Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Вражда домов Минамото и Тайра пожрала мой мозг уже давно, можно сказать, с детства. И всю дорогу симпатии мои были в большинстве случаев на стороне дома Тайра.
И вот теперь я пишу рассказ, в котором постараюсь выразить всю свою одержимость этими удивительными людьми. И сразу несколько предупреждений, а то мало ли, вдруг кто-нибудь не хочет времени зря тратить...
1) в тексте много страшных и непонятных слов без пояснений. Уверяю вас, на самом деле все не так сложно. Если что непонятно, спрашивайте - у меня ли, у гугла - это уже все равно))))
2) ТУТ НЕТ ЯОЯ. (о, я прямо уже слышу топот удаляющихся ног)
3) зубодробительного экшена и забубенного юмора увы, тоже нема.
Ну а теперь, когда, чую я, желающих почитать осталось отважных полтора землекопа, прошу к нашему шалашу))))).
Мику с непривычки очень сильно укачивало в машине, но девушка переносила муки со стоицизмом, который, по мнению иностранцев, вообще присущ ее народу. Ну а с чего бы ей ныть? Во-первых, родителям с лихвой хватает капризов Шинжи. А во-вторых, сама же решила ехать. Вполне могла остаться в Токио, с бабушкой. С другой стороны, Мика никак не могла знать, что когда едешь все время с закрытыми глазами, так сильно «полоскает». Девушка порылась в карманах, но леденцов не нашла.
-Шинжи, конфеты у тебя?
-Да они на сидении рядом, ты не дотягиваешься что ли?
-А как я, по-твоему, узнаю, что они там? Унюхаю, да?
-Так-так-так, прекратили перепалки. Широ, я иногда боюсь, что ты у меня амнезией заболел. Побольше внимания к сестре, ты понял?
Под строгим взглядом отца брат и сестра притихли. Мика посасывала леденец и пыталась представить, что сейчас за окном. Папа говорил, им осталось ехать меньше часа. Жалко, что море она увидит только дней через пять.
Мике Томоакира было девятнадцать лет, и ей просто очень не повезло.
читать дальше
В честь выпускного вечера ей наконец-то разрешили получить права и покатать подруг на маминой машине (свою «тойоту» папа никогда бы не дал). И вот подстава, какой-то пьяный урод швырнул в лобовое стекло бутылку! А они, между прочим, ехали с нормальной такой скоростью. Слава Будде, подружки только перепугались. А вот самой Мике повезло меньше. Несколько небольших осколков попали ей в лицо, «пришпилив» веки к глазам. Разумеется, пришлось делать операцию. Все прошло лучше некуда, доктор клятвенно заверил, что скоро зрение полностью восстановится, но некоторое время лучше походить с повязкой. Так на несколько месяцев девушка ослепла. Сначала, конечно, было очень страшно и неудобно. И о совместной поездке в Данноура и речи не шло. Но не такой был характер у Мики, чтобы отступаться от путешествия, о котором она мечтала весь год. Природа одарила ее острым умом и богатым воображением. Поэтому потеря зрения неожиданно из травмы превратилась в преимущество.
А дело тут было вот в чем. Выражаясь языком исторических романов, род Томоакира был славен своими сказителями. И не просто сказителями – а слепыми бродячими певцами, которые годы и века рассказывали одну и ту же повесть – «Хэйке Моногатари», или «Повесть о гибели дома Тайра». Нетрудно представить, какое волнение охватило Мику, когда она поняла, что у нее есть возможность побывать в месте, где произошли самые трагические события сказания. И не просто побывать, а, как и ее далекие предки, лишь слышать шум моря, лишь чувствовать его запах – и рассказывать прибрежным камням о могучем Нориери, и о самоотверженной Ниидоно, о прекрасном юном императоре Антоку – и о многих, многих других героях прошлого. Впрочем, для девушки они никогда не были тенями со страниц книг. Несколько раз она перечитывала сочинение монаха Юкинаги, многие стихотворные отрывки знала наизусть – и воины домов Тайра и Минамото стали для нее вполне живыми людьми. Но, чего скрывать, Мика всегда больше симпатизировала Тайра. А ужасная и монументальная фигура Киемори Тайра, первого, кто, если оставить язык романов и перейти на молодежный сленг, «послал» императора куда подальше и утвердил власть самураев, и вовсе приводила ее в трепет. Хотя, разухабистый отважный Есинака из Кисо, сторонник Минамото, ей тоже весьма импонировал.
Впрочем, о своей любви к Хэйке Мика могла говорить часами. Не будем же ей уподобляться. Прошло еще как минимум полтора часа плутания по незнакомой дороге, прежде чем отец семейства наконец привез детей к двухэтажному загородному домику, который они сняли до конца каникул, чтобы отдохнуть у моря. Погода, правда, пока не баловала, лето выдалось дождливым, ну да не страшно – Данноура все-таки место историческое, много интересного найти можно, если постараться. Мама встретила их у дверей, радуясь, что поездка прошла без эксцессов и немного огорченная тем, что обед придется подогревать. Пока на плите доходила лапша с рыбой и бульоном, Шинжи исправно водил Мику по всему дому, чтобы она освоилась на двух этажах – все-таки по большому счету они отлично ладили с сестрой. Обед прошел в обсуждениях, чем заняться в первую очередь, не слишком ли прохладная вода, чтобы в ней купаться. В результате было решено дождаться следующего утра, и при солнечной погоде можно будет и рискнуть. Но Мика ждать не хотела. Вернее, на купания ей было, откровенно говоря, плевать. Ей просто хотелось поскорее оказаться у моря.
-А сегодня со мной никто не прогуляется до пляжа? Или у нас на вечер какие-то другие планы?
-Планов-то особых вроде и нет… - задумался папа. – Но к нам же еще через пару часов должна мамина сестра подъехать. А ты ее знаешь, если меня не будет рядом, она обязательно решит, что это знак пренебрежения.
-Да брось ты эти глупости, дорогой – мама осуждающе посмотрела на мужа. – тебе просто лень выходить на улицу после сытного обеда. А до моря тут идти-то всего ничего, десять минут, если не торопиться. Мика, милая, я тебя свожу. Проводить тебя наверх переодеться, или сама поднимешься? Надевай кроссовки потолще и ветровку. Я возьму плед, посидим на берегу, прибой послушаем. Там правда пляж – так, не пляж, одно название, полно камней. С другой стороны, мы же не загорать…
Девушка радостно запищала и , на всякий случай выставив перед собой руки, направилась к лестнице, опираясь о стенку. Мама покачала головой, но ничего не сказала, а просто пошла обуваться. Она и в обычной жизни никогда не умела толком отказать детям, особенно Мике, которая всегда исправно училась и никогда ничем родителей особо не огорчала. А уж теперь, когда дочка так серьезно пострадала, мать была готова хоть луну с неба достать.
Пока они шли к морю, разговор шел легко. Мама уже успела многое разведать, к примеру, расписание прогулочных экскурсионных катеров. Но когда они расстелили покрывало и сели, овеваемые холодным соленым ветром, разговор затих как-то сам собой. Мика сидела, не двигаясь, прислонившись к матери, и казалось, боялась даже дышать. В который раз после аварии она поблагодарила того придурка. Прикрывшись темнотой повязки, девушка могла себе представить что угодно. И корабли Тайра вдалеке, почти у горизонта, и воинов Минамото на берегу, состязающихся в стрельбе. Девушка дышала так глубоко, как будто хотела сохранить побольше этого напитанного героическими деяниями воздуха в себе. Такое с ней было только однажды – когда год назад она побывала на месте гибели Минамото Ёримасы. Это не могила, не памятник, не монумент – просто вонзенная в землю стрела. Вот и сейчас, трепет от ощущения причастности к истории заставлял ее исходить мурашками.
-Сколько могучих владык,
беспощадных, не ведавших страха,
Ныне ушло без следа —
горстка ветром влекомого праха!
-неуверенно процитировала мама. – так, по-моему, там все начинается?
Мика блаженно улыбнулась.
-Мама… а можно я немножко посижу здесь одна? – ни с того ни с сего спросила девушка. Но женщина не удивилась и не возмутилась. За все эти годы она успела хорошо изучить характер дочери – активный, деятельный – но невероятно романтичный. Мика как никто другой умела создавать и ценить красоту момента. И мешать ей в этом мать не собиралась.
-можно, дорогая. Мне, кажется, я тебя понимаю. Только никуда не сходи с покрывала. И не подходи к морю, тут опасное дно. А я схожу до поворота на шоссе, там есть небольшой магазин у заправки. Куплю нам горячего кофе что ли…
Женщина удалилась в сторону тропинки, иногда спотыкаясь на неровных камнях. Еще пару минут Мика сидела молча. А потом встала и сошла с покрывала. Нет, она никуда не ушла, она просто хотела ощутить под ногами песок и камни.
«Когда-то по ним ступал Есицунэ…»
Раскинув руки в стороны и запрокинув голову, Мика принялась громко декламировать:
«О горе! Ветер бренности веет в нашем мире непостоянства; под его дуновением мгновенно осыпался благоуханный цветок!
О скорбь! Волны злобы бушуют в греховной нашей юдоли, где жизнь и смерть во власти неумолимого рока; мгновенно поглотили они священную императорскую особу!
Дворцом Долголетия называли его чертоги, дабы жил он там долго долго; вратами Юности назвали ворота и написали на них:
«Да не войдет сюда старость!» Еще и десяти лет не исполнилось государю, а он уже погрузился на дно морское! Словами не описать, сколь непрочной, сколь бренной оказалась его участь, судившая ему родиться для трона! Дракон, обитающий в поднебесье, вмиг обратился в рыбу, жительницу морских глубин!
Некогда, окруженный вельможами и министрами, обитал юный государь во дворце, подобном высокому терему Брахмы или замку Радости Индры, повелевая бесчисленными родичами, близкими и далекими, а ныне в одно мгновение лишился жизни, бросившись с корабля в глубокие волны. О скорбная, скорбная участь!»
Резкая боль в глазах заставила девушку прерваться и прижать руки к повязке. Скорбя о гибели юного императора Антоку, она сама не заметила, как заплакала. Все еще не отнимая ладони от лица, Мика сделала шаг назад, чтобы снова сесть на плед.
Нога нащупала только песок и мелкие камни. В замешательстве девушка сделала еще шаг. Песок и камни.
«Может, я как-то не так повернулась? Или сама не заметила, как подошла ближе к морю?» Мика закружилась вокруг своей оси, пытаясь найти одеяло. Но его не было нигде. Еще шаг назад – и холодная пенная вода лизнула ноги и края Джинс, мгновенно заполняя кроссовки. Девушка вскрикнула и отскочила.
«Я не могла подойти так близко к морю!!!»
Паника мгновенно захлестнула ее с головой. Мика беспорядочно металась по пляжу, но неизменно оказывалась у кромки моря. Несколько раз, поскользнувшись на мокрых булыжниках, она падала, и вскоре вымокла чуть ли не до пояса. В довершение всех несчастий, хлынул дождь. Не заморосил, нет. Именно хлынул, как из ведра, мгновенно оглушив ее и полностью лишив возможности ориентироваться. Теперь уже девушка плакала не переставая.
-Мама!!! Мама!!! Кто-нибудь, помогите!!! – она отчаянно надеялась, что пляж не пустынный, что тут есть люди, что в конце концов, сейчас придет мама… Волны в очередной раз ударили по коленям. С истерическим всхлипыванием Мика осела на мокрый песок, в отчаянии сдирая с глаз повязку. Ничего не видно. Просто ровная серая пелена. В глазах отчаянно резало, и держать их открытыми дольше просто не было сил. Дрожа от холода и страха, девушка привстала и машинально сделала шаг назад. Большой камень выскользнул из-под ноги, и она рухнула в воду, погрузившись с головой, пребольно ударившись руками и спиной об дно. Села, судорожно ловя ртом воздух. Слава богам, здесь было совсем еще мелко. И волна, намного больше предыдущих, ударила ее в спину, словно заставляя снова погрузиться в холодную соленую воду. Мика закричала. Вода хлынула в рот и нос. Она уже не могла нащупать дна, боль в глазах стала невыносимой. Ее крутило и вертело, девушке казалось, что она погрузилась уже глубоко-глубоко… Но тут чья-то сильная рука в толстой кожаной перчатке сжала ее локоть, одним рывком вытаскивая на сушу. Незнакомец тут же перевернул ее лицом вниз, не давая захлебнуться, и поддерживая под мышки, не позволял упасть.
-юная госпожа… непозволительно… так неосторожно… Сие совершенно недопустимо для юных дев – прогуливаться во время шторма и морского брега! Берег здесь опасен, он послан нам в проклятье, как будто мало нам изгнания!!! О, жестокие боги!
Кашляя и судорожно всхлипывая, Мика изо всех сил цеплялась за незнакомца и отчаянно щурилась, но, как ни старалась, ничего кроме смутной тени разглядеть не могла. Руки скользили по странной одежде неожиданно спасителя, цепляясь то за панцирь, то за кожаные пластины.
«У них что тут, секция по кендо на пляже?» - мысль хоть немножко развеселила, и девушка начала потихоньку успокаиваться.
-Садитесь, да, вот сюда. Как же Вы так удалились от покрывала? – Голос совсем молодой, наверное, они с этим парнем ровесники. Мика уже собиралась окончательно прокашляться и отблагодарить юношу… но вдруг вся напряглась, уставясь перед собой невидящими глазами.
«Как он говорит… я не должна его понимать!»
Незнакомец изъяснялся на японском, но таком архаичном… никто из школьных подруг девушки его точно бы не понял. Сама Мика различала в его речи знакомые слова, только потому что читала в свое время неадаптированный вариант «хэйке моногатари», да и вообще интересовалась, каким был язык в то время…
-Я… эм… спасибо… то есть, благодарствую, господин. – на всякий случай выдавила из себя Мика. В голове все гудело, и все было так странно…
«А черт их знает, как они здесь у себя в Данноура говорят. Может, он вообще из какой-то деревни…»
-О, Вы приходите в себя! Какая радость! Но теперь Вам срочно нужно тепло и покой. Такой молодой и такой красивой женщине нельзя так волноваться. Вы живете в крепости, юная госпожа?
Мика собралась было спросить, о какой крепости, во имя всех богов, он ее сейчас втирает, но тут шум бури прорезал истерический вопль матери.
-МИКА!!! Доченька!!!
Рука в кожаной перчатке тут же отпустила ее локоть. А в следующую секунду мама уже обнимала дочку, плача, то ругаясь на нее, то благодаря Будду за то, что все обошлось.
-дура, идиотка несчастная! Ты знаешь, какое здесь дно?! Яма на яме! Да как тебе вообще мозгов хватило слезть с пледа… ох, доченька, любимая… сил нет, у меня же чуть сердце не разорвалось, когда я тебя увидела всю мокрую…
-мама, а парень? Он что, свалил? Странный какой… - Мика выстукивала дробь зубами, кутаясь в мамину куртку.
-какой еще парень?
-Ну, парень. Или мужчина молодой, я же не видела. В форме для кендо, он меня вытащил!
-Ками-сама, да никого я не видела! Этот парень, конечно, молодец – но он видимо убежал. Ладно, хватит тут попу просиживать. Обе простудимся. В дом, в дом! Папа нас убьет, обеих. – И, придерживая дочь за плечи, мама поспешила прочь с пляжа.
«Как же он успел… придурочный какой-то. Наверное, местный псих. Надо будет поспрашивать в городе. А голос у него красивый…»
Несмотря на то, что глаза по-прежнему застилала серая пелена, Мика несколько раз оглядывалась.
Когда они подходили к дому, дождь прекратился так же быстро, как и начался, так что к сумеркам стало теплее, суше, и даже ветер ослабел. Папаша Томоакира, разумеется, закатил своим женщинам страшный скандал, но скорее со страху, чем от злости. Так или иначе, после ужина в семье снова царил мир и покой. Шинжи, как оказалось, уже успел сбегать и к морю, и в ближайшую деревню, и даже там вроде как познакомился с какими-то ребятами, которые умели править лодками в море. В общем, еще не было и одиннадцати часов вечера, а мальчика уже сморил сон. Переволновавшиеся родители тоже вскоре за сыном пошли к себе в спальню.
И только Мика, вопреки всему, была бодра как никогда, сна – ни в одном глазу. Это было не лихорадочное возбуждение после стресса. Ей просто было хорошо, и ложиться спать совсем не хотелось. Поэтому девушка, укутавшись в безразмерное отцовское фурисодэ, сидела на веранде, слушала ночь, далекий шум моря и грела руки о чашку чая. Где-то неподалеку играли на флейте – а может, на самом деле и далеко, просто ветер донес звуки. Красиво и романтично – до невероятности!
«Я, конечно, знаю, что юный самурай Ацумори погиб не в битве при Данноура… но фантазировать мне никто не запретит. Так что, наверное, это его призрак ходит по берегу моря и играет, вот уже много веков играет на своей флейте…»
-Доброй ночи, юная госпожа. Рад видеть Вас в здравии… - Музыка резко оборвалась, а вместо нее совсем рядом раздался тот самый молодой мужской голос. Такое чувство, что его обладатель стоял у самого края веранды. Мика сдавленно пискнула, полупустая чашка упала, чай расплескался по доскам.
-Ох, я Вас испугал своим бесцеремонным внезапным появлением… Уверен, за это я буду страдать в пяти последующих перерождениях. Разве что, ваше прощение лишит меня этих мук. – в голосе звучали одновременно и забота, и улыбка. И девушка как-то раздумала визжать, звать папу и кидаться в сторону нежданного гостя еще не остывшим чайником.
«В конце концов, задумай он что-нибудь плохое – давно бы уже сделал. Значит, и волноваться не о чем».
-Эээээм…и чем же я обязана…эээм… столь позднему визиту…эээм… сударь? – старинные слова с трудом складывались во фразы, но это было невероятно интересно – как будто одновременно и разгадываешь ребус, и изображаешь из себя благородную даму, как в детстве.
-о, юная госпожа, я к Вам с высочайшим приглашением! – в голосе незнакомца звучала искренняя радость. – одна особа, крайне высокопоставленная и влиятельная, но именно поэтому пожелавшая остаться неизвестной, давеча слышала, как Вы в песне оплакиваете юного императора Антоку, вкладывая в эти слова всю душу. Это ее тронуло. И вот теперь я имею честь пригласить Вас пред высочайшие очи и просить исполнить ваши любимые места из «повести о доме Тайра» перед достойнейшими из достойных.
«Я знаю, что это мне напоминает».
…Мой нынешний господин, человек чрезвычайно высокого положения, теперь находится в Акамагасэки со многими знатными спутниками. Он желал увидеть место сражения при Дан-но-ура и сегодня посетил то место. Будучи наслышан о вашем искусстве рассказывать историю об этом сражении, теперь он желает послушать ваше выступление, поэтому вы возьмете свою биву и пойдете со мной к дому, где вас ожидает августейшее собрание….
В голове сами собой всплывали слова из страшной сказки о слепом певце с оторванным ушами. К бродячему музыканту тоже тогда пришел загадочный гость. И тоже позвал с собой петь о гибели дома Тайра. Ничем хорошим это не кончилось. Но так хотелось стать героиней сказки, хотя бы и страшной!
Впрочем, помимо жутковатого очарования момента, витало в воздухе что-то еще. Что-то, что завораживало, не позволяло сказать «нет». Таинственная, но непреодолимая сила.
По-прежнему молча, Мика протянула руку вперед – и тут же ее кисть легла в ладонь. Обычную теплую человеческую ладонь, без всякой кожаной перчатки. Тонкий многослойный шелк длинного рукава коснулся ее кожи.
-Ну что же, пойдемте… Ацумори-сан. – улыбнулась девушка, вставая и опираясь на руку загадочного юноши, и сделала пару шагов.
-Я никогда не играл и в половину так хорошо, как господин Ацумори. Но уже одно сравнение с ним – высшая похвала для меня. Идемте же. – Вторая рука незнакомца легла на ее плечо. Девушку обдало резковатым, но приятным запахом благовоний.
На ощупь обув гэта, Мика послушно последовала за ним.
Продолжение да воспоследует)))))
И вот теперь я пишу рассказ, в котором постараюсь выразить всю свою одержимость этими удивительными людьми. И сразу несколько предупреждений, а то мало ли, вдруг кто-нибудь не хочет времени зря тратить...
1) в тексте много страшных и непонятных слов без пояснений. Уверяю вас, на самом деле все не так сложно. Если что непонятно, спрашивайте - у меня ли, у гугла - это уже все равно))))
2) ТУТ НЕТ ЯОЯ. (о, я прямо уже слышу топот удаляющихся ног)
3) зубодробительного экшена и забубенного юмора увы, тоже нема.
Ну а теперь, когда, чую я, желающих почитать осталось отважных полтора землекопа, прошу к нашему шалашу))))).
Мику с непривычки очень сильно укачивало в машине, но девушка переносила муки со стоицизмом, который, по мнению иностранцев, вообще присущ ее народу. Ну а с чего бы ей ныть? Во-первых, родителям с лихвой хватает капризов Шинжи. А во-вторых, сама же решила ехать. Вполне могла остаться в Токио, с бабушкой. С другой стороны, Мика никак не могла знать, что когда едешь все время с закрытыми глазами, так сильно «полоскает». Девушка порылась в карманах, но леденцов не нашла.
-Шинжи, конфеты у тебя?
-Да они на сидении рядом, ты не дотягиваешься что ли?
-А как я, по-твоему, узнаю, что они там? Унюхаю, да?
-Так-так-так, прекратили перепалки. Широ, я иногда боюсь, что ты у меня амнезией заболел. Побольше внимания к сестре, ты понял?
Под строгим взглядом отца брат и сестра притихли. Мика посасывала леденец и пыталась представить, что сейчас за окном. Папа говорил, им осталось ехать меньше часа. Жалко, что море она увидит только дней через пять.
Мике Томоакира было девятнадцать лет, и ей просто очень не повезло.
читать дальше
В честь выпускного вечера ей наконец-то разрешили получить права и покатать подруг на маминой машине (свою «тойоту» папа никогда бы не дал). И вот подстава, какой-то пьяный урод швырнул в лобовое стекло бутылку! А они, между прочим, ехали с нормальной такой скоростью. Слава Будде, подружки только перепугались. А вот самой Мике повезло меньше. Несколько небольших осколков попали ей в лицо, «пришпилив» веки к глазам. Разумеется, пришлось делать операцию. Все прошло лучше некуда, доктор клятвенно заверил, что скоро зрение полностью восстановится, но некоторое время лучше походить с повязкой. Так на несколько месяцев девушка ослепла. Сначала, конечно, было очень страшно и неудобно. И о совместной поездке в Данноура и речи не шло. Но не такой был характер у Мики, чтобы отступаться от путешествия, о котором она мечтала весь год. Природа одарила ее острым умом и богатым воображением. Поэтому потеря зрения неожиданно из травмы превратилась в преимущество.
А дело тут было вот в чем. Выражаясь языком исторических романов, род Томоакира был славен своими сказителями. И не просто сказителями – а слепыми бродячими певцами, которые годы и века рассказывали одну и ту же повесть – «Хэйке Моногатари», или «Повесть о гибели дома Тайра». Нетрудно представить, какое волнение охватило Мику, когда она поняла, что у нее есть возможность побывать в месте, где произошли самые трагические события сказания. И не просто побывать, а, как и ее далекие предки, лишь слышать шум моря, лишь чувствовать его запах – и рассказывать прибрежным камням о могучем Нориери, и о самоотверженной Ниидоно, о прекрасном юном императоре Антоку – и о многих, многих других героях прошлого. Впрочем, для девушки они никогда не были тенями со страниц книг. Несколько раз она перечитывала сочинение монаха Юкинаги, многие стихотворные отрывки знала наизусть – и воины домов Тайра и Минамото стали для нее вполне живыми людьми. Но, чего скрывать, Мика всегда больше симпатизировала Тайра. А ужасная и монументальная фигура Киемори Тайра, первого, кто, если оставить язык романов и перейти на молодежный сленг, «послал» императора куда подальше и утвердил власть самураев, и вовсе приводила ее в трепет. Хотя, разухабистый отважный Есинака из Кисо, сторонник Минамото, ей тоже весьма импонировал.
Впрочем, о своей любви к Хэйке Мика могла говорить часами. Не будем же ей уподобляться. Прошло еще как минимум полтора часа плутания по незнакомой дороге, прежде чем отец семейства наконец привез детей к двухэтажному загородному домику, который они сняли до конца каникул, чтобы отдохнуть у моря. Погода, правда, пока не баловала, лето выдалось дождливым, ну да не страшно – Данноура все-таки место историческое, много интересного найти можно, если постараться. Мама встретила их у дверей, радуясь, что поездка прошла без эксцессов и немного огорченная тем, что обед придется подогревать. Пока на плите доходила лапша с рыбой и бульоном, Шинжи исправно водил Мику по всему дому, чтобы она освоилась на двух этажах – все-таки по большому счету они отлично ладили с сестрой. Обед прошел в обсуждениях, чем заняться в первую очередь, не слишком ли прохладная вода, чтобы в ней купаться. В результате было решено дождаться следующего утра, и при солнечной погоде можно будет и рискнуть. Но Мика ждать не хотела. Вернее, на купания ей было, откровенно говоря, плевать. Ей просто хотелось поскорее оказаться у моря.
-А сегодня со мной никто не прогуляется до пляжа? Или у нас на вечер какие-то другие планы?
-Планов-то особых вроде и нет… - задумался папа. – Но к нам же еще через пару часов должна мамина сестра подъехать. А ты ее знаешь, если меня не будет рядом, она обязательно решит, что это знак пренебрежения.
-Да брось ты эти глупости, дорогой – мама осуждающе посмотрела на мужа. – тебе просто лень выходить на улицу после сытного обеда. А до моря тут идти-то всего ничего, десять минут, если не торопиться. Мика, милая, я тебя свожу. Проводить тебя наверх переодеться, или сама поднимешься? Надевай кроссовки потолще и ветровку. Я возьму плед, посидим на берегу, прибой послушаем. Там правда пляж – так, не пляж, одно название, полно камней. С другой стороны, мы же не загорать…
Девушка радостно запищала и , на всякий случай выставив перед собой руки, направилась к лестнице, опираясь о стенку. Мама покачала головой, но ничего не сказала, а просто пошла обуваться. Она и в обычной жизни никогда не умела толком отказать детям, особенно Мике, которая всегда исправно училась и никогда ничем родителей особо не огорчала. А уж теперь, когда дочка так серьезно пострадала, мать была готова хоть луну с неба достать.
Пока они шли к морю, разговор шел легко. Мама уже успела многое разведать, к примеру, расписание прогулочных экскурсионных катеров. Но когда они расстелили покрывало и сели, овеваемые холодным соленым ветром, разговор затих как-то сам собой. Мика сидела, не двигаясь, прислонившись к матери, и казалось, боялась даже дышать. В который раз после аварии она поблагодарила того придурка. Прикрывшись темнотой повязки, девушка могла себе представить что угодно. И корабли Тайра вдалеке, почти у горизонта, и воинов Минамото на берегу, состязающихся в стрельбе. Девушка дышала так глубоко, как будто хотела сохранить побольше этого напитанного героическими деяниями воздуха в себе. Такое с ней было только однажды – когда год назад она побывала на месте гибели Минамото Ёримасы. Это не могила, не памятник, не монумент – просто вонзенная в землю стрела. Вот и сейчас, трепет от ощущения причастности к истории заставлял ее исходить мурашками.
-Сколько могучих владык,
беспощадных, не ведавших страха,
Ныне ушло без следа —
горстка ветром влекомого праха!
-неуверенно процитировала мама. – так, по-моему, там все начинается?
Мика блаженно улыбнулась.
-Мама… а можно я немножко посижу здесь одна? – ни с того ни с сего спросила девушка. Но женщина не удивилась и не возмутилась. За все эти годы она успела хорошо изучить характер дочери – активный, деятельный – но невероятно романтичный. Мика как никто другой умела создавать и ценить красоту момента. И мешать ей в этом мать не собиралась.
-можно, дорогая. Мне, кажется, я тебя понимаю. Только никуда не сходи с покрывала. И не подходи к морю, тут опасное дно. А я схожу до поворота на шоссе, там есть небольшой магазин у заправки. Куплю нам горячего кофе что ли…
Женщина удалилась в сторону тропинки, иногда спотыкаясь на неровных камнях. Еще пару минут Мика сидела молча. А потом встала и сошла с покрывала. Нет, она никуда не ушла, она просто хотела ощутить под ногами песок и камни.
«Когда-то по ним ступал Есицунэ…»
Раскинув руки в стороны и запрокинув голову, Мика принялась громко декламировать:
«О горе! Ветер бренности веет в нашем мире непостоянства; под его дуновением мгновенно осыпался благоуханный цветок!
О скорбь! Волны злобы бушуют в греховной нашей юдоли, где жизнь и смерть во власти неумолимого рока; мгновенно поглотили они священную императорскую особу!
Дворцом Долголетия называли его чертоги, дабы жил он там долго долго; вратами Юности назвали ворота и написали на них:
«Да не войдет сюда старость!» Еще и десяти лет не исполнилось государю, а он уже погрузился на дно морское! Словами не описать, сколь непрочной, сколь бренной оказалась его участь, судившая ему родиться для трона! Дракон, обитающий в поднебесье, вмиг обратился в рыбу, жительницу морских глубин!
Некогда, окруженный вельможами и министрами, обитал юный государь во дворце, подобном высокому терему Брахмы или замку Радости Индры, повелевая бесчисленными родичами, близкими и далекими, а ныне в одно мгновение лишился жизни, бросившись с корабля в глубокие волны. О скорбная, скорбная участь!»
Резкая боль в глазах заставила девушку прерваться и прижать руки к повязке. Скорбя о гибели юного императора Антоку, она сама не заметила, как заплакала. Все еще не отнимая ладони от лица, Мика сделала шаг назад, чтобы снова сесть на плед.
Нога нащупала только песок и мелкие камни. В замешательстве девушка сделала еще шаг. Песок и камни.
«Может, я как-то не так повернулась? Или сама не заметила, как подошла ближе к морю?» Мика закружилась вокруг своей оси, пытаясь найти одеяло. Но его не было нигде. Еще шаг назад – и холодная пенная вода лизнула ноги и края Джинс, мгновенно заполняя кроссовки. Девушка вскрикнула и отскочила.
«Я не могла подойти так близко к морю!!!»
Паника мгновенно захлестнула ее с головой. Мика беспорядочно металась по пляжу, но неизменно оказывалась у кромки моря. Несколько раз, поскользнувшись на мокрых булыжниках, она падала, и вскоре вымокла чуть ли не до пояса. В довершение всех несчастий, хлынул дождь. Не заморосил, нет. Именно хлынул, как из ведра, мгновенно оглушив ее и полностью лишив возможности ориентироваться. Теперь уже девушка плакала не переставая.
-Мама!!! Мама!!! Кто-нибудь, помогите!!! – она отчаянно надеялась, что пляж не пустынный, что тут есть люди, что в конце концов, сейчас придет мама… Волны в очередной раз ударили по коленям. С истерическим всхлипыванием Мика осела на мокрый песок, в отчаянии сдирая с глаз повязку. Ничего не видно. Просто ровная серая пелена. В глазах отчаянно резало, и держать их открытыми дольше просто не было сил. Дрожа от холода и страха, девушка привстала и машинально сделала шаг назад. Большой камень выскользнул из-под ноги, и она рухнула в воду, погрузившись с головой, пребольно ударившись руками и спиной об дно. Села, судорожно ловя ртом воздух. Слава богам, здесь было совсем еще мелко. И волна, намного больше предыдущих, ударила ее в спину, словно заставляя снова погрузиться в холодную соленую воду. Мика закричала. Вода хлынула в рот и нос. Она уже не могла нащупать дна, боль в глазах стала невыносимой. Ее крутило и вертело, девушке казалось, что она погрузилась уже глубоко-глубоко… Но тут чья-то сильная рука в толстой кожаной перчатке сжала ее локоть, одним рывком вытаскивая на сушу. Незнакомец тут же перевернул ее лицом вниз, не давая захлебнуться, и поддерживая под мышки, не позволял упасть.
-юная госпожа… непозволительно… так неосторожно… Сие совершенно недопустимо для юных дев – прогуливаться во время шторма и морского брега! Берег здесь опасен, он послан нам в проклятье, как будто мало нам изгнания!!! О, жестокие боги!
Кашляя и судорожно всхлипывая, Мика изо всех сил цеплялась за незнакомца и отчаянно щурилась, но, как ни старалась, ничего кроме смутной тени разглядеть не могла. Руки скользили по странной одежде неожиданно спасителя, цепляясь то за панцирь, то за кожаные пластины.
«У них что тут, секция по кендо на пляже?» - мысль хоть немножко развеселила, и девушка начала потихоньку успокаиваться.
-Садитесь, да, вот сюда. Как же Вы так удалились от покрывала? – Голос совсем молодой, наверное, они с этим парнем ровесники. Мика уже собиралась окончательно прокашляться и отблагодарить юношу… но вдруг вся напряглась, уставясь перед собой невидящими глазами.
«Как он говорит… я не должна его понимать!»
Незнакомец изъяснялся на японском, но таком архаичном… никто из школьных подруг девушки его точно бы не понял. Сама Мика различала в его речи знакомые слова, только потому что читала в свое время неадаптированный вариант «хэйке моногатари», да и вообще интересовалась, каким был язык в то время…
-Я… эм… спасибо… то есть, благодарствую, господин. – на всякий случай выдавила из себя Мика. В голове все гудело, и все было так странно…
«А черт их знает, как они здесь у себя в Данноура говорят. Может, он вообще из какой-то деревни…»
-О, Вы приходите в себя! Какая радость! Но теперь Вам срочно нужно тепло и покой. Такой молодой и такой красивой женщине нельзя так волноваться. Вы живете в крепости, юная госпожа?
Мика собралась было спросить, о какой крепости, во имя всех богов, он ее сейчас втирает, но тут шум бури прорезал истерический вопль матери.
-МИКА!!! Доченька!!!
Рука в кожаной перчатке тут же отпустила ее локоть. А в следующую секунду мама уже обнимала дочку, плача, то ругаясь на нее, то благодаря Будду за то, что все обошлось.
-дура, идиотка несчастная! Ты знаешь, какое здесь дно?! Яма на яме! Да как тебе вообще мозгов хватило слезть с пледа… ох, доченька, любимая… сил нет, у меня же чуть сердце не разорвалось, когда я тебя увидела всю мокрую…
-мама, а парень? Он что, свалил? Странный какой… - Мика выстукивала дробь зубами, кутаясь в мамину куртку.
-какой еще парень?
-Ну, парень. Или мужчина молодой, я же не видела. В форме для кендо, он меня вытащил!
-Ками-сама, да никого я не видела! Этот парень, конечно, молодец – но он видимо убежал. Ладно, хватит тут попу просиживать. Обе простудимся. В дом, в дом! Папа нас убьет, обеих. – И, придерживая дочь за плечи, мама поспешила прочь с пляжа.
«Как же он успел… придурочный какой-то. Наверное, местный псих. Надо будет поспрашивать в городе. А голос у него красивый…»
Несмотря на то, что глаза по-прежнему застилала серая пелена, Мика несколько раз оглядывалась.
Когда они подходили к дому, дождь прекратился так же быстро, как и начался, так что к сумеркам стало теплее, суше, и даже ветер ослабел. Папаша Томоакира, разумеется, закатил своим женщинам страшный скандал, но скорее со страху, чем от злости. Так или иначе, после ужина в семье снова царил мир и покой. Шинжи, как оказалось, уже успел сбегать и к морю, и в ближайшую деревню, и даже там вроде как познакомился с какими-то ребятами, которые умели править лодками в море. В общем, еще не было и одиннадцати часов вечера, а мальчика уже сморил сон. Переволновавшиеся родители тоже вскоре за сыном пошли к себе в спальню.
И только Мика, вопреки всему, была бодра как никогда, сна – ни в одном глазу. Это было не лихорадочное возбуждение после стресса. Ей просто было хорошо, и ложиться спать совсем не хотелось. Поэтому девушка, укутавшись в безразмерное отцовское фурисодэ, сидела на веранде, слушала ночь, далекий шум моря и грела руки о чашку чая. Где-то неподалеку играли на флейте – а может, на самом деле и далеко, просто ветер донес звуки. Красиво и романтично – до невероятности!
«Я, конечно, знаю, что юный самурай Ацумори погиб не в битве при Данноура… но фантазировать мне никто не запретит. Так что, наверное, это его призрак ходит по берегу моря и играет, вот уже много веков играет на своей флейте…»
-Доброй ночи, юная госпожа. Рад видеть Вас в здравии… - Музыка резко оборвалась, а вместо нее совсем рядом раздался тот самый молодой мужской голос. Такое чувство, что его обладатель стоял у самого края веранды. Мика сдавленно пискнула, полупустая чашка упала, чай расплескался по доскам.
-Ох, я Вас испугал своим бесцеремонным внезапным появлением… Уверен, за это я буду страдать в пяти последующих перерождениях. Разве что, ваше прощение лишит меня этих мук. – в голосе звучали одновременно и забота, и улыбка. И девушка как-то раздумала визжать, звать папу и кидаться в сторону нежданного гостя еще не остывшим чайником.
«В конце концов, задумай он что-нибудь плохое – давно бы уже сделал. Значит, и волноваться не о чем».
-Эээээм…и чем же я обязана…эээм… столь позднему визиту…эээм… сударь? – старинные слова с трудом складывались во фразы, но это было невероятно интересно – как будто одновременно и разгадываешь ребус, и изображаешь из себя благородную даму, как в детстве.
-о, юная госпожа, я к Вам с высочайшим приглашением! – в голосе незнакомца звучала искренняя радость. – одна особа, крайне высокопоставленная и влиятельная, но именно поэтому пожелавшая остаться неизвестной, давеча слышала, как Вы в песне оплакиваете юного императора Антоку, вкладывая в эти слова всю душу. Это ее тронуло. И вот теперь я имею честь пригласить Вас пред высочайшие очи и просить исполнить ваши любимые места из «повести о доме Тайра» перед достойнейшими из достойных.
«Я знаю, что это мне напоминает».
…Мой нынешний господин, человек чрезвычайно высокого положения, теперь находится в Акамагасэки со многими знатными спутниками. Он желал увидеть место сражения при Дан-но-ура и сегодня посетил то место. Будучи наслышан о вашем искусстве рассказывать историю об этом сражении, теперь он желает послушать ваше выступление, поэтому вы возьмете свою биву и пойдете со мной к дому, где вас ожидает августейшее собрание….
В голове сами собой всплывали слова из страшной сказки о слепом певце с оторванным ушами. К бродячему музыканту тоже тогда пришел загадочный гость. И тоже позвал с собой петь о гибели дома Тайра. Ничем хорошим это не кончилось. Но так хотелось стать героиней сказки, хотя бы и страшной!
Впрочем, помимо жутковатого очарования момента, витало в воздухе что-то еще. Что-то, что завораживало, не позволяло сказать «нет». Таинственная, но непреодолимая сила.
По-прежнему молча, Мика протянула руку вперед – и тут же ее кисть легла в ладонь. Обычную теплую человеческую ладонь, без всякой кожаной перчатки. Тонкий многослойный шелк длинного рукава коснулся ее кожи.
-Ну что же, пойдемте… Ацумори-сан. – улыбнулась девушка, вставая и опираясь на руку загадочного юноши, и сделала пару шагов.
-Я никогда не играл и в половину так хорошо, как господин Ацумори. Но уже одно сравнение с ним – высшая похвала для меня. Идемте же. – Вторая рука незнакомца легла на ее плечо. Девушку обдало резковатым, но приятным запахом благовоний.
На ощупь обув гэта, Мика послушно последовала за ним.
Продолжение да воспоследует)))))
-
-
24.10.2008 в 16:28-
-
24.10.2008 в 16:33*cкромно шаркнул ножкой*
там еще есть) вдруг развлечет Вас в редкие часы досуга)))))
-
-
24.10.2008 в 16:36Заодно простимулирует дописать уже свое...больше японских ориджиналов, хороших и разных)
-
-
24.10.2008 в 16:42Правда, предупреждаю сразу, мне ближе и милее стиль "сказания о Есицунэ", чем "хэйке моногатари"))) так что средневековая Япония у меня сознательно романтизированная)))
-
-
24.10.2008 в 16:44-
-
24.10.2008 в 16:46Я имел ввиду несколько иное... елси "хэйке" - это хроника, произведение эпическое, в центре которого стоит событие, то "повесть о Есицунэ" - произведение героическое, в центре которого стоит герой. В общем, я о том, что мои опусы ближе к приключенческому роману, чем к историческому очерку))))
-
-
24.10.2008 в 16:47