокусировал взгляд на Мэндосе. Теперь он явно снова его видел. – Извини, предпочитаю не упускать из виду тех, кто прикрывает мне спину. – Бывший гладиатор снова стал колдовать, создавая вокруг них щит, защищающий от чужих взглядов и ушей, но Мэндос перебил его, нетерпеливо переспросив:
- Слепые бесы, магия, твой героический быт на арене – это все, несомненно, крайне захватывающе. Причем здесь слово «рыцарь», скажи на милость. – Демон оценил способности Спарды, но не чувствовал ни удивления, ни зависти. Делать подобные трюки он навострился, вволю подглядывая за падшими, и даже не догадывался, что этому надо учиться специально. Ну, или другим надо, а ему – нет.
- Он был рыцарем, пока не попал на арену. – Спарда придавил Мэндоса тяжелым взглядом. – По его словам, так до Падения, да и сейчас иногда, падшие называют своих самых сильных воинов. Второе поколение об этом титуле ничего не знает, а вот Люциферу будет хороший намек. Рыцарь Спарда и рыцарь Мэндос – звучит, а?
Он поднялся в воздух, его насекомообразные крылья замелькали часто-часто, издавая низкий глухой гул. Мэндос взмыл вслед за свежеиспеченным подельником, мигом отрастив за спиной большие ангельские крылья.
- Принц-рыцарь. Так будет лучше. Намекнем Деннице, кто унаследует Преисподнюю после его смерти.
- Да. – После короткой паузы согласился Спарда и раскрыл свою пасть еще шире, что, видимо, означало улыбку. – Так и правда лучше.
Стены Дита приближались с каждым взмахом крыльев. Мэндос уже мог отлично разглядеть город. Потрясающе, просто потрясающе. Так заманчиво, так интересно. Хотелось исходить все эти улицы, заглянуть даже в самые пыльные углы.
Но не меньше, пожалуй, хотелось разрушить это все до основания. А потом отстроить новое, свое, в миллионы раз лучше, чем у падших.
Они заходили уже на второй вираж над городом, и Спарда явно присматривал себе добычу пожирнее, когда на мгновение их накрыла какая-то тень. Очень большая, но и очень быстрая. Мэндос резко поднял голову и не увидел ничего, кроме клубящихся дымных туч, заменявших Диту небо. Показалось? Нет, его напарник тоже настороженно завис в воздухе.
Да и мир вокруг изменился, сначала неуловимо, но это становилось все более и более явным. Словно из него исчезли все яркие краски. Поблекли и азарт, и жажда крови, и желание поквитаться хоть с кем-то из падших. Все существо Мэндоса медленно, но верно наполнялось безысходной тоской. Здравый смысл еще как-то пытался с ней бороться, но в целом их смелая эскапада уже не казалась хорошей идеей. А сильнее всего пугало то, что демон переживал подобное не впервые. Однажды он уже чувствовал нечто подобное – когда мимо прошла, едва не задев его своими волочащимися по земле странными крыльям, падшая по имени Тиамат.
Тень накрыла их снова. На этот раз, посмотрев вверх, он увидел не тучи, а одну сплошную черноту.
- Тиамат. – Прознес Мэндос, теперь уже вслух. Силуэт исполинского пятиголового дракона постепенно заполнял собой все небо.
Бесполезно. С самого начала все их действия были бесполезны. Какая глупость, какое ребячество. Перестав прятаться в лесу плоти, они оба подписали себе смертный приговор. Впрочем, наверное, это простительно. Они же не знали, что выслеживать их послали саму Тиамат. Демон горько усмехнулся. Теперь все, пожалуй, кончится раз и навсегда.
- Чего застыл? – Веселый голос Спарды вырвал Мэндоса из черного густого болота отчаяния, в которое тот погрузился почти что с головой. Гладиатор выглядел ничуть не менее воодушевленным, чем минуту назад, даже совсем наоборот. – Я на такой подарок судьбы и не надеялся! Вдарим разом, или ты на подхвате? А может, отвлекающий маневр?
Мэндос глядел на него – и глазам не верил. Этому Спарде что, об арену все мозги выбили, без остатка? Или он не понимает, что перед ними Тиамат?!
Тем не менее, страх отступил. И пришло понимание: да, это действительно Тиамат, но ее сила не в пяти головах и не в клыках размером с Мэндоса каждый. Ее главная сила в страхе, это всем известно. Избавься от страха – и, считай, лишил падшую главного козыря. Впрочем, легко сказать.
- Постой. – Демон встряхнул головой, окончательно избавляясь от наваждения. Ужас ужасом, но желания вступать в заведомо проигрышный бой, как-то не наблюдалось. – Закусить сердцем беса, спору нет, неплохо. Но это ведь Тиамат. Мы не можем начать вот так. Надо постепенно…
- Нет. – Спарда со смачным хрустом размял плечи и взвесил в руке свой клинок. – Если начинать – то лишь так, и никак иначе. Все должны сразу понять, чего мы хотим. Перевернуть Ад с ног на голову.
- Заставить падших ангелов кричать, а Денницу – плакать, ну-ну. – Мэндос криво усмехнулся, не отрывая взгляда от драконицы. – Ладно уж, попытка не пытка, спрос – не беда. – Отчаяние по-прежнему переполняло демона, но уже не мешало. Он смог вобрать в его себя и превратить в отчаянное, исступленное, безбашенное веселье. Неужели никто из вступавших в бой с Тиамат до него не смог додуматься, что безысходность – это еще и когда нечего терять, и отступать тоже некуда?
В дальнейших словах ни один из собеседников уже не нуждался. Мэндос сжал кулаки так сильно, что когти проткнули ладони. Даже если сейчас все кончится – они хотя бы продержались дольше, чем кто бы то ни было. Демон стал подниматься все выше и выше, постепенно принимая ту форму, что ему оставил Люцифер. Едва ли это собьет Тиамат с толку, но в качестве издевки вполне сгодится.
Спарда обогнал его где-то на середине пути. Очертания бывшего гладиатора уже едва угадывались в ярком белом свете, окружавшем его на подобие сферы. Зато был отлично слышен его громкий хохот – яростный и радостный одновременно. Судя по всему, Спарда был совершенно счастлив. Меч в его руках изменил форму, теперь он больше походил на косу, и ей, не теряя времени даром, демон полоснул по горлу одной из голов Тиамат. Белое сияние перестало быть шаром, теперь он рванулось с клинка волной. Спарда не прекращал смеяться, но смех этот все больше походил на рык.
- Сме-е-е-ерть! – Он разве что не заливался от восторга, а Мэндосу в его крике слышалось другое слово. Сметь, ну разумеется. В мире, где, по сути, нет материи, чтобы все поменять, только одно и требуется – посметь сделать это.
Впрочем, немного поотстав, Мэндос видел, что не все так радужно, как хотелось бы. Вблизи им открылось еще одно мерзейшее свойство сил Тиамат. Аура отчаяния и безысходности действовала не только на эмоции - она была вполне осязаемой, физической, как будто вместо воздуха ты с размаху влетел в густое масло.
В ближний бой Мэндос пока вступать и не собирался. У него не было могучего оружия, в отличие от Спарды. Можно ли ранить Тиамат собственными когтями? Возможно, вполне возможно, но лучше не рисковать без особой надобности. Собравшись с мыслями и прицелившись получше, демон осыпал Тиамат целым дождем из коротких красных молний, стараясь не задеть напарника. Видимого эффекта это не оказало, но Мэндос чувствовал: падшая закипает, начинает злиться. Что ж, тоже успех, ведь до сего момента считалось, что Тиамат и хоть какие-то проявления чувств - вещи несовместимые.
Одна из драконьих голов потянулась к нему, и Мэндос в ответ засиял еще ярче, ослепляя ее и одновременно с этим перемещаясь, чтобы запустить молниями уже с другой стороны. Разумеется, каждое свободное мгновение он тратил, чтобы хоть краем глаза посмотреть, как обстоят дела у Спарды. И были они не так хороши, как, возможно, думал сам упивавшийся битвой бывший гладиатор. Пока одна голова, брызжа фонтанами черной крови, неуклюже пыталась его хоть как-то достать, другая метнулась к демону со спины, с ужасающей, абсолютно неожиданной для такой махины скоростью. Сила силой, но едва ли Спарде понравится, если его перекусят пополам.
И тогда Мэндос осознал как никогда четко: вот и появилась надобность рисковать. Ему-то всегда было плевать на чье бы то ни было доверие. Но для Спарды это слово, судя по всему, имело какую-то важность. Значит, нужно сделать так, чтобы он начал доверять.
Опасно? Да, несомненно. Еще как. Вот только осторожность и трусость - разные вещи. И о втором слове следовало забыть как можно быстрее.
- Спарда, берегись! Бери вправо! - что было мочи крикнул принц-рыцарь и выложил на поле боя свой главный козырь. Вертикальная складка на лбу демона раскрылась, оказавшись плотно сжатыми веками третьего глаза. Они широко распахнулись, и по несущейся к Спарде драконьей голове ударил широкий мощный сноп белоснежных молний. Падшая взревела от боли, когда они мелкими змейками расползлись по всему ее телу.
Но обошлась эта атака дорого. Ближайшая к Мэндосу пасть сцапала его за крыло и принялась нещадно трепать, пока это самое крыло не оторвалось, и демон не полетел вниз, на пределе сил пытаясь хоть как-то подлечиться. Пасть тем временем уже успела метнуться вниз и нетерпеливо распахнулась, явно намеревалась его проглотить, предварительно хорошенько прожевав. Зато расчет оправдал себя на все сто и даже более того.
- Держись! – Как бы сильно Спарда ни был охвачен пылом битвы, он мгновенно отвлекся, метнулся к Мэндосу и сцапал его за шиворот. Земля стала приближаться еще быстрее, но теперь уже никто не падал. Увы, они снова недооценили скорость Тиамат. Та самая пасть, которая так хотела закусить Мэндосом, на излете все-таки достала Спарду и начисто отхватила ему правую ногу ниже колена. Тут уж было не до церемоний. Бешено взревев от боли и ярости, Спарда что было сил швырнул напарника вниз, но Мэндос был не в обиде. Крыло почти отросло заново, и демону даже худо-бедно удалось спланировать на землю.
- Прикрой меня! – Спарда снова стал взлетать, обильно окропив все вокруг черной кровью из культи. Там, где капли падали на землю, вспыхивало белое пламя, но Мэндос не удержался, провел рукой по лицу и слизал с пальцев темные разводы. Кровь зашипела в гортани, и все же ничего вкуснее демон в жизни не пробовал, жаль, что времени смаковать не было. Его соратник полностью исчез в мареве огненных вихрей, вызванных Тиамат. Повторять его маневр Мэндос не видел смысла, так хорошо, как у самого Спарды, попросту не выйдет. Нет, надо сделать нечто, на что способен только он.
Мэндос задумчиво оглядел драконицу, так, будто находился сейчас не в пылу сражения, а на диспуте ученых мужей. Прищурившись, он сумел кое-как разглядеть Спарду в пасти одной из голов. Таким манером он, конечно, едва ли добьется успеха, но Мэндосу пришла в голову счастливая мысль. Нужно было проникнуть внутрь, в плоть Тиамат. Разумеется, путь через глотку теперь был заказан. Падшая - уж явно не из тех, кто делает два раза подряд одну и ту же ошибку.
Решение родилось молниеносно, и Мэндос тут же начал действовать. Он метнулся к огромной туше драконицы, снизу, по земле, и полностью скрылся под ее гигантским брюхом. Приникнув всем своим переливающимся телом к твердой и холодной, как льды Коцита, шкуре, демон снова начал меняться. Он старался стать менее плотским, более текучим. Настолько текучим, что драконья шкура перестала быть для него непробиваемой броней, а между плотно подогнанными чешуйками обнаружились зазоры, в которые вполне возможно было прокрасться. Отвлеченная собственной волшбой, Тиамат не сразу заметила неладное, а когда заметила, было уже поздно. Мэндос оказался внутри нее и теперь растекался, распространялся, как зараза.
Конечно, это было невероятно тяжело, и очень, очень страшно. Демон плясал на тончайшей грани, каждую секунду рискуя раствориться в Тиамат, стать ее частью, только придать ей мощи. Но из последних сил он сохранял сознание и продолжал продвигаться вглубь. Невероятно тяжелая, осязаемая тьма давила со всех сторон, грозясь измельчить настолько, что не останется ни малейшего следа от демона Мэндоса. Он терпел до последнего, продвинувшись настолько, насколько вообще было возможно. А потом ударил белой молнией снова.
Толстенный ослепительно белый столп прорвался сквозь шкуру Тиамат наружу, оставляя что-то вроде тоннеля.
Единственной ясной мыслью, которую Мэндос был еще способен осознавать в таком состоянии, было, что если Спарда не выдержал последней атаки, если он сейчас не ринется в эту брешь, то и ему абсолютно точно придет конец.
И Спарда пришел на помощь. Правда, совсем не так, как того ожидал Мэндос. Не в человеческом теле, не в виде демона – а как стена леденящего белого пламени. Она поглотила и Мэндоса, и Тиамат, и всю ткань бытия вокруг заодно. Угроза слиться с драконицей, боль от сильнейшего напряжения, все это тоже исчезло в один момент.
Рев падшей был ужасен. Она падала и распадалась на части. Первыми отпали, став пеплом, крылья, за ними – головы. Мэндос мог осознать всю чудовищную мощь белого пламени, но ему совсем не было больно, о, нет. Демон понимал, что сила собрата способна уничтожить не одного беса, и что никто из демонов второго поколения такого не переживает. Никто, кроме него, принца-рыцаря Мэндоса. Тиамат сгорала, а Мэндос купался в силе Спарды, как в родной стихии, как рыба в воде. Потому что они единственные во всем Аду были равны друг другу. Свойства и особенности их сил разнились, зато размах совпадал.
Мэндосу было очень хорошо в этом море света. Жаль, что все кончилось так быстро.
Когда спина Тиамат раскрылась, распадаясь на части, от нее отделился маленький силуэт, который падал медленнее. Спарда был без сознания, но не выглядел серьезно пострадавшим. В одной руке он по-прежнему сжимал меч, а в другой – что-то еще. Мэндос прищурился. Больше всего это походило на цепь.
Великая драконица окончательно превратилась в пепел совсем близко от земли, и Спарда рухнул в целый холм из черного пепла, взметнув своим телом несколько маленьких торнадо. Все это походило на метели над Коцитом. В чем-то оно даже было логично: если над ледяным озером метели белые, то над раскаленным Дитом им сама Бездна велела быть черными.
Усмехнувшись собственным фантазиям, Мэндос поднялся на ноги и подошел к Спарде. Тот по-прежнему не подавал признаков жизни. Демон опустился рядом с ним на колени и стал смотреть. Длилось это долго. Принц-рыцарь успел облизнуться, пару раз причмокнуть, сглотнуть наполнившую рот слюну, и в какой-то момент даже начал примериваться, с какой стороны сподручнее начать пожирать бывшего гладиатора. Но в итоге все же отказался от этой идеи.
Казалось бы, ситуация прямо-таки требовала воспользоваться столь выгодным раскладом и убрать опасного противника. Но так поступил бы разве что недальновидный дурак. Мэндос был о себе лучшего мнения.
Тут Спарда закашлялся, отплевываясь от черной крови, и безуспешно попытался сесть. Для начала ему удалось лишь поднять голову, чтобы тут же уронить ее обратно с глухим рыком.
Вторая попытка вышла более удачной. Принц-рыцарь перекатился на живот, сумел чуть приподняться, правда, его сразу же обильно вырвало все той же кровью. Даже Мэндос, просто глядя на него, мог почувствовать, каких чудовищных усилий стоит Спарде встать на ноги, опираясь о меч. Зато наконец вышло увидеть, что же за цепь его собрат держал в руке. Это был амулет – странный неровный ярко-красный камень в массивной оправе из золота и серебра.
Сердце Тиамат.
Никто не говорил этого Мэндосу, никто не объяснял – это просто стало очевидно, как нечто должное, нечто, что всегда было частью мира и само собой разумелось. Спарда же снова перестал двигаться, даже окостенел, как будто превратился в собственную статую. Видать, эти нехитрые телодвижения отняли у демона последние силы.
Тогда Мэндос окончательно принял решение, как поступить. Сейчас, да и в дальнейшем тоже. Вскочив, он подбежал к Спарде и поддержал его, подставив плечо.
- Ты был прав, вот так заявили о себе. Лучше не придумаешь. Чур, следующий бес только мой. Но сейчас нам лучше уйти.
Мэндос оглянулся на лес плоти. Там, конечно, легко спрятаться. Но после произошедшего с Люцифера станется выжечь весь круг своим невыносимым сиянием. Демон вздохнул и зашагал по направлению к ближайшим валунам побольше. Несмотря на то, что один принц-рыцарь сейчас едва доставал макушкой другому до груди, Мэндос потащил Спарду на себе без видимого труда.
- Схоронимся пока здесь… напарник. – Последнее слово он выговорил с видимым удовольствием.
***
Стражники у южных ворот Дита недовольно переговаривались, прогуливаясь по стене.
- Если им так нужны эти двое, пусть сами их ищут.
- Верно говоришь, нам-то они ничего не сделали.
- Говорят, Спарда-Потрошитель, когда оторвал Тиамат последнюю голову, швырнул ее так сильно, что до Коцита долетело и лед пробило.
- Ну да, ври больше. Я вот знаю наверняка, тот, второй, как бишь его, позволил Драконице себя проглотить, а потом сам себе путь наружу прогрыз.
- И вообще это все крылокрысам на смех, такое чувство, что, выйди сейчас к воротам Спарда, мы сможем ему помешать.
- Ну, разве что поцарапаем ему десны, когда он нами в зубах ковыряться станет.
На стене дружно заржали. В дневное время таких разговоров, конечно, старались избегать. Они - не Спарда и не Мэндос, они - простые рабы, и за одно упоминание мятежных имен падшие могут вырвать сердце. Но сегодня был особенный случай и, не имея возможности воспротивиться, демоны второго поколения бунтовали хотя бы на словах.
- Спорю на два камушка из гарды своего ятагана, она от коменданта уже не выйдет. По утру будут выбивать пепел с покрывал.
Остальные стражники послали собрата по матушке-бездне. В таком споре они были не прочь проиграть. Плясунья, облюбовавшая подступы к их воротам, нравилась всем без исключения. Она появилась на пыльном тракте считанные дни назад, сразу после гибели Тиамат. Был приказ никого не выпускать из Дита, и никого не впускать, а в долине малявка оставаться боялась - опасалась бунтовщиков. Глупенькая, да они бы ее, наверное, и не заметили, зачем принц-рыцарям, или как там они себя называют, такая мелюзга. На один зубок. Ну, может трахнули бы походя, от этого еще никто не подыхал.
Танцовщица говорила о страхе, но испуганной не выглядела. Строго говоря, она и танцовщицей была не всегда. Например, вчера раскаленную землю топтал босыми ступнями юноша, одетый только в гроздья побрякушек. Из-под пяток шел пар, а он знай себе смеялся. Стражники узнавали забавного демона по неизменным длинным черным волосам, которые кончались где-то в районе колен, и фосеточным иззелена-черным глазам под человеческими веками. Танцевал он странно. Так, будто заново изобретал это понятие. Но поиздеваться над неумехой не вышло, слишком уж явно ему было плевать на то, что скажут зрители. Плясунья сама хохотала в ответ, а стражники не замечали, как с каждым разом смотрят на ее танцы все дольше и дольше, абсолютно зачарованные. Удивительное дело, никто даже не попытался залезть на диковинку, пока ночью она сама не постучалась к ним в сторожку. Утром танцовщица исчезла, и стражники догадывались, что наверняка она сбежала в город, пока все спали. Но никто не пошел ее искать, и дело тут было не в угрозе наказания. Они даже не говорили друг с другом об этом, хотя внутри каждый переживал нечто абсолютно одинаковое, необъяснимое для их незатейливых, не привыкших думать умов. С точеным маленьким телом хотелось поступать не так, как все демоны обычно поступают в подобных случаях. Хотелось как-то показать, что ли, что им нравились танцы, нравилась компания маленького танцора. Жаль, ничего не вышло, и, вспоминая, как ритмично вздрагивало почти детское тельце, которое они тянули каждый на себя, демоны взирали со стены на Дит еще угрюмее, чем всегда.
К счастью, вечером их плясунья вернулась, как ни в чем не бывало. Смеясь, стала показывать раздобытые кольца на пальцах рук и ног, лодыжки и запястья, унизанные браслетами, серьги в ушах, носу и многих других местах, яркие отрезы тканей, в которые она завернула себя, как подарок. Танцовщица хохотала, разматывая тюрбан и снова повязывая его то на один манер, то на другой. Она куталась в платки, и, когда стражники срывали покровы, выглядел демон уже иначе. В шестом круге не бывает рассвета, потому что не может быть его там, где нет солнца, и все же половину времени огненные реки полыхают не так ярко, а небо темнеет. Это и называют там ночами. После каждой такой ночи плясунья исчезала, чтобы непременно позже снова заглянуть на огонек.
Это длилось, пока на нее не наткнулся Комендант. Никто из стражников не владел языком Первого Поколения, и потому даже после долгих лет службы имя этого падшего ангела так и осталось для них набором непроизносимых звуков. Комендант любил, когда его приветствуют, скрючиваясь на земле и упираясь лбом в раскаленную пыль. У Коменданта были седые ангельские крылья, не белые, а именно седые, подстать волосам, на лбу у него красовались длинные витые рога, которые казались не костяными, а каменными. Эбонитовыми, возможно.
Никто из стражников не видел, что происходило – они же пали ниц – но по вопросам Коменданта все было и так понятно.
- Что ты делаешь?
Один из демонов не выдержал, потихоньку приподнял голову и приоткрыл глаза. Из-за спины Коменданта было видно, что плясунья не останавливалась. На этот раз в руках у нее был веер с прилаженной к нему длинной полосой воздушной полупрозрачной ткани.
- Танцую. – Демон рассмеялся, как смеются над теми, кто задал неимоверно глупый вопрос.
- Ты странно пляшешь. Как называется этот танец?
Танцовщица прогибалась назад, пока не потеряла равновесие и не плюхнулась с хохотом, взметнув облачко пыли.
- Свобода. – Она посмотрела на Коменданта, запрокинув голову. Тогда падший ангел схватил ее за длинные черные волосы и утащил в сторожку.
- Я однажды во втором круге видел демона, с которым слишком уж порезвился падший. Ему вырвали позвоночник, избили им же, а потом съели груди, начиная с сосков, пока не дошли до сердца…
- Да заткнись ты! – Один собрат ударил другого так сильно, что высадил ему крокодилью челюсть, и тот смешно раззявил пасть, вывалив длинный язык. Но драки не случилось, и стражники продолжили мрачно прохаживаться по стене над южными воротами. С каждой минутой их прогулки становились короче, и в конце концов все шестеро ночных патрульных сгрудились у сторожки. Внутри было подозрительно тихо. Странно, обычно падшие любят, когда демоны кричат. Наверное, все кончилось слишком быстро. И то верно, с чего бы долго, много ли этому тельцу надо.
Маленькие песчаные бури то здесь, то там были в Дите обычным делом, но сейчас стражники были готовы поклясться, что волна сухого жара взметнулась не со стороны долины, а пошла прямо из сторожки. Полог, закрывающий проход внутрь, взметнулся и начал быстро тлеть. Комендант лежал на спине и смотрел на них остекленевшими глазами. Танцовщица сидела сверху, стиснув его ногами под ребрами. Невооруженным глазом было видно, с какой силой она это делает. Одну руку плясунья держала на развороченном горле коменданта, другой копошилась в его бледной груди. Нащупав искомое, демон довольно улыбнулся и вырвал у падшего сердце. Сладко потянувшись, он поднялся на ноги плавным движением, как будто продолжая прерванный танец. Покачивая бедрами, танцор вышел на стену, и все стражники дружно попятились от него. Демон засмеялся, но это был уже совсем другой смех, не такой, как у маленькой плясуньи, абсолютно незнакомый смех, не обещающий ничего хорошего. Демон повернулся к ним спиной и снова стал прогибаться назад, но на этот раз даже и не думал падать. Застыв в этой неестественной позе, он окинул патрульных внимательным взглядом, после чего изящно крутанул кистью свободной руки – в другой танцор все еще держал сердце Коменданта. С кончиков его пальцев сорвались красные молнии, очень много красных молний. В мгновение ока они вонзились в демонов, застревая в их телах, как дротики. Кому в сердце (тот сразу исчез), кому в лоб, кому в шею, кому еще куда. Вскоре лишь один из стражников остался на ногах, пошатываясь и силясь вынуть красную молнию из бедра. От каждого прикосновения к ней ток перекидывался на пальцы, и волны пульсирующей боли расходились по всему телу. Выпрямившись, танцор подошел к нему прямо по телам умирающих собратьев.
- Ты понимаешь, зачем я их убил? – Теперь пляшущий демон смотрел на него уже не снизу вверх. Ниже колен его ноги срослись в мощный длинный золотистый змеиный хвост, и он покачивался на нем, как немного рассерженная кобра, сложив руки на груди.
- Мы… не… помогли… тебе… - Тоненькие красные нити, подрагивая, расползались от раны, проникали внутрь, и мешали даже говорить. Танцор скептически изогнул тонкую длинную бровь, которая завивалась на виске сложным рисунком.
- А что, похоже, будто мне была нужна помощь? От насекомых вроде тебя? Ответ неверный.
Придержав раненого за плечо, он выдрал красную молнию из его тела.
- Просто. Надо. Уметь. Отбирать. У. Них. То. Что. Хочется. Иметь. Самому. – Каждое слово сопровождалось новым ударом. Ни один из них, впрочем, так и не привел к смерти. Загадочный демон отпустил стражника, и тот со стоном упал.
- Я не убиваю тебя только для того, чтобы ты рассказал другим о нашей встрече. Вы должны брать то, что считаете своим. Он бы смог. – Плясун небрежно пнул одно из тел, взметнув тучку пепла. – И вот этот, пожалуй, тоже. Остальные – врядли, ну да не беда, всегда можно навалиться скопом. А если оставить все по-прежнему, что ж, тогда в итоге, как ни крути, станешь пищей. Для них, - Демон запустил руку, ногти на которой стали в несколько раз длиннее, чем были раньше, в грудную клетку другого поверженного часового, и вырвал его сердце, - Или для нас.
Танцор с наслаждением вгрызся в комок плоти, черная кровь потекла по его подбородку и груди.
- Для вас? – Едва слышно переспросил стражник, из последних сил поддерживая в себе сознание, спасающее от возвращения в Бездну.
- Да, для нас. Для принцев-рыцарей.
Глаза пляшущего демона наполнились ярко-красным светом, лоб прорезала длинная вертикальная щель, сквозь которую тоже сияло алое. Он весело рассмеялся и, соскользнув со стены, исчез, а раненый патрульный еще долго не мог двинуться с места, уставившись на три горящие алых точки, соединенные молниями.
Вопрос: Читаешь про похождения душки Мэндоса?
| 1. Да! | 23 | (100%) | |
| Всего: | 23 | ||
@темы: оридж, Baby, yeah!, фанфики, змеищща
-
-
11.12.2012 в 21:07Молодость всё-таки прекрасна. Даже если это молодость двух оторванных демонов, в ней есть что-то такое... прямо вот такое. Что-то, что заставляет увидеть в двух очень сильных и уже очень многое могущих, но всё еще в каком-то роде детях тех самых Спарду и Мэндоса, но еще только в зерне, в зародыше, в начале. Пока они еще не стали казаться столь же неизменны, как сам Ад, пока они еще были Новым, Новейшим словом. Словами. Смерть и Сметь.
Охуенно, чо Ж)
-
-
12.12.2012 в 18:58про молодого именно, потому что такой образ у меня всегда вызывает ощущение нарастания чего-то страшного. когда мучения ужасны, но они ничего не искупят и не оправдают - все равно он когда-нибудь станет тираном.
но сейчас он еще такая теплая змейка... вопреки всему люблю его таким.
-
-
12.12.2012 в 19:01ну, до того момента он еще спляшет свою "у, ю тач май тралала" Ж)))
-
-
13.12.2012 в 21:36-
-
13.12.2012 в 21:40-
-
14.12.2012 в 00:05А еще мне очень понравилась игра слов бай Спарда - параллель смерти со свободой
-
-
14.12.2012 в 00:10И что верно, то верно, их свобода - смерть для их врагов)
-
-
14.12.2012 в 06:59-
-
14.12.2012 в 07:48-
-
14.12.2012 в 08:20-
-
14.12.2012 в 08:50-
-
14.12.2012 в 10:27-
-
14.12.2012 в 10:41-
-
14.12.2012 в 11:08-
-
14.12.2012 в 12:03...Зато останется Спарда. А вот он - просто молча
-
-
14.12.2012 в 12:13-
-
14.12.2012 в 14:30-
-
14.12.2012 в 14:49по моим ощущениям, ты рисуешь их крайне точно.. ибо я читаю сию историю в противоположном временном течении.. и образы их в начале совместного пути показаны тобой убедительно весьма.
роскошный Спарда.. лихой и беспечный.. с этой настойчивой остервенелостью и равновесием внутри...
и змейка... целый мир внутри... он бесконечный.. и наблюдать за метаморфозами его сущности - занимательно безмерно... у тебя изумительный взгляд на этого героя.. глубокий, пытливый и не однозначный. что в его случае - как минимум, великая удача... )))))
такие дела.
спасибо за приключение..
*жду новых откровений по змейке*
-
-
14.12.2012 в 15:05особенно прекрасно
-
-
14.12.2012 в 16:33fotografesssa, спасибо))) да, пожалуй, в калейдоскопы всегда очень интересно смотреть, хотя на самом деле там просто горстка стекляшек)))
Кимура Тама, спасибо)
-
-
15.12.2012 в 03:41