Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Преамбула. Играл на прошедших выходных в Черную Мельницу, школу Чернокнижия, по мотивам "Крабата" И других страшных восточно-европейских сказок и около того. Пунктиром для тех, кто не в теме - игра была огонь, подготовка - огонь, мастера, Вильга и Игнис - огонь, 10 из 10, всем советую, это одни из самых качественных мастеров по совокупности всех плюсов, игротехи - огонь, игроки - огонь (даже те, с кем особо не играли - вы все равно были охуенные, интересные, яркие, красивые, образы, персонажи, главные герои этой истории, но никак не статисты и не декорации), я тож не скучал. Далее подробнее и наверное все-таки больше для тех, кто был.
Пан Анджей третью неделю пьян, то ли вином, а то ли смятеньем, Пан Анджей ищет в себе изьян, пан Анджей ищет себе забвенья. Пан Анджей пойман в тенета слов, порвать не может, распутать - тоже... До ченстоховских колоколов еще нескоро... Храни нас, боже!
* Пану Анджею страшно жить, но очень не хочется умирать Он не хочет ни есть, пить, но пьет, потому что боится спать Пан Анджей тщетно ведет войну за свою душу с самим собой Как тут справиться одному? Скорей бы в бой... * У пана Анджея сделался взгляд острей, чем дамасский клинок, Пан Анджей из сердца выпустил яд, развеял по ветру дорог. Пан Анджей решил - пусть будет так! - и будет стоять на том - Врагов он напоит хмелем атак, а раны лечить - потом.
* Грехи замаливать - тоже потом, добычу делить - не сейчас! Надежда сияет тебе маяком, пан Анджей, пробил твой час! Испачкана кровью и сажей, петлями вьется нить... Не дай тебе бог, пан Анджей, надежду свою пережить.
(я, конечно, в итоге оказался пан Чеслав, но эти стихи друга оказались очень уж в тему)))
история не про добро, и не про зло, а про то, как важно вовремя оказаться на своем месте С каждым шагом все глубже снег, все холоднее ветер, все злее метель. Он помнит, что когда начинал путь - было радостно, было ощущение торжества, победы, освобождения. Он даже что-то напевал себе под нос. Но теперь с каждым шагом радость уходит, подергивается мутной дымкой. Шаг - и он не помнит, куда идет. Шаг - и он не помнит, откуда. За пологом дымки двигаются фигуры, но не может он ни разглядеть лиц, ни расслышать слов, ни вспомнить, что же он сам там делал. Одно хорошо - где убыло, там рано или поздно обязательно прибудет. И вот уже снова его шаги становятся быстрее, а на место утраченных воспоминаний лезут новые... нет, наоборот. Старые. Совсем старые. Одиннадцать лет жил на свете мальчик. Очень дурной мальчик, сын красивой, но несчастной матери, и сильного, храброго, но хитрого и жестокого отца. Правда, не знал тогда мальчик, что он дурной, что мать его несчастна, что отец его жесток. Не понимал. Почему же он знает и понимает это сейчас? Почему стыдно ему теперь от воспоминаний далекого детства? Раньше ведь они казались такими теплыми, такими славными, такими яркими и отрадными... Потому что много лет прошло с тех пор. Черный омыт поглотил того дурного мальчика, и не на один год. А что там с ним происходило - неведомо. Хотелось бы верить, что не только плохое. Да нет, на верно не только плохое! Точно было там место и чему-то важному, правильному, хорошему - потому что не чувствует он себя более злым испуганным мальчишкой, готовым вот-вот бросить факел в хворост под привязанной к дереву нищенкой. Что-то нашел он в том черном омуте, а может, и вынес оттуда. Знать бы, что! -Пся крев! - Парень вскрикнул, отступил, зашатался и рухнул навзничь, когда прямо в снег перед ним с самого ночного неба ухнула огромная величественная птица - сова-неясыть. А когда смог снова сесть и поглядеть перед собой, чуть снова не упал. Потому как стояла перед ним теперь красивая, величественная даже, женщина с длинными роскошными (хоть и немного спутанными) черными волосами. -Иво! - Слово, женщиной произнесенной, показалось знакомым, но смысл его, хоть убей, из головы ускальзывал. -Я пан Чеслав Стадницкий! - вроде и не знал он, как принято приветствовать сов, что в женщин обращаются, однако же слова сами с губ сорвались, и так от этого сразу хорошо стало. Чеслав, Чеслав Стадницкий. Есть имя, есть дом, есть семья. Есть своя судьба. - И я... и я, признаться, вообще не знаю, где я, как сюда попал, и почему пани Сова со мной разговаривает. Уж не в сказку ли попал? -Из сказки вы, пан Стадницкий, вышли. - Улыбнулась женщина. - Из страшной. Я вам ее как-нибудь потом расскажу.
*** Ничего не осталось у него с тех времен, кроме самодельного крестика из еловой ветки. Как сложится дальше судьба Чеслава Стадницкого - то никому неведомо. Может, примет его назад и родная земля, и семейство. А может и нет. Может, станет он славным рыцарем - а может, разбойником с большой дороги. Может, добр он будет, справедлив и щедр - а может таки весь в отца пойдет, таким же себялюбивым и жестоким вырастет. Может, снова пробудится в нем волшебный дар - а может, и не вспомнит он о нем никогда. Ясное дело, даже если захотят друзья-чародеи ему помочь, никогда не станут воспоминания о Черной Мельницы снова его собственными. Так и останутся снами, сказками, историями. Будут среди них и отрадные, о девушке с желтыми глазами, которая вроде и смеется над ним, и ножом грозит - а уже и не обидно совсем. О двух парнях, совершенно одинаковых на лицо, и о том, как с одним из них Чеслав то болтает всю ночь напролет, то по сугробам бегает, на деревянных мечах дерется - да не всерьез, а по дружбе. Хохот, радость свободно двигаться, и хоть снег падает - а не холодно совсем. Девушка с растрепанными рыже-каштановыми косицами, на друга Драгаша похожая, стоит рядом, усталая и такая, казалось бы, простая - однако знает Чеслав, что настоящий подвиг эта девушка только что совершила. Но не знает, какой. Во сне помнит. Днем - какое там! Или придет во сне к Чеславу сонный кот, заберется на колени, и ну играть с перышком. Кто-то там, в черном омуте памяти, такие же перышки в волосах носил... кто-то не чужой. Нет, не вспомнить и это.
Будут и тревожные. О парне со светлыми волосами, о том, как жмут они друг другу руки, да непонятно, долго ли их дружба проживет, под сенью-то враждующих семейств. А иногда на балу каком, или высоком собрании, мелькнут блестящие черные косы, взглянет кто из-под длинных ресниц - и кажется, вот-вот раздастся голос над ухом, мол, помнишь ли меня, шляхтич, помнишь, как не смолчал, когда другие оробели? Или иной какой незнакомец улыбнется по-змеиному поверх бокала с вином, и вспомнишь, как сидели когда-то, и так же кто-то тебе вино передавал - только в кружке грубой, деревянной, не в бокале. Да и вино дрянное было. "Дурак ты, шляхтич. Если человек из истории твоей знал, на что шел - так прав он был. А ты дурак". Иногда снится Чеславу змей, оборачивающийся человеком - одновременно и молодым, и старым. Жестокие вещи говорит этот человек, но мудрые. "Люди строят мельницы, Иво, и люди их разрушают". И совсем как сон во сне, белая рубашка, ползущая с девичьих плеч, и шрам на груди, и горькие слова: "они меня держали. Родные люди держали. А отец резал".
А будут и страшные - из тех, от которых просыпаешься посреди ночи, весь в холодном поту. О женских руках, по которым чернота расползается. Или слышится голос девичий, разгневанный: "Да будет слово, Иво-теперь-никто..." - и чужая ладонь накрывает лицо, и чужая кровь заливает глаза... Человек с черными вороньими перьями, растущими прямо из плеч. Одноглазый мужчина, его рука со скрюченными пальцами, и такая боль все тело пронзает - нет сил терпеть! И ненавидишь его, и боишься - но никак не идут из головы обрывки разговора какого-то: -Знал бы я, что это так просто - ушел бы раньше, не был бы таким трусом. -А понять это, Иво - и есть самое сложное. Но нет сна страшнее, чем тот, в котором лежит он, снова маленький мальчик, положив голову на колени красивой девушке с белоснежными волосами. Она ласково гладит его по голове, и хорошо ему вроде, и спокойно - но знает он что-то такое страшное о девушке этой, что боится не то что шевелиться - дохнуть лишний раз. Скрипит, скрипит колесо, все громче, все противнее, все быстрее. Красная вода его вращает, да и право слово, вода ли это? Сохрани нас пречистая дева Мария, нет сил терпеть, Нет сил терпеть!!!
***
В глазах людей разным, пожалуй, будет пан Чеслав Стадницкий - для кого хороши, для кого - сущим проклятьем. Буду замечать за ним странности - что не любит лишний раз имен своих детей при чужих называть, что не любит резких жестов и коротких хлестких фраз в мирных беседах, что часто вглядывается в людей, как будто силится вспомнить, где же он их видел, да не может. Но какие бы сны ни снились Чеславу по ночам, утро он будет приветствовать с радостью. И, хочется верить, не разлучит его жизнь на совсем с теми, кого он когда-то в заснеженном холодном незнакомом лесу повстречал. С Шандрой, с ее красотой, мудрыми шутками и высказываниями, над которыми иногда голову сломать можно, но коль разберешься - польза точно будет. С Серджиу, который ради знаний от такого имени отказался, дурак, однако же друзей не судят, коли надо - пусть ищет знаний этих. С Огненом-Драгашем, человеком, который жаждет наполнить себя приключениями, как сосуд - хорошим вином. С Аной, красивой да смелой, похожей на огненную стрелу. И, конечно же, со Штефаном-Дмитаром. Вот ведь свела судьба с таким диковинным королевичем! Иногда собственными руками придушить охота из-за повадок дурацких. И все же друг, да такой друг, каких на свете не так уж много и сыщется.
Разная может быть у пана Чеслава жизнь. Главное, что его эта жизнь будет, и он ее выберет. А не она его.
С тобой, мой дорогой друг, любая дорога - прямая. Благодарен я тебе, что со мной пошел, потому как без правдивого сердца и верной руки ни одной баталии выиграно не было. Вижу, впрочем, что позовет тебя дом, а там будет и жена-красавица, и дети, и земля родная, главная ведь вещь для твоей крови - земля. И подвиги, и слава ратная, и раны, и неудачи, удачами сменяющиеся, потому как жизнь в гладкой струе и не жизнь будто, что о ней вспомнить? Словом, вперед и вверх. Ну и к котелку походному тебя не подпущу))))
-
-
01.02.2019 в 17:04