Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Если все-таки кто-то здесь это читает =)
часть 2
читать дальше-Смотрите, Юки-вакка, в этом нет ничего сложного. Вы делаете шаг вперед правой ногой, и приставляете левую. Между ступнями должно быть расстояние, равное примерно двум вашим ладоням...
-А когда ты научишь меня какому-нибудь секретному удару? Мне надоели все эти шаги да поклоны. - Юкииэ раздраженно зевнул и недовольно посмотрел снизу вверх на своего нового учителя фехтования.
Ему было 8 лет, когда состоялась их первая встреча с Мунемори Нимпеем.
А сколько же лет тогда было самому фехтовальщику? Не так уж много, врядли больше 18ти. Но для маленького ребенка и это кажется солидным возрастом. Помнится, сначала Юкииэ порядком оробел. Мунемори был совсем не похож на нии-сама и других жителей столицы. Он по-другому одевался, иначе себя вел. Например, никогда не носил ярких цветов и роскошных вещей. Хакама, простая куртка, не украшенная ничем, кроме фамильных гербов-монов. Да он и не был богат и известен в столице, этот самурай, только что вернувшийся из самого пекла междоусобиц. Но нии-сама его ценил и уважал невероятно. Ехал ли лорд Сирояма на охоту, или просто на прогулку, занимался ли он стрельбой из лука или изъявлял желание выйти в свет - всюду его сопровождал верный йодзимбо. И правда, никто не справился бы с ролью телохранителя лучше Нимпея. Как-никак, репутацию лучшего фехтовальщика среди многочилсенных вассалов дома Сирояма просто так не заработаешь.
Но Юкииэ никогда всеобщих восторгов не разделял. Во-первых, кендо казалось ему самым скучным и однообразным занятием на свете. Раз от раза он все с меньшей охотой посещал додзе, и все чаще придумывал причины, чтобы и вовсе туда не являться. Мальчик сколько себя помнил, привык получать все и сразу, а утомительные и на первый взгляд совершенно бесполезные тренировки вызывали только раздражение и головную боль. Во-вторых, еще в самом нежном возрасте Юки-вакка достиг завидного мастерства в одном весьма полезном ремесле. Он виртуозно вил из людей веревки. Поэтому робость и почтительная опаска по отношению к Мунемори очень скоро сменились неприязнью и пренебрежением, как и к любому другому слуге. Нимпей был прост, как глиняный чайник, никогда не врал, а еще совершенно не умел злиться на детей и на друзей. Вся его суровость была напускной, к тому же фехтовальщик совершенно не умел говорить "нет". Вся дворня беззлобно подшучивала над этой его слабостью. "Если Мунемори-сан не в додзе, значит, ему опять кто-то сел на шею".
Но вскоре юный Сирояма невзлюбил своего сенсея не на шутку.
И дело было не в занудных наставлениях. просто глава дома, любимый нии-сама, обращал внимание только на этого никчемного рубаку! На охоте ли, на прогулке, при дворе - всюду его видели в компании Нимпея. Старший брат не желал отпускать своего фаворита и на секунду. Вот и сейчас он чуть ли не вбежал в зал для тренировок в самый разгар занятия.
-Ну что, Юкииэ, стал уже лучшим фехтовальщиком Японии? Слушайся нашего блистательного Мунемори-сенсея, и добьешься больших успехов!
-Не льстите мне, Сирояма-сама. - фехтовальщик смущенно потер кончик носа. - я так и не смог увлечь уважаемого Юки-вакку...
-Ты не виноват, мой драгоценный и незаменимый йодзимбо. Просто он маленький. Маленький и глупый. - нии-сама подошел к Нимпею сзади и обнял за талию, украдкой показав младшему брату язык.
Юкииэ обиженно надул губы. Еще одна причина ненавидеть сенсея. В его присутствии лорд Сирояма, обычно такой спокойный и надменный, вел себя как полный идиот. Да и сам Мунемори хорош - его попытки побороть блаженную дурацкую ухмылку были просто смешны. Мальчик никак не мог понять, почему два взрозлых мужчины, обычно такие собранные и серьезные, наедине ведут себя словно дети малые.
-Если тебе неинтересно, Юкииэ, иди поиграй с девушками в мяч. Они в тебе души не чают. – нии-сама окончательно забыл о брате и принялся что-то неразборчиво шептать на ухо телохранителю, смеясь и отодвигая в сторону его длинные волосы.
И так повторялось каждый раз, стоило им остаться втроем. Юный Сирояма просто переставал существовать! Юкииэ страстно мечтал о большой междоусобице, чтобы сенсея отправили туда и убили поскорее.
Хотя в столице было ничуть не менее опасно. Власть имущие приобрели дурную привычку подсылать к неугодным наемных убийц или дарить друг другу пропитанные ядом кимоно. До поры до времени беда обходила дом Сирояма. Сыграло ли тут роль известное на всю Японию мастерство Мунемори, или нии-сама долго удавалось дружить со всеми и против всех – но все-таки и их спокойствие было нарушено. В ту ночь, как только поднялся шум, слуги сразу же поспешили увести Юкииэ к дальним родственникам на другой конец города, и вернуться мальчик смог только к следующему полудню. Слава ками, покушение позорно провалилось. Нимпей в ту ночь был в опочивальне своего господина и, проснувшись первым, ловко сбил убийцу с ног и сломал ублюдку шею. Но, даже оказавшись дома, мальчику пришлось до позднего вечера просидеть взаперти. Взрослые решали важные дела, посылали гонцов, договаривались об аудиенции при дворе. Наконец, когда все затихло, маленький Юки-вакка смог выбраться из своих покоев и бегом бросился к комнатам брата. Но у самых дверей что-то заставило его резко остановиться и тихонько опуститься на колени. Тихие голоса за тонкой стеной, о чем говорили эти двое там? Наверняка опять всякие глупости. Юкииэ бесшумно отодвинул дверь, оставив маленькую щелку, не видя ничего плохого в том, чтобы удовлетворить любопытство. Все равно ему, как ребенку, ничего дельного не расскажут.
В спальне царил полумрак, ее освещала лишь пара масляных светильников. Мальчик озадаченно прищурился. Нии-сама, судя по голосу, лежит на футоне. А где тогда Мунемори?
Когда младший Сирояма понял, что йодзимбо лежит РЯДОМ со своим господином, на одном футоне, он поспешно прикрыл рот ладонью, заглушая удивленный вскрик. Он молчал и смотрел, не в силах ни двинуться, ни дать знать о своем присутствии.
-Мое… о ками, это все принадлежит мне! Всякий раз, когда я вижу тебя, я повторяю эти слова, и все-таки не верю! Мунемори, скажи, приказываю, скажи, что я не сплю, что это не морок, не иллюзия… - Нии-сама говорил таким хриплым, тихим голосом, как будто ему было больно произносить слова.
-Вы – мой господин, Сирояма-сама. Вам принадлежит мое тело, моя душа, мой меч… и мое сердце тоже целиком в вашей власти. – Нимпей сел на кровати, и на мгновение его широкая спина заслонила от Юкииэ старшего брата. Мальчик заворожено смотрел на обнаженную кожу и распущенные длинные волосы. Но в следующий миг лорд Сирояма снова толкнул его на футон.
-Мой… мой, целиком мой. Ты принадлежишь мне весь, слышишь? Это совершенное тело, это прекрасное лицо. Здесь, здесь, и здесь тоже – это все мое! – нии-сама покрывал беспорядочными поцелуями лицо и шею самурая, лихорадочно, словно спешил куда-то. Холеные пальцы, украшенные перстнями, властно сжимали жилистые предплечья мечника.
Юкииэ не понимал, не мог поверить, осознать, как такое вообще возможно. Как может благородный аристократ дарить ласки слуге? Почему Мунемори-сенсей, такой сильный человек, гораздо сильнее брата, ведет себя так, будто он слаб, как женщина?
-Сирояма-сама… вам не стоит… - почти беззвучно выдохнул йодзимбо сквозь полуоткрытые губы.
-Тссс, молчи! Не смей мне перечить! Это тело принадлежит мне, ты сам только что говорил! – лорд Сирояма с какой-то необъяснимой яростью сжал подбородок Нимпея, привлекая его к себе.
-да, господин Сирояма…
-тогда я могу делать с ним все, что хочу. Только мне решать. – и нии-сама принялся жадно целовать Мунемори в губы, зарывшись пальцами в его волосы. Потом, вдруг резко сжав ладонь в кулак, он с силой оттянул голову мужчины назад и, прервав поцелуй, провел языком по шее, до чуть выступающей под кожей ключицы. Его руки с нарочитой жестокостью прошлись по спине сенсея, оставляя следы от ногтей, и сильно сжали ягодицы. Сирояма словно испытывал терпение своего телохранителя.
Маленький Юкки-вакка смотрел на них, и впервые в жизни злился на брата. С удивлением он поймал себя на мысли, что нии-сама ведет себя гадко. Мунемори-сенсей столько для него сделал, Мунемори-сенсей любит его! Зачем тогда делать больно? В эту самую минуту старший брат поднял глаза и увидел Юкииэ. Он долго смотрел на мальчика, а потом как-то зло ухмыльнулся и приложил палец к губам, так, чтобы Нимпей этого не видел. Младший испуганно кивнул и даже прикрыл рот обеими ладошками. Убежать он не посмел. И даже имей он такую возможность – все равно бы не ушел. Какая-то непонятная сила пригвоздила к полу, ноги стали словно ватные.
Лорд Сирояма поднял руки и с силой надавил на плечи телохранителя. Видимо, он делал так уже не раз, потому что учитель фехтования все понял без слов и послушно склонился к бедрам своего господина. Со стороны мальчика казалось, будто мужчина просто зарылся лицом в шелковые складки кимоно. Но лицо нии-сама дрогнуло, он прикрыл глаза и застонал, сжав губы. Лоб перечеркнула сосредоточенная складка, как будто брат думал о чем-то важном и серьезном. Положив руку на затылок Мунемори, он прижал его к себе еще ближе и сильнее. В опочивальне воцарилась тишина, нарушаемая только глухими стонами лорда Сирояма. Вдруг нии-сама вскрикнул и резко подался бедрами вперед. Нимпей закашлялся и вынужден был остраниться. Он повернулся в пол оборота к двери и тяжело дышал, глядя в пол, не имея возможности увидеть Юкииэ. Подбородок и рот самурая был испачкан чем-то белым.
-Правда же, Мунемори очень красив, когда занимается любовью, нээ, Юки-вакка? – аристократ расслабленно растянулся на футоне, посматривая на младшего брата из-под полуприкрытых ресниц. Сенсей вскинул голову, еще недавно подернутые поволокой, широко раскрылись от удивления.
-Юкииэ… ты…
Мальчик сдавленно всхлипнул, закрыв лицо расшитым рукавом.
На следующий день младший сын дома Сирояма со свитой, спешно собравшись, отправился погостить к своей сводной сестре на берег моря. Сестра пригласила их, не особо надеясь на согласие. Каково же было ее удивление, когда Юкииэ вцепился в полы ее кимоно и со слезами на глазах стал умолять поехать сегодня же! Весь день, пока шли приготовления, он просидел в своей спальне. События прошедшей ночи показались ему такими страшными… юный Сирояма дрожал от одной мысли о том, что сейчас в комнату войдет нии-сама со своим йодзимбо. Стоило ему подумать о них – и перед глазами снова появлялась полутемная опочивальня, хриплые стоны, красные полосы от ногтей на спине Мунемори и брат, с безумным взглядом прикладывающий палец к губам. Лорд Сирояма так и не появился. Зато по ту сторону ширмы несколько часов к ряду сидел какой-то человек. Юкииэ видел сквозь бумагу только силуэт, но почему-то был уверен – это Нимпей. И вправду, когда он в сопровождении слуг покидал свои покои, учитель фехтования встал перед ним на колени. Его лицо выражало такое искреннее смятение, что мальчик даже на мгновение замешкался. Самурай прижался лбом к доскам пола.
-Простите меня, Сирояма-сама…
«Да, Сирояма-сама…» - отдалось в голове отвратительным эхом.
-Уйди с дороги. – Юкииэ поджал губы, как будто увидел нечто мерзкое, и пошел к своей карете, запряженной буйволами.
После этого скоропалительного отъезда он не видел ни брата, ни сенсея целых два года. Это были самые веселые и безмятежные годы его жизни. Хоть сестры и жили в захолустной провинции, у них в замке было совсем не скучно. Конечно, маленького жителя столицы коробили чересчур простые нравы жителей имения. Но это были люди честные, пусть не затейливые, зато добрые и благородные. Юкки-вакка часто ловил себя на мысли, что Мунемори здесь бы очень понравилось. И вот что странно, о мечнике он вспоминал гораздо чаще, чем о старшем брате. Иногда ругал Нимпея последними словами, иногда жалел, что грубо обошелся с ним тогда, уезжая из столицы. Так или иначе, Юкииэ не спешил возвращаться в город, а значит, и встреча с фехтовальщиком откладывалась на неопределенный срок.
Но люди предполагают, а боги, как известно, располагают. Так что, когда в приморском замке получили приглашение на празднование тридцатилетия лорда Сироямы, мальчик радовался не меньше сестер. Все-таки прошло немало времени, жуткие воспоминания порядком поблекли, да и по блеску столицы Хейян он успел затосковать. На том злосчастном пиру все и случилось.
Этот наемный убийца был не похож на других. Ремесло свое он знал в совершенстве, а в хитрости превосходил злых демонов. Злодей готовил покушение несколько месяцев, поступив на службу в дом нии-сама, работал исправно, и к тому моменту, как было решено устроить праздник, уже некоторое время прислуживал за господским столом. Казалось, в его плане нет изъянов. Все блюда, подаваемые к ужину, тщательно проверялись, так что яд должен был настичь господина Сирояму другим путем. Тонкая игла, брошенная сильной меткой рукой из другого конца зала. Даже если она не попадет в горло, отрава довершит начатое. А затем – молниеносный побег. И поминай как звали.
И все-таки преступник не учел одного. Он не знал истинных границ мастерства Нимпея Мунемори. Мастер меча и в разгар веселья услышал тихий свист, с которым тонкий стальной стержень разрезал воздух. Одним щелчком по цубе он заставил свой меч вылететь из ножен, и твердый клинок преградил игле путь. В который раз жизнь Сироямы-сама была спасена верным йодзимбо.
И тут ярость и злоба свели наемника с ума. Издав страшный крик, он бросился на лорда, схватив с пола чугунок с горячим маслом. Он был принесен в зал для развлечения гостей, чтобы готовить лакомства в их присутствии. Обжигая собственные руки, рыча, как дикий зверь от боли и ненависти, убийца швырнул посудину прямо в старшего Сирояма. Все в зале в ужасе замерли. Чан перевернулся в воздухе, и кипящее масло пролилось прямо над тем местом, где сидел хозяин дома. Да, глава дома погиб бы страшной смертью, не оттолкни его в сторону верный телохранитель. В полной тишине раскаленная жидкость окатила Мунемори. Несколько мгновений мужчина стоял, не двигаясь. А потом страшное молчание разорвал жуткий вопль, полный непереносимой боли. Нимпей упал на спину и стал кататься по полу. Сирояма-сама весь дрожал, как осиновый лист, не в силах пошевелиться.
-кто-нибудь! Кто-нибудь, помогите же ему! – первой от оцепенения очнулась сестра, та самая, у которой так долго гостил Юкииэ. Все тот час же пришло в движение. Воины скрутили лиходея и потащили в темницу, гости кинулись к лорду Сирояма, а слуги окружили фехтовальщика, который уже не катался по полу, а только громко стонал, выгибаясь дугой. Кто-то попробовал было снять с него косодэ, но ткань отходила только вместе с обгоревшей кожей. Слава ками, наконец-то послали за доктором.
Юкииэ, вырвавшись из рук сестры, подбежал к сенсею. Вся правая половина его лица превратилась в страшную корку ожога. Там и тут, на шее, на груди, на скулах, вздувались отвратительные волдыри.
-Ох, горе-то какое! Глаз уже не спасти, это дело верное! – раздалось откуда-то слева.
Сестра тем временем догнала мальчика и поспешила закрыть его глаза длинными рукавами своих одежд.
-Сирояма-сама…. Сиро…яма…сама….- губы спеклись от ожога, и, когда йодзимбо все-таки разлепил их ,потекла кровь. – Сиро…. Сама…. – он слепо тянул руку куда-то вверх.
Лорд Сирояма поднялся на ноги и, поддерживаемый под руки гостями, подошел к своему раненому вассалу. Жалость на его лице мгновенно сменилась брезгливым отвращением.
-о, ками, как это отвратительно! Ужасно, мерзко, уродливо! Унесите его отсюда, скорее, пока мне не сделалось дурно. И окажите помощь, если можно еще что-то сделать. Боги, ужасно, просто ужасно… и запах такой гадкий… - вот и все слова, которые старший сын благородного дома Сирояма сказал спасителю своей жизни. Сопровождаемый причитающей свитой, он удалился в свои покои, оставляя за спиной отчаянные стоны Мунемори, который все звал, слепо шаря рукой в воздухе.
-Сирояма-самааа…. Сиро…яма….
* * *
-Сирояма… Сирояма-сама! Вставайте, я приготовил завтрак. – Юкииэ испуганно распахнул глаза и сел, не понимая, где находится. Постепенно события прошедшей ночи прояснились в памяти. Мунемори сидел к нему в пол оборота и колдовал над очагом.
часть 3
читать дальшеЮкииэ часто заморгал, просыпаясь окончательно, и огляделся. Дневной свет пробивался в хижину сквозь щели и приоткрытую дверь, и все еще горел очаг. Судя по тому, как снаружи дул ветер, погода и не думала успокаиваться.
-Я ходил к реке, она все еще бушует. Думаю, к ночи станет еще хуже. Если дождь не прекратится, она выйдет из берегов, и псам Куроиму будет еще труднее нас достать. – Мунемори сидел на полу, замотанный в какое-то тряпье и что-то готовил, судя по запаху, жарил рыбу.
-Если река волнуется, как ты поймал рыбу?
-Тут есть заводь, она почти отделена от реки, всякие речные гады любят в нее прятаться. Я нашел ее, когда пошел стирать свою одежду. Ну вот, Сирояма-сама, ваш завтрак готов. – Нимпей протянул юноше некое подобие деревянного подноса с разрезанной напополам рыбиной и поспешил снова отвернуться к очагу.
-Выглядит ужасно. И чем прикажешь ее есть? – молодой человек аккуратно подцепил пальцем рыбий хвост.
-Эмм… уф… проштите, Широяма-шама, нафеное, рукфами…. – мужчина, судя по всему, уже во всю уплетал свою порцию.
-животное ты… - фыркнул Юкииэ, но других вариантов не предвиделось, поэтому пришлось последовать примеру сенсея. Рыба оказалась костлявой, но в целом очень даже неплохой на вкус.
-Завтрак мы съели, одежда высохла. Сколько еще нам придется отсиживаться в этом клоповнике? Куроиму не оставит нас в покое, пока мы не покинем эти земли. Нужно возвращаться к брату, в столицу, хоть он будет нам и не рад.– юный Сирояма поспешно запахнулся в протянутое самураем юката и сел поближе к огню.
-Мы уйдем, как только я сделаю из соломы теплые накидки, дожди будут лить еще несколько дней. Вы совершенно правы, господин, оставаться здесь никак нельзя. – Фехтовальщик тяжело вздохнул и сел к юноше вполоборота, так, чтобы тот видел только здоровую половину его лица. – И я должен с прискорбием сообщить Вам, Сирояма-сама, что мы не можем идти в столицу.
-Знаешь что, Мунемори, сейчас, мягко говоря, не время точить зуб на нии-сама. Обрекать нас обоих на смерть только потому что ты стал ему противен – просто верх глупости.
-Молодой господин. – Нимпей посмотрел на Юкииэ в упор, и тот осекся, глядя на маску ожога. – То, что было между мной и лордом Сирояма, сейчас совершенно не важно. Мы не пойдем в столицу по иной причине. Теперь вы мой хозяин, а долг самурая – защищать своего повелителя. Но, боюсь, в столице даже моих сил не хватит, чтобы спасти Вас от смерти.
-Что ты имеешь в виду? Куроиму нужны только земли, он не зайдет так далеко!
-Он – не зайдет. Но вы, господин, сейчас меньше всего желанны в столице. Ваш брат отослал вас в провинцию, чтобы ничто не мешало его свадьбе. Его супруга уже понесла, монахи храма Кумано молятся о появлении на свет мальчика-наследника. Лорду Сирояма не нужен еще один постоянный претендент на место главы дома под боком. Вас убьют, Сирояма-сама.
-Ты… ты что несешь, ты, предатель?! – юноша вскочил на ноги. – как ты можешь говорить такое?!
-Вы видели, насколько быстро ваш старший брат избавляется от тех, кто ему неугоден. Мы не пойдем в столицу. – Мужчина снова отвернулся к очагу.
Молодой человек осекся. Мунемори знал, о чем говорит. После Дня Рождения нии-сама, когда сестра и Юкки-вакка возвращались к морю, к их кортежу добавилась еще одна повозка. Не оправившегося толком от ран фехтовальщика отослали из столицы как можно быстрее, хотя всем было ясно, какие муки ему доставит долгая дорога.
-Но… куда же тогда?
-На ближайшем к нам острове лежат земли дома Тадавара. Их господин – мой давний друг и боевой товарищ. Мы съели в свое время пуд соли и поклялись в вечной дружбе и верности. В гостях у него мы будем в полной безопасности. Направимся туда.
-И сколько часов займет этот путь? До моря недалеко, это ведь будет быстро, да? – юноша с надеждой посмотрел на самурая. Все, оказывается, вовсе не так страшно. Он, правда, никак не мог взять в толк, откуда у Мунемори столь высокопоставленные друзья, но уж сенсей-то врать не будет.
-Господин мой… вы, что же, не знаете, что ближайшая бухта, откуда ходят корабли на другие острова – больше, чем в дне пути отсюда? Вы же жили здесь столько лет…
Некоторое время они недоуменно смотрели друг на друга.
-И что же нам делать? Как мы доберемся туда? У нас ведь даже лошади нет! – в голосе Юкииэ звучала паника.
-Придется пойти пешком, Сирояма-сама. Говорю вам сразу, путь будет непростой. Остров разделен владениями нескольких семей, и нам придется еще раз пересечь реку, на этот раз другую. У единственной переправы на посту всегда стоит несколько воинов от двух домов. Род Сирояма больше не имеет власти на этих землях, так что, скорее всего, нас встретит только охрана с другого берега реки. Да и Куроиму наверняка пошлет туда своих людей. Придется хитрить. Они ищут двух мужчин: юношу и самурая с изуродованным лицом. Так вот, они их не найдут. – И Мунемори торжествующе улыбнулся. Оскал вышел довольно жуткий.
-Не знаю, как ты, а я колдовать не умею. Как мы пройдем заставу? Испаримся? Перелетим ее по воздуху? – Юкииэ старался прикрыть страх гневом и насмешками.
-Мы замаскируемся так, что никто нас не узнает. Я притворюсь прокаженным. – Нимпей с готовностью принялся объяснять свой план. –Пока Вы спали, я нашел у реки сарай, там старик-паромщик хранил разные вещи. Нашлось много полезного, хотя бы вот это тряпье. Я замотаюсь в него, из дерева вырежу посох, закрою лицо – и готово! А Вы, Сирояма-сама, будете якобы моей женой, которая сопровождает смертельно больного мужа на пути в храм милостивой тысячерукой Канон…
-ЖЕНОЙ?! Ты в своем уме, Нимпей Мунемори?! Я, по-твоему, похож на женщину?! – юноша даже покраснел от злости.
Фехтовальщик в ответ издал какой-то странный звук, и молодой человек понял, что самурай тщетно пытается сдержать смех. Признаться честно, сейчас, с распущенными волосами и в длинном юката, Юкииэ действительно смахивал на капризную девицу.
-Если женщиной переоденусь я, Сирояма-сама, обман раскроют сразу же. Так что придется это сделать вам. Нищих изобразить нетрудно, вот, в сарае я нашел старое кимоно попроще. Подвяжете волосы по-женски, наденете на голову платок – и, думаю, никто не заподозрит в скорбящих нищих супругах младшего отпрыска дома Сирояма и его учителя фехтования. Как только мы преодолеем заставу, то сразу же углубимся в лес. Если погоня и начнется, в чаще можно будет легко скрыться. А от леса до причала – рукой подать. В общем, дня за три управимся. Деньги у нас есть, это единственное, что я успел взять из замка.
-Хватит разглагольствовать! Этот план нам не подходит! Я не буду переодеваться нищенкой! Я не буду три дня идти пешком! Мои ноги превратятся в кровавое месиво! Придумай что-нибудь другое, сейчас же!
Тут Мунемори поднялся во весь рост и навис над Юкииэ. Мужчина просто молча смотрел на него. Он не хмурился, не злился, не угрожал, не выказывал непочтение. Но юноша резко осекся. Его словно холодным душем окатили. Наконец к нему пришло полное понимание ситуации. Смерть подстерегает со всех сторон, и единственный, кто может и хочет спасти его - это человек, потерявший по вине дома Сирояма руку и глаз. Не говоря уже об изуродованном лице.
Нимпей покачал головой, развел руками, сел на пол и снова занялся соломенными накидками.
-Слуга должен защищать хозяина. Трудно, если сам хозяин мешает в этом. – голос фехтовальщика прозвучал смущенно и виновато. Он опять был похож на большого и доброго сторожевого пса.
Юкииэ еще некоторое время в замешательстве стоял посреди хижины, а потом снял с веревки высушенную одежду и принялся молча сооружать из куска холстовины хоть что-то похожее на женский пояс.
-Мунемори! – голос звучал сварливо и раздраженно. – Откуда мне знать, как эти чертовы нищенки носят платки?
Левый уголок губ самурая приподнялся в очень красивой улыбке. Юноша вдруг подумал, что ему и правда совершенно не хочется видеть старшего брата.
***
Двум воинам до ужаса надоело стоять на мосту под проливным дождем, в то время как их товарищи сидели в теплой сторожке, пили сакэ и играли в «чет-нечет». Если бы их чертовы соседи, Куроиму и Сирояма, не подрались из-за наделов, можно было бы и вовсе не следить за этим проклятущим мостом. А теперь приходится простаивать тут как положено, мало ли что.
-Хэй, Рюдзи-кун, смотри-ка, кто-то идет! Кажись, двое.
-Двое, говоришь? А ты слышал, что монах давеча рассказывал? Будто бы хозяин имения Сирояма сбежал из лап Куроиму.
-Ха, хочешь сказать, те два нищих – это младший лорд Сирояма с верным йодзимбо? Зенки-то протри, умник! Это бродяги!
-Тьфу ты, черт, и принесли же нечистые духи! Кажись, прокаженного ведут!
Приближающиеся к посту путники вид имели самый жалкий. Молодая девушка буквально повисла на руке своего зловещего сопровождающего, закутанного в положенное больным проказой белесое тряпье (и как не боится заболеть?!), сильно хромала на левую ногу, а на лице читалась такая вселенская тоска, что больно было смотреть.
-Мунемори… идиот…Мунемори… ненавижу…. Мунемори… дурак… - губы девушки постоянно шевелились, как будто она без устали повторяла сутру.
-Да пребудет с вами благословление тысячерукой милостивой Каннон и славных богов войны, храбрые воины! – прогнусавил прокаженный, остановившись у края моста и низко поклонившись стражникам. – горе постигло нас с женой. Видно, в наказание за неправедную жизнь наслали на меня небеса проказу. Только и остается нам, что молить добрую Бодхисаттву о послаблении кары. А идем мы в храм ее, что в землях вашего господина...
-Ясно, ясно. – самураи попятились к перилам. – проходи, болезный, не задерживайся. Мы люди честные, нам гнев богов ни к чему.
-Больной-то больной, а жену себе хорошенькую заграбастал. – хохотнул тот, кого назвали Рюдзи-куном, и по-хозяйски подхватил девушку за талию – грудь вот только маловата. – а зад ничего, мягкий – раздался звучный шлепок. Нищенка взвизгнула, а прокаженный так и продолжал гнуть спину. – Не хочешь с нами остаться, красавица?
-Ты сдурел, что ли? – заорал второй постовой. – а вдруг она тоже больная?
Рюдзи чертыхнулся и с такой силой оттолкнул девушку, что та упала в грязь.
-Ладно, пусть катятся к своей тысячерукой. Вот только хочу сначала посмотреть на его рожу…. Ну-ка, покажись нам, бродяга.
Нищий покорно приподнял край ткани.
-Ооо, гадость какая!!! – воины даже не стали всматриваться в уродливую маску. – пошел вон, пока камнями не закидали.
-Жестока болезнь проказа. – причитал больной. Жена плелась за ним. – вот, и руку мне уже отняли… хоть бы Канон сжалилась, я вечно ей молиться буду!
Две фигуры все дальше удалялись от моста, углубляясь в лес. Девушка ожесточенно колотила мужа по спине маленькими кулачками.
-Тяжело ей, небось. Всю жизнь ей муж испортил. – вздохнул Рюдзи-кун – пойду, руки ополосну от греха подальше.
-Да как же! Знаю я тебя! Горло ты пошел сакэ ополаскивать! – заржал его приятель.
***
За всю дорогу до замка у моря маленький Юкки-вакка так и не решился заглянуть в повозку Мунемори. Несколько раз, во время остановок, он подходил к занавесям, но, слыша хриплое, похожее на стон раненого животного «сирояма-сама…», сразу же убегал прочь. Зато сестер изуродованное лицо Нимпея вовсе не пугало, они попеременно ехали с ним, обрабатывали рану, старались хоть как-то облегчить его страдания.
Когда они приехали наконец в имение, учитель фехтования оправился настолько, то пожелал сам выйти из кареты.
-Ну, чего вы боитесь, госпожа, - мягким голосом увещевал он одну из сестер, которая настаивала на том, чтобы принести носилки. – руки у меня на месте, ноги ходят, я совершенно здоров, если не считать этого злосчастного ожога, но он же мне передвигаться не мешает.
Мальчик сидел в карете и сквозь отверстия в решетке наблюдал за тем, как самурай проходит сквозь ворота. Рана уже успела зарубцеваться, и теперь вся правая половина лица была стянута гадкой коростой. Очень хотелось верить, что пройдет время, омертвелая кожа опадет, а под ней будет прежнее красивое лицо. К сожалению, это были только глупые детские фантазии. Во дворе кто-то чистил металлические зеркала. Сенсей взял одно из них и пристально вгляделся в гладкую поверхность. Тяжело вздохнул, не выказав, впрочем, особого горя.
-Уважаемые хозяйки, от всего сердца приношу свои извинения. Я испортил вам всю поездку своим неприглядным видом.
Войдя в замок, все разошлись по своим покоям, и с тех пор Юкииэ видел Мунемори лишь от случая у случаю. До юного господина доходили только слухи и сплетни слуг. О том, что Нимпей и слышать не хотел о том, чтобы за ним ухаживал кто-то из сестер, и с тех пор всегда сам обрабатывал свои раны. О том, что он почти все время проводит в зале для фехтований, а спит в каморке неподалеку. О том, что живет как отшельник, не желая никому досаждать своим уродством, и сопровождает жителей замка лишь на охоте или на опасных дорогах, чтобы в случае чего отвратить опасность. Пищу он тоже принимал в одиночестве, хотя имел полное право обедать за столом с хозяевами. Все-таки не простой слуга, а спаситель Лорда. Но самурай был непреклонен.
Юкки-вакка старался почаще ходить мимо додзе. Почти всегда он мог увидеть сквозь открытую дверь высокую фигуру в неброских темно-синих хакама и косодэ. Фехтовальщик либо тренировался с шинаем, либо драил пол, либо, сидя на полу, читал какой-то свиток. Мужчина, несомненно, всякий раз замечал мальчика, поэтому что бы ни делал, старался никогда не поворачивать к двери правым боком. Занятия маленький Сирояма оставил ,не разговаривали они вовсе. Когда каждый день похож на другой, время течет быстро и очень незаметно.
Безрадостный покой в этом сонном царстве нарушило письмо Лорда Сирояма. Он приглашал сестер в столицу. О Юкииэ же было коротко сказано, что он отныне назначен наместником этих земель, а Мунемори Нимпею поручено быть верным телохранителем своему новому господину. Все это произошло так быстро и суетливо, что ни мужчина, ни юноша даже не успели толком осознать, что происходит. Пока не поняли, что остались вдвоем в полупустом замке, где помимо немногочисленных старых слуг больше никого не было. Юкииэ смотрел на изуродованное лицо своего новоявленного йодзимбо, чувствовал себя ненужной вещью, выброшенной на обочину.
часть 4
читать дальшеЧертовски сложно передвигаться по лесу, опираясь только на посох, не имея возможности держать в другой руке меч. Да, то, как искусно удалось спрятать клинок в обтесанном стволе чахлого деревца, конечно успокаивало. И все же, неуверенность в своих силах - самое отвратительное чувство.
Мунемори шел впереди, постоянно оглядываясь на Сирояма-сама. Юноша выглядел настолько изможденным и несчастным, что даже на капризы у него не хватало сил. Как только Нимпей не пытался его утешить! И тем, что уже вечереет, и они сделают привал. И тем, что наконец-то прекратился дождь. И тем, что в харчевне за мостом удалось купить еды и даже разжиться удобными гэта - но ничего не помогало. Юкииэ лишь горестно вздыхал, смотрел на фехтовальщика с немым укором и, путаясь в полах юката, продолжал путь.
Самурай прекрасно понимал ,каково сейчас молодому господину, поэтому совсем не злился. Еще бы, человек, привыкший к роскоши и всеобщему почитанию, вынужден скрывать в лесах, переодевшись нищенкой, и терпеть похабные шутки солдатни. Учитель фехтования замедлил шаг.
-Сирояма-сама, чем быстрее мы пройдем этот лес, тем лучше. Но в темное, сами понимаете, мы заблудимся. Так что как только стемнеет, мы сразу же остановимся на ночлег. Потерпите еще немного, видите, уже сумерки+ вот, если вам тяжело, держитесь за... кхм... за рукав. - Мунемори отвел глаза. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о потерянной руке.
Боги, какая же это была глупость, поступок, слабой женщины, а не воина - резать себе вены. Он считал себя недостойным сэппуку, а в тот момент, когда стало ясно, что лорд Сирояма никогда больше не хочет видеть его при дворе… Мунемори и сейчас не совсем понимал, что на него нашло. Не иначе, боль и обида помутили рассудок. Предательство - это единственное оружие, удары которого не способен отразить даже самый искусный мастер клинка. Не помня себя, он устремился за ворота замка, и очнулся лишь когда кожа на запястье разошлась под лезвием танто, и кровь обильно стекала на колени.
Причина, по которой Нимпей ни за что на свете не оставит Юкииэ, проста. Именно юный господин спас тогда ему жизнь. Нет, он не появился, не остановил нож своей рукой. Но одной мысли о нем было достаточно, чтобы умопомрачение прошло.
"Что я делаю?! Я недостойный слуга, самый худший из всех! Мой молодой господин ждет меня в замке, он там почти один! Кто с ним останется, кто защитит, если даже я уйду?! О, ками, как я мог быть настолько слеп, настолько слаб… Вместо того, чтобы терять жизнь во имя человека, которому я больше не нужен, я должен жить ради того, кому
действительно могу помочь!!!"
Благодарение милосердной Канон, ему хватило сил разорвать рукав и перевязать руку. Но, увы, никто из оставшихся в имении слуг врачеванию обучен не был. Плохо зашитый глубокий порез очень быстро загноился, рука отказывалась слушаться, дергающая боль становилась все сильнее. Оставалось только одно…
Юный Сирояма так и не узнал истинной причины, почему же сенсей потерял руку. Он и сейчас искренне считал, что виной всему - несчастный случай на охоте. Земля, попавшая в рану, воспаление, угроза гангрены и отсечение руки как единственное средство спасения - чего же тут непонятного?
Поначалу было невыносимо тяжело чувствовать пустоту в рукаве. По ночам приходили раздирающие душу сны о прежних славных боях, о том, каким сильным воином он был когда-то. Так больно было по утрам осознавать, что эти дни навсегда ушли в прошлое. Но Мунемори считал все это достаточным наказанием за недопустимую слабость, и стойко терпел боль, как физическую, так и душевную. Боги суровы, но справедливы.
-Ну что же, юный господин, вот и совсем уже стемнело. Да и похолодало тоже. Пора разводить костер, расстилать циновки. И молиться духам дождя, чтобы ночь была спокойной.
Они устроили привал под самой крупной сосной, которую смогли найти. С горем пополам Нимпей набрал более-менее сухих веток, и огонь потихоньку разгорался. Юкииэ закутался в накидку так, что виден был только кончик носа и поблескивали глаза.
-А что, кроме риса, у нас ничего больше нет? Я так голоден, что готов лошадь съесть, вместе с копытами! А ужин из рисовых шариков - это все равно что ложиться спать голодным. - голос юноши дрожал, это был явно слишком тяжелый день.
Мунемори поцокал языком, раздумывая о том, сможет ли он сейчас поймать хоть какую-то дичь.
-Сирояма-сама, в такой темноте нам надеяться не на что. Вы ешьте столько, сколько нужно, а потом доем, что осталось. Эх, что-то костер плохо горит, но это, к счастью, исправить не сложно. Я Вас оставлю на несколько минут, поищу еще сухого хвороста. А вы ешьте, отдыхайте. И не бойтесь ничего, я рядом, совсем рядом.
Мужчина устало потянулся и скрылся в ближайшем кустарнике. Некоторое время его шаги были хорошо слышны, но становились все тише и тише. Юкииэ подобрался еще ближе к огню и достал из котомки завернутую в бумагу снедь. Денег у них было предостаточно, но сорящие монетами нищие выглядели бы подозрительно. Поэтому пришлось ограничиться бурдюком самого дешевого вина и несколькими рисовыми шариками. Хотя, сейчас Сирояма был рад и этому.
-Эх, ладно, это будет последний. Надо побольше оставить Мунемори, вон он какой здоровый… - молодой человек с сожалением отложил сумку.
-какая неосторожная маленькая девочка. Не боится ночевать одна в лесу. - скользкий глумливый голос из-за спины заставил его подскочить на месте и поперхнуться рисом.
-ну-ну, тише, тише. Не надо нам тут разыгрывать представления. - даже сквозь толстую накидку юноша почувствовал кончик меча у своей спины. - а ну-ка, встань, дай на тебя посмотреть.
Юкииэ послушно встал, а это было ой как непросто из-за дрожи в коленках. Чья-то рука грубо сорвала накидку.
-Ну и чего ты дрожишь, глупая? Мы тебе ничего не сделали, пока еще. - за спиной несколько голосов рассмеялось на разные лады. - в этом лесу мы уже давно хозяева, а ты, как-никак, наша гостья. Уж сделай милость, развлеки нас.
Пока человек за спиной говорил, кончик меча сначала медленно опустился, а потом стал неторопливо подниматься, задирая истрепанный подол. Ледяная сталь коснулась внутренней стороны бедра, и Юкииэ сдавленно всхлипнул:
-я… я не девушка!
-Что, правда?! - его схватили за плечо и резко развернули. Юноша оказался лицом к лицу с пятью мужчинами вида самого что ни на есть бандитского. Да, собственно, они и были настоящими лесными разбойниками.
-вот так диковинка… Смотрю на тебя, и действительно никак в толк не возьму - парень ты или девушка - мужчина, схвативший его за плечо, судя по всему, был главарем. Во всяком случае, остальные поперек него не лезли, а просто похахатывали, стоя в отдалении. Выглядел бродяга устрашающе: грива длинных нечесаных темно-рыжих волос, жесткая щетина на подбородке, почти уже ставшая бородой. Улыбка больше походила на звериный оскал. Одет он, как и его товарищи, был в какое-то тряпье, явно позаимствованное у разных людей, и вряд ли по их собственной воле.
-да по кадыку узнать можно запросто, тоже мне загадка! - подал голос другой разбойник.
-Ну что за невезение, действительно, мальчишка! - главарь без лишних церемоний дернул Юкииэ за волосы, оттягивая голову назад. - а впрочем… может, я все-таки ошибаюсь?
Узловатые пальцы с грязными обломанными ногтями смяли ворот кимоно и резко потянули вниз. Полы юката разошлись, жалобно затрещав, так, что стало видно узкие плечи, тонкую белую шею, проступающие под нежной кожей ключицы и безволосую гладкую грудь чуть более темными пятнами сосков.
-Надо же, все-таки парень. Зато гладенький, ну прямо как девочка - загрубевшая ладонь негодяя прошлась по животу юноши, перебралась на спину и нырнула за пояс, поглаживая ягодицы и сильнее прижимая к себе. Пахло от разбойника отвратительно.
-Убери руки, ничтожество. Или ты очень, очень пожалеешь. - да, Юкииэ было очень страшно. Но даже смертельная опасность не могла сбить с него спесь. К тому же, в голове вертелась спасительная мысль: Мунемори совсем неподалеку!
Разбойники дружно заржали.
-Ого, какой тон! Что ты за птица такая, а? Ладно, это и неважно. Я вот склонен думать, как раз наоборот, очень пожалею, если не трону тебя. Только последний идиот упустит возможность поразвлечься с такой куколкой. Ребята, подержите его немного, ладно? Хочу окончательно убедиться, что это мальчик, а то все никак не верится.
Несколько пар рук тут же схватили юношу, заламывая ему руки за спину.
-Да как вы смеете! Грязные, отвратительные скоты! Даю вам последний шанс, убирайтесь отсюда! - но его возмущенные возгласы заглушались громким смехом.
-Какие у тебя красивые длинные волосы… Такие шелковые…и кожа, ну прямо как молоко. - Главарь вытянул из волос Сироямы ленту, и густые черные пряди рассыпались по плечам. - ты очень, очень симпатичный. Ты нам так нравишься… - Кончик меча поддел пояс, вспарывая его. Юката медленно соскользнуло к ногам пунцового от стыда и гнева Юкииэ.
-Эй, а что это было? – вдруг насторожился один из бандитов
-Ты о чем?
-Да блеснуло что-то между деревьями. Нэ, кедай, ты это видел? Эй… кедай? Кедай!!! Ты что?!
Главарь издал какой-то булькающий хрип и стал заваливаться вперед, прямо на Юкииэ. Разбойники в ужасе отпрянули назад, сразу потеряв к юноше всякий интерес. Прямо из основания шеи бродяги торчал короткий нож-танто.
Юный Сирояма подхватил юката и бросился к высокой фигуре, стоявшей в тени.
-Мунемори! Слепой никчемный болван! Глухая тетеря! Где ты пропадал, я тебя спрашиваю! –маленькие кулачки отчаянно молотили телохранителя по груди. Внезапно сильные руки аккуратно, но настойчиво отодвинули его в сторону, и в следующий миг молодой человек был уже под прикрытием широкой спины йодзимбо.
-Не сейчас, Сирояма-сама. Сначала не надо избавиться от нескольких грязных животных. – голос Нимпея звучал теперь совсем по-другому. Вся его фигура пугающим образом изменилась. Именно так преображаются сторожевые псы в минуту опасности. Только что они резвились с хозяином и лизали ему руки, позволяя дергать себя за уши и щекотать морду, но при появлении врага все мускулы их тела мгновенно напрягаются, туго перекатываясь под кожей, острые клыки обнажаются в опасном оскале, а в глазах горит такая ярость, что даже хозяин – и тот испугается.
Посох был отброшен в сторону. Самурай сжал рукоять меча посильнее и занес его над головой.
Бандиты разразились ругательствами и тоже выхватили оружие – кто меч, кто дубину, кто посох. Первый момент испуга прошел, и теперь перед ними был всего лишь одинокий воин. Численное преимущество придавало им уверенности. Негодяи стали медленно окружать Мунемори и Юкииэ.
-А ну прочь, шакалы! – фехтовальщик резко взмахнул катаной. Грабители поспешили отступить на шаг.
-да хватит уже! Он же один, чего мы жмемся! – в конце концов, они все же набрались храбрости и решили напасть всем скопом. Сенсей резко оттолкнул юношу назад, прямо в кусты, и кинулся на противников.
Бой не занял много времени. Пусть ублюдков было и пятеро, что они могли против человека, который всю свою жизнь посвятил искусству убивать? Молодой Сирояма зачарованно смотрел на сражение. Его не пугали ни кровь, ни вопли умирающих. Он был словно загипнотизирован искусными движениями мужчины. Вот Мунемори уворачивается от удара, вражеский меч проходит так близко от его головы, но на самом деле никакой опасности нет, все давным-давно заучено и просчитано. Меч фехтовальщика насквозь пронзает тело, явно задевая позвоночник. Сенсей резко высвобождает клинок, отталкивая противника ногой и, не прекращая движения, нападает на второго. Мечи с лязгом скрещиваются, но Нимпей ловит цубой катану разбойника. Несколько мгновений они давят друг друга, словно меряясь силами, но бывший крестьянин не имеет никаких шансов против опытного воина. Мунемори отталкивает его и бьет сверху. Лезвие рассекает шею и идет дальше, до самой ключицы. Самурай устремляется к оставшимся врагам. Юкииэ ловит себя на мысли, что смотрит лишь на своего телохранителя и находит его таким… красивым?
Удар крест-накрест, кувырок вперед – и еще два трупа на земле. Последний из оставшихся подонков закричал от ужаса, бросил дубину и что есть сил кинулся бежать в лесную чащу, не разбирая дороги. Мунемори не стал его преследовать. Еще один миг – и разъяренный зверь снова превратился в большого доброго пса.
-Сирояма-сама! Вы в порядке? Эти ублюдки, они… простите меня, юный господин! – йодзимбо поспешно снял с себя косодэ, оставшись в одних хакама, и накинул на плечи Юкииэ.
-Ничего они не успели. Такие же тупийцы, как и ты. – беззлобно огрызнулся юноша. –вот только испортили юката окончательно, в нем теперь и по чащобе не походишь.
Молодой человек исподлобья посмотрел на мужчину.
-Знаешь, на кого ты похож? На собаку-оборотня из сказок. Ну, там у главного героя обязательно есть такой помощник. Как же их называют…
-Их называют иму, просто иму, дитя мое. – брахатный женский голос заставил их резко обернуться. Рука Нимпея снова сжимала катану.
-Тебе нет нужды поднимать на меня оружие, храбрый воин. Я – всего лишь слабая женщина. А впрочем… вам я лгать не хочу. Да, женщина. Но не слабая. Меня зовут Ютака Ока. У меня дом в самой чаще этого леса. Вот уже много лет я живу здесь в полном одиночестве. Я – кайсе.
-Кайсе? – Мунемори непонимающе сдвинул брови.
-о, ками… - простонал Юкииэ. Он прочитал достаточно сказаний, чтобы понимать: эта женщина намного опасней любой разбойничьей банды. – Кайсе – это же ведьма!
З.Ы. Если никто не откомментит, что, мол, читает, забью на это дело
часть 2
читать дальше-Смотрите, Юки-вакка, в этом нет ничего сложного. Вы делаете шаг вперед правой ногой, и приставляете левую. Между ступнями должно быть расстояние, равное примерно двум вашим ладоням...
-А когда ты научишь меня какому-нибудь секретному удару? Мне надоели все эти шаги да поклоны. - Юкииэ раздраженно зевнул и недовольно посмотрел снизу вверх на своего нового учителя фехтования.
Ему было 8 лет, когда состоялась их первая встреча с Мунемори Нимпеем.
А сколько же лет тогда было самому фехтовальщику? Не так уж много, врядли больше 18ти. Но для маленького ребенка и это кажется солидным возрастом. Помнится, сначала Юкииэ порядком оробел. Мунемори был совсем не похож на нии-сама и других жителей столицы. Он по-другому одевался, иначе себя вел. Например, никогда не носил ярких цветов и роскошных вещей. Хакама, простая куртка, не украшенная ничем, кроме фамильных гербов-монов. Да он и не был богат и известен в столице, этот самурай, только что вернувшийся из самого пекла междоусобиц. Но нии-сама его ценил и уважал невероятно. Ехал ли лорд Сирояма на охоту, или просто на прогулку, занимался ли он стрельбой из лука или изъявлял желание выйти в свет - всюду его сопровождал верный йодзимбо. И правда, никто не справился бы с ролью телохранителя лучше Нимпея. Как-никак, репутацию лучшего фехтовальщика среди многочилсенных вассалов дома Сирояма просто так не заработаешь.
Но Юкииэ никогда всеобщих восторгов не разделял. Во-первых, кендо казалось ему самым скучным и однообразным занятием на свете. Раз от раза он все с меньшей охотой посещал додзе, и все чаще придумывал причины, чтобы и вовсе туда не являться. Мальчик сколько себя помнил, привык получать все и сразу, а утомительные и на первый взгляд совершенно бесполезные тренировки вызывали только раздражение и головную боль. Во-вторых, еще в самом нежном возрасте Юки-вакка достиг завидного мастерства в одном весьма полезном ремесле. Он виртуозно вил из людей веревки. Поэтому робость и почтительная опаска по отношению к Мунемори очень скоро сменились неприязнью и пренебрежением, как и к любому другому слуге. Нимпей был прост, как глиняный чайник, никогда не врал, а еще совершенно не умел злиться на детей и на друзей. Вся его суровость была напускной, к тому же фехтовальщик совершенно не умел говорить "нет". Вся дворня беззлобно подшучивала над этой его слабостью. "Если Мунемори-сан не в додзе, значит, ему опять кто-то сел на шею".
Но вскоре юный Сирояма невзлюбил своего сенсея не на шутку.
И дело было не в занудных наставлениях. просто глава дома, любимый нии-сама, обращал внимание только на этого никчемного рубаку! На охоте ли, на прогулке, при дворе - всюду его видели в компании Нимпея. Старший брат не желал отпускать своего фаворита и на секунду. Вот и сейчас он чуть ли не вбежал в зал для тренировок в самый разгар занятия.
-Ну что, Юкииэ, стал уже лучшим фехтовальщиком Японии? Слушайся нашего блистательного Мунемори-сенсея, и добьешься больших успехов!
-Не льстите мне, Сирояма-сама. - фехтовальщик смущенно потер кончик носа. - я так и не смог увлечь уважаемого Юки-вакку...
-Ты не виноват, мой драгоценный и незаменимый йодзимбо. Просто он маленький. Маленький и глупый. - нии-сама подошел к Нимпею сзади и обнял за талию, украдкой показав младшему брату язык.
Юкииэ обиженно надул губы. Еще одна причина ненавидеть сенсея. В его присутствии лорд Сирояма, обычно такой спокойный и надменный, вел себя как полный идиот. Да и сам Мунемори хорош - его попытки побороть блаженную дурацкую ухмылку были просто смешны. Мальчик никак не мог понять, почему два взрозлых мужчины, обычно такие собранные и серьезные, наедине ведут себя словно дети малые.
-Если тебе неинтересно, Юкииэ, иди поиграй с девушками в мяч. Они в тебе души не чают. – нии-сама окончательно забыл о брате и принялся что-то неразборчиво шептать на ухо телохранителю, смеясь и отодвигая в сторону его длинные волосы.
И так повторялось каждый раз, стоило им остаться втроем. Юный Сирояма просто переставал существовать! Юкииэ страстно мечтал о большой междоусобице, чтобы сенсея отправили туда и убили поскорее.
Хотя в столице было ничуть не менее опасно. Власть имущие приобрели дурную привычку подсылать к неугодным наемных убийц или дарить друг другу пропитанные ядом кимоно. До поры до времени беда обходила дом Сирояма. Сыграло ли тут роль известное на всю Японию мастерство Мунемори, или нии-сама долго удавалось дружить со всеми и против всех – но все-таки и их спокойствие было нарушено. В ту ночь, как только поднялся шум, слуги сразу же поспешили увести Юкииэ к дальним родственникам на другой конец города, и вернуться мальчик смог только к следующему полудню. Слава ками, покушение позорно провалилось. Нимпей в ту ночь был в опочивальне своего господина и, проснувшись первым, ловко сбил убийцу с ног и сломал ублюдку шею. Но, даже оказавшись дома, мальчику пришлось до позднего вечера просидеть взаперти. Взрослые решали важные дела, посылали гонцов, договаривались об аудиенции при дворе. Наконец, когда все затихло, маленький Юки-вакка смог выбраться из своих покоев и бегом бросился к комнатам брата. Но у самых дверей что-то заставило его резко остановиться и тихонько опуститься на колени. Тихие голоса за тонкой стеной, о чем говорили эти двое там? Наверняка опять всякие глупости. Юкииэ бесшумно отодвинул дверь, оставив маленькую щелку, не видя ничего плохого в том, чтобы удовлетворить любопытство. Все равно ему, как ребенку, ничего дельного не расскажут.
В спальне царил полумрак, ее освещала лишь пара масляных светильников. Мальчик озадаченно прищурился. Нии-сама, судя по голосу, лежит на футоне. А где тогда Мунемори?
Когда младший Сирояма понял, что йодзимбо лежит РЯДОМ со своим господином, на одном футоне, он поспешно прикрыл рот ладонью, заглушая удивленный вскрик. Он молчал и смотрел, не в силах ни двинуться, ни дать знать о своем присутствии.
-Мое… о ками, это все принадлежит мне! Всякий раз, когда я вижу тебя, я повторяю эти слова, и все-таки не верю! Мунемори, скажи, приказываю, скажи, что я не сплю, что это не морок, не иллюзия… - Нии-сама говорил таким хриплым, тихим голосом, как будто ему было больно произносить слова.
-Вы – мой господин, Сирояма-сама. Вам принадлежит мое тело, моя душа, мой меч… и мое сердце тоже целиком в вашей власти. – Нимпей сел на кровати, и на мгновение его широкая спина заслонила от Юкииэ старшего брата. Мальчик заворожено смотрел на обнаженную кожу и распущенные длинные волосы. Но в следующий миг лорд Сирояма снова толкнул его на футон.
-Мой… мой, целиком мой. Ты принадлежишь мне весь, слышишь? Это совершенное тело, это прекрасное лицо. Здесь, здесь, и здесь тоже – это все мое! – нии-сама покрывал беспорядочными поцелуями лицо и шею самурая, лихорадочно, словно спешил куда-то. Холеные пальцы, украшенные перстнями, властно сжимали жилистые предплечья мечника.
Юкииэ не понимал, не мог поверить, осознать, как такое вообще возможно. Как может благородный аристократ дарить ласки слуге? Почему Мунемори-сенсей, такой сильный человек, гораздо сильнее брата, ведет себя так, будто он слаб, как женщина?
-Сирояма-сама… вам не стоит… - почти беззвучно выдохнул йодзимбо сквозь полуоткрытые губы.
-Тссс, молчи! Не смей мне перечить! Это тело принадлежит мне, ты сам только что говорил! – лорд Сирояма с какой-то необъяснимой яростью сжал подбородок Нимпея, привлекая его к себе.
-да, господин Сирояма…
-тогда я могу делать с ним все, что хочу. Только мне решать. – и нии-сама принялся жадно целовать Мунемори в губы, зарывшись пальцами в его волосы. Потом, вдруг резко сжав ладонь в кулак, он с силой оттянул голову мужчины назад и, прервав поцелуй, провел языком по шее, до чуть выступающей под кожей ключицы. Его руки с нарочитой жестокостью прошлись по спине сенсея, оставляя следы от ногтей, и сильно сжали ягодицы. Сирояма словно испытывал терпение своего телохранителя.
Маленький Юкки-вакка смотрел на них, и впервые в жизни злился на брата. С удивлением он поймал себя на мысли, что нии-сама ведет себя гадко. Мунемори-сенсей столько для него сделал, Мунемори-сенсей любит его! Зачем тогда делать больно? В эту самую минуту старший брат поднял глаза и увидел Юкииэ. Он долго смотрел на мальчика, а потом как-то зло ухмыльнулся и приложил палец к губам, так, чтобы Нимпей этого не видел. Младший испуганно кивнул и даже прикрыл рот обеими ладошками. Убежать он не посмел. И даже имей он такую возможность – все равно бы не ушел. Какая-то непонятная сила пригвоздила к полу, ноги стали словно ватные.
Лорд Сирояма поднял руки и с силой надавил на плечи телохранителя. Видимо, он делал так уже не раз, потому что учитель фехтования все понял без слов и послушно склонился к бедрам своего господина. Со стороны мальчика казалось, будто мужчина просто зарылся лицом в шелковые складки кимоно. Но лицо нии-сама дрогнуло, он прикрыл глаза и застонал, сжав губы. Лоб перечеркнула сосредоточенная складка, как будто брат думал о чем-то важном и серьезном. Положив руку на затылок Мунемори, он прижал его к себе еще ближе и сильнее. В опочивальне воцарилась тишина, нарушаемая только глухими стонами лорда Сирояма. Вдруг нии-сама вскрикнул и резко подался бедрами вперед. Нимпей закашлялся и вынужден был остраниться. Он повернулся в пол оборота к двери и тяжело дышал, глядя в пол, не имея возможности увидеть Юкииэ. Подбородок и рот самурая был испачкан чем-то белым.
-Правда же, Мунемори очень красив, когда занимается любовью, нээ, Юки-вакка? – аристократ расслабленно растянулся на футоне, посматривая на младшего брата из-под полуприкрытых ресниц. Сенсей вскинул голову, еще недавно подернутые поволокой, широко раскрылись от удивления.
-Юкииэ… ты…
Мальчик сдавленно всхлипнул, закрыв лицо расшитым рукавом.
На следующий день младший сын дома Сирояма со свитой, спешно собравшись, отправился погостить к своей сводной сестре на берег моря. Сестра пригласила их, не особо надеясь на согласие. Каково же было ее удивление, когда Юкииэ вцепился в полы ее кимоно и со слезами на глазах стал умолять поехать сегодня же! Весь день, пока шли приготовления, он просидел в своей спальне. События прошедшей ночи показались ему такими страшными… юный Сирояма дрожал от одной мысли о том, что сейчас в комнату войдет нии-сама со своим йодзимбо. Стоило ему подумать о них – и перед глазами снова появлялась полутемная опочивальня, хриплые стоны, красные полосы от ногтей на спине Мунемори и брат, с безумным взглядом прикладывающий палец к губам. Лорд Сирояма так и не появился. Зато по ту сторону ширмы несколько часов к ряду сидел какой-то человек. Юкииэ видел сквозь бумагу только силуэт, но почему-то был уверен – это Нимпей. И вправду, когда он в сопровождении слуг покидал свои покои, учитель фехтования встал перед ним на колени. Его лицо выражало такое искреннее смятение, что мальчик даже на мгновение замешкался. Самурай прижался лбом к доскам пола.
-Простите меня, Сирояма-сама…
«Да, Сирояма-сама…» - отдалось в голове отвратительным эхом.
-Уйди с дороги. – Юкииэ поджал губы, как будто увидел нечто мерзкое, и пошел к своей карете, запряженной буйволами.
После этого скоропалительного отъезда он не видел ни брата, ни сенсея целых два года. Это были самые веселые и безмятежные годы его жизни. Хоть сестры и жили в захолустной провинции, у них в замке было совсем не скучно. Конечно, маленького жителя столицы коробили чересчур простые нравы жителей имения. Но это были люди честные, пусть не затейливые, зато добрые и благородные. Юкки-вакка часто ловил себя на мысли, что Мунемори здесь бы очень понравилось. И вот что странно, о мечнике он вспоминал гораздо чаще, чем о старшем брате. Иногда ругал Нимпея последними словами, иногда жалел, что грубо обошелся с ним тогда, уезжая из столицы. Так или иначе, Юкииэ не спешил возвращаться в город, а значит, и встреча с фехтовальщиком откладывалась на неопределенный срок.
Но люди предполагают, а боги, как известно, располагают. Так что, когда в приморском замке получили приглашение на празднование тридцатилетия лорда Сироямы, мальчик радовался не меньше сестер. Все-таки прошло немало времени, жуткие воспоминания порядком поблекли, да и по блеску столицы Хейян он успел затосковать. На том злосчастном пиру все и случилось.
Этот наемный убийца был не похож на других. Ремесло свое он знал в совершенстве, а в хитрости превосходил злых демонов. Злодей готовил покушение несколько месяцев, поступив на службу в дом нии-сама, работал исправно, и к тому моменту, как было решено устроить праздник, уже некоторое время прислуживал за господским столом. Казалось, в его плане нет изъянов. Все блюда, подаваемые к ужину, тщательно проверялись, так что яд должен был настичь господина Сирояму другим путем. Тонкая игла, брошенная сильной меткой рукой из другого конца зала. Даже если она не попадет в горло, отрава довершит начатое. А затем – молниеносный побег. И поминай как звали.
И все-таки преступник не учел одного. Он не знал истинных границ мастерства Нимпея Мунемори. Мастер меча и в разгар веселья услышал тихий свист, с которым тонкий стальной стержень разрезал воздух. Одним щелчком по цубе он заставил свой меч вылететь из ножен, и твердый клинок преградил игле путь. В который раз жизнь Сироямы-сама была спасена верным йодзимбо.
И тут ярость и злоба свели наемника с ума. Издав страшный крик, он бросился на лорда, схватив с пола чугунок с горячим маслом. Он был принесен в зал для развлечения гостей, чтобы готовить лакомства в их присутствии. Обжигая собственные руки, рыча, как дикий зверь от боли и ненависти, убийца швырнул посудину прямо в старшего Сирояма. Все в зале в ужасе замерли. Чан перевернулся в воздухе, и кипящее масло пролилось прямо над тем местом, где сидел хозяин дома. Да, глава дома погиб бы страшной смертью, не оттолкни его в сторону верный телохранитель. В полной тишине раскаленная жидкость окатила Мунемори. Несколько мгновений мужчина стоял, не двигаясь. А потом страшное молчание разорвал жуткий вопль, полный непереносимой боли. Нимпей упал на спину и стал кататься по полу. Сирояма-сама весь дрожал, как осиновый лист, не в силах пошевелиться.
-кто-нибудь! Кто-нибудь, помогите же ему! – первой от оцепенения очнулась сестра, та самая, у которой так долго гостил Юкииэ. Все тот час же пришло в движение. Воины скрутили лиходея и потащили в темницу, гости кинулись к лорду Сирояма, а слуги окружили фехтовальщика, который уже не катался по полу, а только громко стонал, выгибаясь дугой. Кто-то попробовал было снять с него косодэ, но ткань отходила только вместе с обгоревшей кожей. Слава ками, наконец-то послали за доктором.
Юкииэ, вырвавшись из рук сестры, подбежал к сенсею. Вся правая половина его лица превратилась в страшную корку ожога. Там и тут, на шее, на груди, на скулах, вздувались отвратительные волдыри.
-Ох, горе-то какое! Глаз уже не спасти, это дело верное! – раздалось откуда-то слева.
Сестра тем временем догнала мальчика и поспешила закрыть его глаза длинными рукавами своих одежд.
-Сирояма-сама…. Сиро…яма…сама….- губы спеклись от ожога, и, когда йодзимбо все-таки разлепил их ,потекла кровь. – Сиро…. Сама…. – он слепо тянул руку куда-то вверх.
Лорд Сирояма поднялся на ноги и, поддерживаемый под руки гостями, подошел к своему раненому вассалу. Жалость на его лице мгновенно сменилась брезгливым отвращением.
-о, ками, как это отвратительно! Ужасно, мерзко, уродливо! Унесите его отсюда, скорее, пока мне не сделалось дурно. И окажите помощь, если можно еще что-то сделать. Боги, ужасно, просто ужасно… и запах такой гадкий… - вот и все слова, которые старший сын благородного дома Сирояма сказал спасителю своей жизни. Сопровождаемый причитающей свитой, он удалился в свои покои, оставляя за спиной отчаянные стоны Мунемори, который все звал, слепо шаря рукой в воздухе.
-Сирояма-самааа…. Сиро…яма….
* * *
-Сирояма… Сирояма-сама! Вставайте, я приготовил завтрак. – Юкииэ испуганно распахнул глаза и сел, не понимая, где находится. Постепенно события прошедшей ночи прояснились в памяти. Мунемори сидел к нему в пол оборота и колдовал над очагом.
часть 3
читать дальшеЮкииэ часто заморгал, просыпаясь окончательно, и огляделся. Дневной свет пробивался в хижину сквозь щели и приоткрытую дверь, и все еще горел очаг. Судя по тому, как снаружи дул ветер, погода и не думала успокаиваться.
-Я ходил к реке, она все еще бушует. Думаю, к ночи станет еще хуже. Если дождь не прекратится, она выйдет из берегов, и псам Куроиму будет еще труднее нас достать. – Мунемори сидел на полу, замотанный в какое-то тряпье и что-то готовил, судя по запаху, жарил рыбу.
-Если река волнуется, как ты поймал рыбу?
-Тут есть заводь, она почти отделена от реки, всякие речные гады любят в нее прятаться. Я нашел ее, когда пошел стирать свою одежду. Ну вот, Сирояма-сама, ваш завтрак готов. – Нимпей протянул юноше некое подобие деревянного подноса с разрезанной напополам рыбиной и поспешил снова отвернуться к очагу.
-Выглядит ужасно. И чем прикажешь ее есть? – молодой человек аккуратно подцепил пальцем рыбий хвост.
-Эмм… уф… проштите, Широяма-шама, нафеное, рукфами…. – мужчина, судя по всему, уже во всю уплетал свою порцию.
-животное ты… - фыркнул Юкииэ, но других вариантов не предвиделось, поэтому пришлось последовать примеру сенсея. Рыба оказалась костлявой, но в целом очень даже неплохой на вкус.
-Завтрак мы съели, одежда высохла. Сколько еще нам придется отсиживаться в этом клоповнике? Куроиму не оставит нас в покое, пока мы не покинем эти земли. Нужно возвращаться к брату, в столицу, хоть он будет нам и не рад.– юный Сирояма поспешно запахнулся в протянутое самураем юката и сел поближе к огню.
-Мы уйдем, как только я сделаю из соломы теплые накидки, дожди будут лить еще несколько дней. Вы совершенно правы, господин, оставаться здесь никак нельзя. – Фехтовальщик тяжело вздохнул и сел к юноше вполоборота, так, чтобы тот видел только здоровую половину его лица. – И я должен с прискорбием сообщить Вам, Сирояма-сама, что мы не можем идти в столицу.
-Знаешь что, Мунемори, сейчас, мягко говоря, не время точить зуб на нии-сама. Обрекать нас обоих на смерть только потому что ты стал ему противен – просто верх глупости.
-Молодой господин. – Нимпей посмотрел на Юкииэ в упор, и тот осекся, глядя на маску ожога. – То, что было между мной и лордом Сирояма, сейчас совершенно не важно. Мы не пойдем в столицу по иной причине. Теперь вы мой хозяин, а долг самурая – защищать своего повелителя. Но, боюсь, в столице даже моих сил не хватит, чтобы спасти Вас от смерти.
-Что ты имеешь в виду? Куроиму нужны только земли, он не зайдет так далеко!
-Он – не зайдет. Но вы, господин, сейчас меньше всего желанны в столице. Ваш брат отослал вас в провинцию, чтобы ничто не мешало его свадьбе. Его супруга уже понесла, монахи храма Кумано молятся о появлении на свет мальчика-наследника. Лорду Сирояма не нужен еще один постоянный претендент на место главы дома под боком. Вас убьют, Сирояма-сама.
-Ты… ты что несешь, ты, предатель?! – юноша вскочил на ноги. – как ты можешь говорить такое?!
-Вы видели, насколько быстро ваш старший брат избавляется от тех, кто ему неугоден. Мы не пойдем в столицу. – Мужчина снова отвернулся к очагу.
Молодой человек осекся. Мунемори знал, о чем говорит. После Дня Рождения нии-сама, когда сестра и Юкки-вакка возвращались к морю, к их кортежу добавилась еще одна повозка. Не оправившегося толком от ран фехтовальщика отослали из столицы как можно быстрее, хотя всем было ясно, какие муки ему доставит долгая дорога.
-Но… куда же тогда?
-На ближайшем к нам острове лежат земли дома Тадавара. Их господин – мой давний друг и боевой товарищ. Мы съели в свое время пуд соли и поклялись в вечной дружбе и верности. В гостях у него мы будем в полной безопасности. Направимся туда.
-И сколько часов займет этот путь? До моря недалеко, это ведь будет быстро, да? – юноша с надеждой посмотрел на самурая. Все, оказывается, вовсе не так страшно. Он, правда, никак не мог взять в толк, откуда у Мунемори столь высокопоставленные друзья, но уж сенсей-то врать не будет.
-Господин мой… вы, что же, не знаете, что ближайшая бухта, откуда ходят корабли на другие острова – больше, чем в дне пути отсюда? Вы же жили здесь столько лет…
Некоторое время они недоуменно смотрели друг на друга.
-И что же нам делать? Как мы доберемся туда? У нас ведь даже лошади нет! – в голосе Юкииэ звучала паника.
-Придется пойти пешком, Сирояма-сама. Говорю вам сразу, путь будет непростой. Остров разделен владениями нескольких семей, и нам придется еще раз пересечь реку, на этот раз другую. У единственной переправы на посту всегда стоит несколько воинов от двух домов. Род Сирояма больше не имеет власти на этих землях, так что, скорее всего, нас встретит только охрана с другого берега реки. Да и Куроиму наверняка пошлет туда своих людей. Придется хитрить. Они ищут двух мужчин: юношу и самурая с изуродованным лицом. Так вот, они их не найдут. – И Мунемори торжествующе улыбнулся. Оскал вышел довольно жуткий.
-Не знаю, как ты, а я колдовать не умею. Как мы пройдем заставу? Испаримся? Перелетим ее по воздуху? – Юкииэ старался прикрыть страх гневом и насмешками.
-Мы замаскируемся так, что никто нас не узнает. Я притворюсь прокаженным. – Нимпей с готовностью принялся объяснять свой план. –Пока Вы спали, я нашел у реки сарай, там старик-паромщик хранил разные вещи. Нашлось много полезного, хотя бы вот это тряпье. Я замотаюсь в него, из дерева вырежу посох, закрою лицо – и готово! А Вы, Сирояма-сама, будете якобы моей женой, которая сопровождает смертельно больного мужа на пути в храм милостивой тысячерукой Канон…
-ЖЕНОЙ?! Ты в своем уме, Нимпей Мунемори?! Я, по-твоему, похож на женщину?! – юноша даже покраснел от злости.
Фехтовальщик в ответ издал какой-то странный звук, и молодой человек понял, что самурай тщетно пытается сдержать смех. Признаться честно, сейчас, с распущенными волосами и в длинном юката, Юкииэ действительно смахивал на капризную девицу.
-Если женщиной переоденусь я, Сирояма-сама, обман раскроют сразу же. Так что придется это сделать вам. Нищих изобразить нетрудно, вот, в сарае я нашел старое кимоно попроще. Подвяжете волосы по-женски, наденете на голову платок – и, думаю, никто не заподозрит в скорбящих нищих супругах младшего отпрыска дома Сирояма и его учителя фехтования. Как только мы преодолеем заставу, то сразу же углубимся в лес. Если погоня и начнется, в чаще можно будет легко скрыться. А от леса до причала – рукой подать. В общем, дня за три управимся. Деньги у нас есть, это единственное, что я успел взять из замка.
-Хватит разглагольствовать! Этот план нам не подходит! Я не буду переодеваться нищенкой! Я не буду три дня идти пешком! Мои ноги превратятся в кровавое месиво! Придумай что-нибудь другое, сейчас же!
Тут Мунемори поднялся во весь рост и навис над Юкииэ. Мужчина просто молча смотрел на него. Он не хмурился, не злился, не угрожал, не выказывал непочтение. Но юноша резко осекся. Его словно холодным душем окатили. Наконец к нему пришло полное понимание ситуации. Смерть подстерегает со всех сторон, и единственный, кто может и хочет спасти его - это человек, потерявший по вине дома Сирояма руку и глаз. Не говоря уже об изуродованном лице.
Нимпей покачал головой, развел руками, сел на пол и снова занялся соломенными накидками.
-Слуга должен защищать хозяина. Трудно, если сам хозяин мешает в этом. – голос фехтовальщика прозвучал смущенно и виновато. Он опять был похож на большого и доброго сторожевого пса.
Юкииэ еще некоторое время в замешательстве стоял посреди хижины, а потом снял с веревки высушенную одежду и принялся молча сооружать из куска холстовины хоть что-то похожее на женский пояс.
-Мунемори! – голос звучал сварливо и раздраженно. – Откуда мне знать, как эти чертовы нищенки носят платки?
Левый уголок губ самурая приподнялся в очень красивой улыбке. Юноша вдруг подумал, что ему и правда совершенно не хочется видеть старшего брата.
***
Двум воинам до ужаса надоело стоять на мосту под проливным дождем, в то время как их товарищи сидели в теплой сторожке, пили сакэ и играли в «чет-нечет». Если бы их чертовы соседи, Куроиму и Сирояма, не подрались из-за наделов, можно было бы и вовсе не следить за этим проклятущим мостом. А теперь приходится простаивать тут как положено, мало ли что.
-Хэй, Рюдзи-кун, смотри-ка, кто-то идет! Кажись, двое.
-Двое, говоришь? А ты слышал, что монах давеча рассказывал? Будто бы хозяин имения Сирояма сбежал из лап Куроиму.
-Ха, хочешь сказать, те два нищих – это младший лорд Сирояма с верным йодзимбо? Зенки-то протри, умник! Это бродяги!
-Тьфу ты, черт, и принесли же нечистые духи! Кажись, прокаженного ведут!
Приближающиеся к посту путники вид имели самый жалкий. Молодая девушка буквально повисла на руке своего зловещего сопровождающего, закутанного в положенное больным проказой белесое тряпье (и как не боится заболеть?!), сильно хромала на левую ногу, а на лице читалась такая вселенская тоска, что больно было смотреть.
-Мунемори… идиот…Мунемори… ненавижу…. Мунемори… дурак… - губы девушки постоянно шевелились, как будто она без устали повторяла сутру.
-Да пребудет с вами благословление тысячерукой милостивой Каннон и славных богов войны, храбрые воины! – прогнусавил прокаженный, остановившись у края моста и низко поклонившись стражникам. – горе постигло нас с женой. Видно, в наказание за неправедную жизнь наслали на меня небеса проказу. Только и остается нам, что молить добрую Бодхисаттву о послаблении кары. А идем мы в храм ее, что в землях вашего господина...
-Ясно, ясно. – самураи попятились к перилам. – проходи, болезный, не задерживайся. Мы люди честные, нам гнев богов ни к чему.
-Больной-то больной, а жену себе хорошенькую заграбастал. – хохотнул тот, кого назвали Рюдзи-куном, и по-хозяйски подхватил девушку за талию – грудь вот только маловата. – а зад ничего, мягкий – раздался звучный шлепок. Нищенка взвизгнула, а прокаженный так и продолжал гнуть спину. – Не хочешь с нами остаться, красавица?
-Ты сдурел, что ли? – заорал второй постовой. – а вдруг она тоже больная?
Рюдзи чертыхнулся и с такой силой оттолкнул девушку, что та упала в грязь.
-Ладно, пусть катятся к своей тысячерукой. Вот только хочу сначала посмотреть на его рожу…. Ну-ка, покажись нам, бродяга.
Нищий покорно приподнял край ткани.
-Ооо, гадость какая!!! – воины даже не стали всматриваться в уродливую маску. – пошел вон, пока камнями не закидали.
-Жестока болезнь проказа. – причитал больной. Жена плелась за ним. – вот, и руку мне уже отняли… хоть бы Канон сжалилась, я вечно ей молиться буду!
Две фигуры все дальше удалялись от моста, углубляясь в лес. Девушка ожесточенно колотила мужа по спине маленькими кулачками.
-Тяжело ей, небось. Всю жизнь ей муж испортил. – вздохнул Рюдзи-кун – пойду, руки ополосну от греха подальше.
-Да как же! Знаю я тебя! Горло ты пошел сакэ ополаскивать! – заржал его приятель.
***
За всю дорогу до замка у моря маленький Юкки-вакка так и не решился заглянуть в повозку Мунемори. Несколько раз, во время остановок, он подходил к занавесям, но, слыша хриплое, похожее на стон раненого животного «сирояма-сама…», сразу же убегал прочь. Зато сестер изуродованное лицо Нимпея вовсе не пугало, они попеременно ехали с ним, обрабатывали рану, старались хоть как-то облегчить его страдания.
Когда они приехали наконец в имение, учитель фехтования оправился настолько, то пожелал сам выйти из кареты.
-Ну, чего вы боитесь, госпожа, - мягким голосом увещевал он одну из сестер, которая настаивала на том, чтобы принести носилки. – руки у меня на месте, ноги ходят, я совершенно здоров, если не считать этого злосчастного ожога, но он же мне передвигаться не мешает.
Мальчик сидел в карете и сквозь отверстия в решетке наблюдал за тем, как самурай проходит сквозь ворота. Рана уже успела зарубцеваться, и теперь вся правая половина лица была стянута гадкой коростой. Очень хотелось верить, что пройдет время, омертвелая кожа опадет, а под ней будет прежнее красивое лицо. К сожалению, это были только глупые детские фантазии. Во дворе кто-то чистил металлические зеркала. Сенсей взял одно из них и пристально вгляделся в гладкую поверхность. Тяжело вздохнул, не выказав, впрочем, особого горя.
-Уважаемые хозяйки, от всего сердца приношу свои извинения. Я испортил вам всю поездку своим неприглядным видом.
Войдя в замок, все разошлись по своим покоям, и с тех пор Юкииэ видел Мунемори лишь от случая у случаю. До юного господина доходили только слухи и сплетни слуг. О том, что Нимпей и слышать не хотел о том, чтобы за ним ухаживал кто-то из сестер, и с тех пор всегда сам обрабатывал свои раны. О том, что он почти все время проводит в зале для фехтований, а спит в каморке неподалеку. О том, что живет как отшельник, не желая никому досаждать своим уродством, и сопровождает жителей замка лишь на охоте или на опасных дорогах, чтобы в случае чего отвратить опасность. Пищу он тоже принимал в одиночестве, хотя имел полное право обедать за столом с хозяевами. Все-таки не простой слуга, а спаситель Лорда. Но самурай был непреклонен.
Юкки-вакка старался почаще ходить мимо додзе. Почти всегда он мог увидеть сквозь открытую дверь высокую фигуру в неброских темно-синих хакама и косодэ. Фехтовальщик либо тренировался с шинаем, либо драил пол, либо, сидя на полу, читал какой-то свиток. Мужчина, несомненно, всякий раз замечал мальчика, поэтому что бы ни делал, старался никогда не поворачивать к двери правым боком. Занятия маленький Сирояма оставил ,не разговаривали они вовсе. Когда каждый день похож на другой, время течет быстро и очень незаметно.
Безрадостный покой в этом сонном царстве нарушило письмо Лорда Сирояма. Он приглашал сестер в столицу. О Юкииэ же было коротко сказано, что он отныне назначен наместником этих земель, а Мунемори Нимпею поручено быть верным телохранителем своему новому господину. Все это произошло так быстро и суетливо, что ни мужчина, ни юноша даже не успели толком осознать, что происходит. Пока не поняли, что остались вдвоем в полупустом замке, где помимо немногочисленных старых слуг больше никого не было. Юкииэ смотрел на изуродованное лицо своего новоявленного йодзимбо, чувствовал себя ненужной вещью, выброшенной на обочину.
часть 4
читать дальшеЧертовски сложно передвигаться по лесу, опираясь только на посох, не имея возможности держать в другой руке меч. Да, то, как искусно удалось спрятать клинок в обтесанном стволе чахлого деревца, конечно успокаивало. И все же, неуверенность в своих силах - самое отвратительное чувство.
Мунемори шел впереди, постоянно оглядываясь на Сирояма-сама. Юноша выглядел настолько изможденным и несчастным, что даже на капризы у него не хватало сил. Как только Нимпей не пытался его утешить! И тем, что уже вечереет, и они сделают привал. И тем, что наконец-то прекратился дождь. И тем, что в харчевне за мостом удалось купить еды и даже разжиться удобными гэта - но ничего не помогало. Юкииэ лишь горестно вздыхал, смотрел на фехтовальщика с немым укором и, путаясь в полах юката, продолжал путь.
Самурай прекрасно понимал ,каково сейчас молодому господину, поэтому совсем не злился. Еще бы, человек, привыкший к роскоши и всеобщему почитанию, вынужден скрывать в лесах, переодевшись нищенкой, и терпеть похабные шутки солдатни. Учитель фехтования замедлил шаг.
-Сирояма-сама, чем быстрее мы пройдем этот лес, тем лучше. Но в темное, сами понимаете, мы заблудимся. Так что как только стемнеет, мы сразу же остановимся на ночлег. Потерпите еще немного, видите, уже сумерки+ вот, если вам тяжело, держитесь за... кхм... за рукав. - Мунемори отвел глаза. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о потерянной руке.
Боги, какая же это была глупость, поступок, слабой женщины, а не воина - резать себе вены. Он считал себя недостойным сэппуку, а в тот момент, когда стало ясно, что лорд Сирояма никогда больше не хочет видеть его при дворе… Мунемори и сейчас не совсем понимал, что на него нашло. Не иначе, боль и обида помутили рассудок. Предательство - это единственное оружие, удары которого не способен отразить даже самый искусный мастер клинка. Не помня себя, он устремился за ворота замка, и очнулся лишь когда кожа на запястье разошлась под лезвием танто, и кровь обильно стекала на колени.
Причина, по которой Нимпей ни за что на свете не оставит Юкииэ, проста. Именно юный господин спас тогда ему жизнь. Нет, он не появился, не остановил нож своей рукой. Но одной мысли о нем было достаточно, чтобы умопомрачение прошло.
"Что я делаю?! Я недостойный слуга, самый худший из всех! Мой молодой господин ждет меня в замке, он там почти один! Кто с ним останется, кто защитит, если даже я уйду?! О, ками, как я мог быть настолько слеп, настолько слаб… Вместо того, чтобы терять жизнь во имя человека, которому я больше не нужен, я должен жить ради того, кому
действительно могу помочь!!!"
Благодарение милосердной Канон, ему хватило сил разорвать рукав и перевязать руку. Но, увы, никто из оставшихся в имении слуг врачеванию обучен не был. Плохо зашитый глубокий порез очень быстро загноился, рука отказывалась слушаться, дергающая боль становилась все сильнее. Оставалось только одно…
Юный Сирояма так и не узнал истинной причины, почему же сенсей потерял руку. Он и сейчас искренне считал, что виной всему - несчастный случай на охоте. Земля, попавшая в рану, воспаление, угроза гангрены и отсечение руки как единственное средство спасения - чего же тут непонятного?
Поначалу было невыносимо тяжело чувствовать пустоту в рукаве. По ночам приходили раздирающие душу сны о прежних славных боях, о том, каким сильным воином он был когда-то. Так больно было по утрам осознавать, что эти дни навсегда ушли в прошлое. Но Мунемори считал все это достаточным наказанием за недопустимую слабость, и стойко терпел боль, как физическую, так и душевную. Боги суровы, но справедливы.
-Ну что же, юный господин, вот и совсем уже стемнело. Да и похолодало тоже. Пора разводить костер, расстилать циновки. И молиться духам дождя, чтобы ночь была спокойной.
Они устроили привал под самой крупной сосной, которую смогли найти. С горем пополам Нимпей набрал более-менее сухих веток, и огонь потихоньку разгорался. Юкииэ закутался в накидку так, что виден был только кончик носа и поблескивали глаза.
-А что, кроме риса, у нас ничего больше нет? Я так голоден, что готов лошадь съесть, вместе с копытами! А ужин из рисовых шариков - это все равно что ложиться спать голодным. - голос юноши дрожал, это был явно слишком тяжелый день.
Мунемори поцокал языком, раздумывая о том, сможет ли он сейчас поймать хоть какую-то дичь.
-Сирояма-сама, в такой темноте нам надеяться не на что. Вы ешьте столько, сколько нужно, а потом доем, что осталось. Эх, что-то костер плохо горит, но это, к счастью, исправить не сложно. Я Вас оставлю на несколько минут, поищу еще сухого хвороста. А вы ешьте, отдыхайте. И не бойтесь ничего, я рядом, совсем рядом.
Мужчина устало потянулся и скрылся в ближайшем кустарнике. Некоторое время его шаги были хорошо слышны, но становились все тише и тише. Юкииэ подобрался еще ближе к огню и достал из котомки завернутую в бумагу снедь. Денег у них было предостаточно, но сорящие монетами нищие выглядели бы подозрительно. Поэтому пришлось ограничиться бурдюком самого дешевого вина и несколькими рисовыми шариками. Хотя, сейчас Сирояма был рад и этому.
-Эх, ладно, это будет последний. Надо побольше оставить Мунемори, вон он какой здоровый… - молодой человек с сожалением отложил сумку.
-какая неосторожная маленькая девочка. Не боится ночевать одна в лесу. - скользкий глумливый голос из-за спины заставил его подскочить на месте и поперхнуться рисом.
-ну-ну, тише, тише. Не надо нам тут разыгрывать представления. - даже сквозь толстую накидку юноша почувствовал кончик меча у своей спины. - а ну-ка, встань, дай на тебя посмотреть.
Юкииэ послушно встал, а это было ой как непросто из-за дрожи в коленках. Чья-то рука грубо сорвала накидку.
-Ну и чего ты дрожишь, глупая? Мы тебе ничего не сделали, пока еще. - за спиной несколько голосов рассмеялось на разные лады. - в этом лесу мы уже давно хозяева, а ты, как-никак, наша гостья. Уж сделай милость, развлеки нас.
Пока человек за спиной говорил, кончик меча сначала медленно опустился, а потом стал неторопливо подниматься, задирая истрепанный подол. Ледяная сталь коснулась внутренней стороны бедра, и Юкииэ сдавленно всхлипнул:
-я… я не девушка!
-Что, правда?! - его схватили за плечо и резко развернули. Юноша оказался лицом к лицу с пятью мужчинами вида самого что ни на есть бандитского. Да, собственно, они и были настоящими лесными разбойниками.
-вот так диковинка… Смотрю на тебя, и действительно никак в толк не возьму - парень ты или девушка - мужчина, схвативший его за плечо, судя по всему, был главарем. Во всяком случае, остальные поперек него не лезли, а просто похахатывали, стоя в отдалении. Выглядел бродяга устрашающе: грива длинных нечесаных темно-рыжих волос, жесткая щетина на подбородке, почти уже ставшая бородой. Улыбка больше походила на звериный оскал. Одет он, как и его товарищи, был в какое-то тряпье, явно позаимствованное у разных людей, и вряд ли по их собственной воле.
-да по кадыку узнать можно запросто, тоже мне загадка! - подал голос другой разбойник.
-Ну что за невезение, действительно, мальчишка! - главарь без лишних церемоний дернул Юкииэ за волосы, оттягивая голову назад. - а впрочем… может, я все-таки ошибаюсь?
Узловатые пальцы с грязными обломанными ногтями смяли ворот кимоно и резко потянули вниз. Полы юката разошлись, жалобно затрещав, так, что стало видно узкие плечи, тонкую белую шею, проступающие под нежной кожей ключицы и безволосую гладкую грудь чуть более темными пятнами сосков.
-Надо же, все-таки парень. Зато гладенький, ну прямо как девочка - загрубевшая ладонь негодяя прошлась по животу юноши, перебралась на спину и нырнула за пояс, поглаживая ягодицы и сильнее прижимая к себе. Пахло от разбойника отвратительно.
-Убери руки, ничтожество. Или ты очень, очень пожалеешь. - да, Юкииэ было очень страшно. Но даже смертельная опасность не могла сбить с него спесь. К тому же, в голове вертелась спасительная мысль: Мунемори совсем неподалеку!
Разбойники дружно заржали.
-Ого, какой тон! Что ты за птица такая, а? Ладно, это и неважно. Я вот склонен думать, как раз наоборот, очень пожалею, если не трону тебя. Только последний идиот упустит возможность поразвлечься с такой куколкой. Ребята, подержите его немного, ладно? Хочу окончательно убедиться, что это мальчик, а то все никак не верится.
Несколько пар рук тут же схватили юношу, заламывая ему руки за спину.
-Да как вы смеете! Грязные, отвратительные скоты! Даю вам последний шанс, убирайтесь отсюда! - но его возмущенные возгласы заглушались громким смехом.
-Какие у тебя красивые длинные волосы… Такие шелковые…и кожа, ну прямо как молоко. - Главарь вытянул из волос Сироямы ленту, и густые черные пряди рассыпались по плечам. - ты очень, очень симпатичный. Ты нам так нравишься… - Кончик меча поддел пояс, вспарывая его. Юката медленно соскользнуло к ногам пунцового от стыда и гнева Юкииэ.
-Эй, а что это было? – вдруг насторожился один из бандитов
-Ты о чем?
-Да блеснуло что-то между деревьями. Нэ, кедай, ты это видел? Эй… кедай? Кедай!!! Ты что?!
Главарь издал какой-то булькающий хрип и стал заваливаться вперед, прямо на Юкииэ. Разбойники в ужасе отпрянули назад, сразу потеряв к юноше всякий интерес. Прямо из основания шеи бродяги торчал короткий нож-танто.
Юный Сирояма подхватил юката и бросился к высокой фигуре, стоявшей в тени.
-Мунемори! Слепой никчемный болван! Глухая тетеря! Где ты пропадал, я тебя спрашиваю! –маленькие кулачки отчаянно молотили телохранителя по груди. Внезапно сильные руки аккуратно, но настойчиво отодвинули его в сторону, и в следующий миг молодой человек был уже под прикрытием широкой спины йодзимбо.
-Не сейчас, Сирояма-сама. Сначала не надо избавиться от нескольких грязных животных. – голос Нимпея звучал теперь совсем по-другому. Вся его фигура пугающим образом изменилась. Именно так преображаются сторожевые псы в минуту опасности. Только что они резвились с хозяином и лизали ему руки, позволяя дергать себя за уши и щекотать морду, но при появлении врага все мускулы их тела мгновенно напрягаются, туго перекатываясь под кожей, острые клыки обнажаются в опасном оскале, а в глазах горит такая ярость, что даже хозяин – и тот испугается.
Посох был отброшен в сторону. Самурай сжал рукоять меча посильнее и занес его над головой.
Бандиты разразились ругательствами и тоже выхватили оружие – кто меч, кто дубину, кто посох. Первый момент испуга прошел, и теперь перед ними был всего лишь одинокий воин. Численное преимущество придавало им уверенности. Негодяи стали медленно окружать Мунемори и Юкииэ.
-А ну прочь, шакалы! – фехтовальщик резко взмахнул катаной. Грабители поспешили отступить на шаг.
-да хватит уже! Он же один, чего мы жмемся! – в конце концов, они все же набрались храбрости и решили напасть всем скопом. Сенсей резко оттолкнул юношу назад, прямо в кусты, и кинулся на противников.
Бой не занял много времени. Пусть ублюдков было и пятеро, что они могли против человека, который всю свою жизнь посвятил искусству убивать? Молодой Сирояма зачарованно смотрел на сражение. Его не пугали ни кровь, ни вопли умирающих. Он был словно загипнотизирован искусными движениями мужчины. Вот Мунемори уворачивается от удара, вражеский меч проходит так близко от его головы, но на самом деле никакой опасности нет, все давным-давно заучено и просчитано. Меч фехтовальщика насквозь пронзает тело, явно задевая позвоночник. Сенсей резко высвобождает клинок, отталкивая противника ногой и, не прекращая движения, нападает на второго. Мечи с лязгом скрещиваются, но Нимпей ловит цубой катану разбойника. Несколько мгновений они давят друг друга, словно меряясь силами, но бывший крестьянин не имеет никаких шансов против опытного воина. Мунемори отталкивает его и бьет сверху. Лезвие рассекает шею и идет дальше, до самой ключицы. Самурай устремляется к оставшимся врагам. Юкииэ ловит себя на мысли, что смотрит лишь на своего телохранителя и находит его таким… красивым?
Удар крест-накрест, кувырок вперед – и еще два трупа на земле. Последний из оставшихся подонков закричал от ужаса, бросил дубину и что есть сил кинулся бежать в лесную чащу, не разбирая дороги. Мунемори не стал его преследовать. Еще один миг – и разъяренный зверь снова превратился в большого доброго пса.
-Сирояма-сама! Вы в порядке? Эти ублюдки, они… простите меня, юный господин! – йодзимбо поспешно снял с себя косодэ, оставшись в одних хакама, и накинул на плечи Юкииэ.
-Ничего они не успели. Такие же тупийцы, как и ты. – беззлобно огрызнулся юноша. –вот только испортили юката окончательно, в нем теперь и по чащобе не походишь.
Молодой человек исподлобья посмотрел на мужчину.
-Знаешь, на кого ты похож? На собаку-оборотня из сказок. Ну, там у главного героя обязательно есть такой помощник. Как же их называют…
-Их называют иму, просто иму, дитя мое. – брахатный женский голос заставил их резко обернуться. Рука Нимпея снова сжимала катану.
-Тебе нет нужды поднимать на меня оружие, храбрый воин. Я – всего лишь слабая женщина. А впрочем… вам я лгать не хочу. Да, женщина. Но не слабая. Меня зовут Ютака Ока. У меня дом в самой чаще этого леса. Вот уже много лет я живу здесь в полном одиночестве. Я – кайсе.
-Кайсе? – Мунемори непонимающе сдвинул брови.
-о, ками… - простонал Юкииэ. Он прочитал достаточно сказаний, чтобы понимать: эта женщина намного опасней любой разбойничьей банды. – Кайсе – это же ведьма!
З.Ы. Если никто не откомментит, что, мол, читает, забью на это дело
-
-
08.01.2010 в 14:26-
-
08.01.2010 в 14:38-
-
08.01.2010 в 15:12