Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Отсутствие внимания к его будущему императорскому величеству огорчает меня (
Некоторые тексты идут куда медленнее своих собратьев. И не то чтобы ты хочешь писать их меньше, чем другие сюжеты, в конце концов, не хотел бы - не писал. Наверное, дело в том, что писать их - это как плести фенечку по очень нестандартной схеме. Очень много нюансов, они как много нитей, которые сложно удержать в руках, но надо.
И вот с текстами о злоключениях Мэндоса выходит именно так. Постоянно себе надо о чем-то напоминать: а) это не люди б) это происходит очень-очень давно в) это происходит ваще не в нашем мире. И далее по списку. Но самым сложным лично для меня оказалась яростная борьба... с самим собой. Очень велико желание приписать герою хотя бы одну однозначно хорошую черту, без нюансов. Действительно сильное чувство хоть к кому-то, кроме себя любимого. А с Мэндосом все не слава богу - даже то, что он испытывает к себе, любовью назвать сложновато.
Впрочем, я слишком сильно забегаю вперед, пока наш герой еще йун и, несомненно, заслуживает читательского сочувствия и фапа)))
Начало было здесь: last-optimist.diary.ru/p177783684.htm
Читаем продолжение.
Crushing, cheating, changing.
Am I deaf or dead?
Is this constricting construction
Or just streets with rusty signs
Of something violent coming?
I don't know which me that I love.
Got no reflection.
I don't know which me that I love.
Got no reflection.
Конечно, до ложи можно было бы добраться и спокойно, не привлекая ничьего внимания. Но делать крюк, сначала поднявшись по лестнице, обойдя по верхам, а потом столько же спускаться, не хотелось. Напрямик, сквозь ряды зрителей, получалось куда быстрее. И куда веселее.
Чья-то рука, один указательный палец на которой был длиной с ладонь Мэндоса, обхватила его за талию, сажая на колени, и без обиняков полезла в вырез длинной вышитой рубашки, который, строго говоря, для этого и существовал, ибо кончался ровно там, где начинались ноги.
читать дальше
- Лучше вытащи их из меня, если не хочешь лишиться вовсе. – В этот раз Мэндос был женщиной.
- С чего бы это? – Хохотнули ему в спину.
- Я иду в ложу Денницы. Не думаю, что тебе захочется проверить, вру ли я. – Демон звонко рассмеялся, когда пальцы выскользнули с такой скоростью, будто у него там зубы выросли. В случае с особо настырными, кстати говоря, надо взять эту идею на заметку.
Мэндос поправил украшение на груди в виде цепи и двух золотых дисков, закрывающих соски, после чего продолжил путь.
- Я же говорил не приходить сюда. – недовольно проворчал Ксипе, но с колен Мэндоса не согнал.
- Расслабься, милый, скажешь всем, что я просто шлюха из второго круга. Никто не догадается. – Тот грубиян, конечно, действовал слишком топорно, но в целом идея была неплоха. Мэндос завладел рукой своего любовника и проворно сунул ее под тонкую ткань рубахи. – Нет, не шевели пальцами, ты плохо умеешь, я лучше сам.
Ксипе самоуправства не оценил и, опрокинув Мэндоса на спину, задрал длинные полы и стал с остервенением в него вколачиваться. Опираясь спиной и держась руками за парапет, демон мог даже лицезреть происходящее на арене, правда, вверх тормашками, да еще и ходило все ходуном по понятным причинам.
Тем не менее, зрелище там разворачивалось примечательное. Нынешний чемпион арены как раз пробил кулаком грудную клетку претенденту и, вырвав оттуда сердце, принялся с видимым удовольствием его поедать.
- Спар-да, Спар-да, Спар-да! – Толпа явно обожала эту трехметровую образину с жучиными крыльями. Что ж, было за что. Насколько знал Мэндос, Спарда-Потрошитель не проиграл еще ни одного боя, выходя и против собратьев-демонов, и против чудовищно преобразившихся душ грешников, и даже против провинившихся падших ангелов. Покончив с сердцем, гладиатор отбросил уже начавшее рассыпаться тело и взревел. Мэндос не сразу понял, что кричал боец, но, разобрав, удивился.
- Скучно! – Спарда от души пнул чей-то завалявшийся на арене шлем, отправив его в амфитеатр к вящему восторгу сидящих там. – Мне скучно, бесы! – Он прошелся по арене и вдруг указал своим мечом, на удивление скромным, кстати говоря, для такого прославленного воина клинком… Мэндос вздрогнул всем телом, потому что ему показалось, что Спарда указал острием клинка на него. От этой дрожи, Ксипе напрягся, замерев на месте, и кончил.
Нет, показалось. Разумеется, а как же еще. Спарда указывал мечом на всю ложу Люцифера. Даже не так – на самого Денницу.
- Мне до зубовного скрежета раз за разом убивать шавок, которых ты мне подбрасываешь! – Глаза у Спарды были узкие, как у рептилии, и тускло светились красным. – Хочешь раскрасить вечер – спускайся сюда сам!
Охохо, а вот это уже интересно. Мэндос перетек на колени Ксипе, прижимаясь к нему всем телом, словно хотел слиться с ним, как хамелеон, и для пущей неприметности убавил рыжины в волосах.
Люцифер, понятное дело, словесным ответом гладиатора не удостоил. Он продолжал смотреть на арену, чуть склонив голову. Мэндос тайком бросал взгляды в его сторону, и, как это часто бывало, потом уже не смог оторваться. Даже выходка гладиатора отошла на второй план. Все обитатели Ада в принципе делились на две части: большая на императора смотреть не могла вовсе, а меньшую он, напротив, завораживал. Исключения наверняка бывали, взять того же безумца, который только что бросил вызов, но сам Мэндос явно принадлежал к меньшинству. Взгляд, скользя по бесконечному числу как прекрасных лиц, так и отвратительнейших образин на трибунах, спотыкался об Люцифера. Казалось бы, чем можно удивить адских жителей, привыкших к самым изощренным диковинам. Но Люцифер был словно барельеф на фоне бесконечных рядов аляповатых фресок. Остальные падшие ангелы давно уже изменились, их было сложно представить в каком-то ином месте, кроме Ада. У Денницы же каждая его черточка, каждый жест говорил «я не отсюда». Независимо от габаритов окружавшей его свиты, он всегда казался выше их. Мэндос еще ни разу не встречал настоящих ангелов, откуда бы, но Люцифер внешне, должно быть, до сих пор от них не отличался – огромные серые крылья, впрочем, скромно сложенные за спиной, длинные струящиеся одежды, чуть вьющиеся темно-русые волосы, обрамляющие лицо, как нарисованные, огромные темные глаза... И все же Денница был воплощенным святотатством. Даже демоны, которым подобные слова были вовсе не знакомы, чувствовали это. Святотатством была недобрая едва заметная полная сарказма усмешка на этом светлом, из лучшего мира лице. Святотатством был непостижимый, явно злокозненный ум в этих прекрасных глазах.
На Люцифера хотелось смотреть снова и снова, но делать это долго было невозможно. От Денницы не исходило никакого видимого сияния, и тем не менее, от пристального взгляда глаза быстро начинали нестерпимо болеть, как бывает, если смотришь из темноты пещеры на яркий свет.
Итак, Люцифер все-таки удостоил Спарду взглядом, но продолжал хранить молчание. Первым его нарушил стоявший по правую руку от императора падший ангел весьма грозного вида. Ростом он вполне мог сравняться со Спардой и весь состоял из шипов, зубьев, острых режущих краев. Его лицо состояло в основном из трех черных провалов – обрамленной клыками пасти и глазниц. Увенчан весь этот пир для глаз был внушительными рогами.
- Ваше Величество, позвольте нам с братом проучить наглеца.
- Мы почли бы это за честь, Ваше Величество. – Раздалось по левую руку. Ямато как всегда нарисовался абсолютно бесшумно.
Когда-то давно, в Раю, эти двое, возможно, и были похожи, по крайней мере, все падшие называли Ямато и Мятежника братьями. Ямато даже вроде как был старшим. Но теперь от былого сходства не осталось и следа. Ямато был ниже и тоньше, он казался чуть ли не двухмерным. Его кожа отдавала синевой стали. Лицо узкое, вытянутое, и черты на нем такие же узкие и вытянутые. Длинные волосы, собранные в высокий хвост на затылке, походили на железные нити. Ямато был весь закутан в просторные одежды с длинными полами и широкими рукавами, лишь чуть-чуть виднелись тонкие острые кончики пальцев рук.
Арена погрузилась в тишину. Да что там арена, казалось, замер весь пятый круг. Люцифер посмотрел сначала на Ямато, затем на Мятежника, и его взгляд говорил «и неймется же вам». Тем не менее, после короткой паузы император кивнул. Толпа взревела с новой силой. А Ямато с Мятежником, исчезнув с ложи, в мгновение ока появились на самой арене.
- Двое на одного? Ну, что ж, это… интересно.- Спарда перебросил меч из одной руки в другую.
Поднявшись во весь рост, демон-распорядитель боев опустил руку и сжал кулак. Бой начался по вопли толпы, которые успели стать экстатическими. Зрителей можно было понять – не каждый день увидишь сражение чемпиона пятого круга с двумя падшими ангелами. Даже в Аду.
«А можно, они так беснуются не из-за этого. – подумал Мэндос, перетекая с колен Ксипе за его плечо – Что действительно волнует кровь – так это вера. Вера в то, что в кои-то веки, возможно, и демон второго поколения сможет хотя бы зацепить кого-то из райских изгнанников.»
По началу Спарда и правда держался хорошо. Ему с равным успехом удавалось уворачиваться как от огромного меча Мятежника, так и от более скромного по размерам, но и более быстрого клинка Ямато. Но увы, только уворачиваться. В реве толпы появились недоуменные нотки. Завсегдатаи арены привыкли к тому, что Спарда нападает, а не защищается. Сам гладиатор тоже явно не привык отступать. Он рыкнул и попытался контратаковать – и в тот же миг Ямато подсек его под ноги движением столь быстрым, что даже глаз демона с трудом мог его отследить. Спарда рухнул на спину, подняв облако пыли, но тут же крутанулся в бок, чтобы не подставиться под сокрушительный удар Мятежника. Достаточно резво для любого из предыдущих его противников, но не в этот раз. Острие меча пропахало броню на спине, во все стороны брызнула черная кровь. Еще один удар сверху. Спарда увернулся, но тут же буквально налетел на пинок под дых от Ямато. Судя по тому, как захрипел гладиатор, силы в этом тонком теле таились немалые. Упершись руками в землю, Спарда стал подниматься, но, едва он успел встать на колени, как Мятежник ударил его наотмашь своей огромной шипастой рукой. И снова черная кровь по всей арене. А Ямато был уже за спиной Спарды, огрев его мечом по рогатому затылку – пока что плашмя.
«Они просто с ним играют. Было глупостью поверить, что демон второго поколения способен хоть что-то противопоставить падшим.»
Мэндос поскучнел и уже без особого внимания продолжал смотреть на арену из-за плеча Ксипе.
И тут Спарда снова заговорил. Странное дело, он не кричал, и толпа не затихала. Но услышали все. Мгновенно. И тут же снова замолчали, как будто голоса унесло ветром. Мэндос так сильно стиснул пальцы на руке Ксипе, что тот рассерженно зашипел и отпихнул демона. Мэндосу, впрочем, было все равно, его взгляд снова был прикован к происходящему на арене, он так и остался сидеть, где упал.
- Пятый круг… - говорил Спарда. – Пятый круг! Арена! Можно? Мне? Начинать?!
Публика взорвалась восторженными возгласами и рукоплесканиями. Ну, разумеется, как же без этого, любимая фраза всех чемпионов, лучший способ показать, что ты, по сути, еще не показал, на что способен. Пустая бравада, конечно – но зато Спарда снова смог вернуть себе расположение толпы. Пусть и перед смертью, судя по всему.
- Наглец. – Мятежник от души размахнулся, собираясь развалить противника до пояса. Но Спарда с неожиданной для такого большого тела рванулся вперед, и в следующий миг его меч уже пронзил Мятежника насквозь. Демон вырвал клинок, попутно распанахав падшему весь бок, и очень вовремя – на помощь брату подоспел Ямато. Они обменялись серией молниеносных ударов. В какой-то момент мечи замелькали так быстро, что зрители явно перестали толком понимать, чья же берет. Все вновь стало очевидно, когда Спарда с оглушительным ревом отрубил Ямато по локоть руку, держащую меч. Падший застыл на месте, явно не от боли, а от удивления. Он не ожидал, что кто-либо способен задеть его настолько серьезно. Мятежник тем временем пришел в себя, снова кинувшись в атаку. И тут Спарда проделал финт, от которого вопль поднялся такой, что стало в пору затыкать уши. Он не встретил меч Мятежника своим клинком. Нет, он потянул на себя ошеломленного Ямато, и огромный меч вонзился ему прямо в спину. Теперь застыли уже оба брата. А Спарда, наоборот, не терял больше ни секунды, он снова упал на колени и резанул Мятежнику по ногам, собственно, оставив его без оных ниже колен.
- Нет! – Растеряв всю ледяную выверенность движений, Ямато рванулся брату на подмогу. И это его погубило.
- Да! – Прокричал Спарда прямо ему в лицо, всаживая меч в основание подбородка. Клинок прошел сквозь голову и вышел наружу в районе макушки. Одновременно с этим демон, не теряя времени даром, что есть мочи ударил Ямато свободной рукой. Когтистая лапа пробила грудную клетку, а потом вышла из спины. В ней Спарда сжимал сердце падшего ангела.
Где-то высоко, в ложе, Мэндос ахнул и вздрогнул - его пробил озноб. Зрители, а вместе с ними и он, ждали от Спарды многого. Но никто не допускал всерьез, что порождение Бездны способно убить падшего ангела. А гладиатор, не глядя на замершие трибуны, сжимая меч в одной руке, а сердце Ямато в другой, направился к Мятежнику, который полз по арене, пытаясь увеличить дистанцию и выиграть хоть немного времени. Но всем уже было ясно, что это падшему не удастся. Подойдя к поверженному врагу совсем близко, Спарда наконец посмотрел на зрителей. Но на этот раз его внимания удостоились не Люцифер со свитой, а сидящие на трибунах демоны второго поколения.
- Что скажете, братья? – Спарда поднял меч в извечном вопрошающем жесте всех бойцов арены.
Невозможно было определить, кто закричал первым. Казалось, что все демоны раскрыли рты и завопили абсолютно одновременно.
- Убей! Убей! Убей! – Рокот нарастал, становясь громче и громче, как обвал, захватывая все новые ряды трибун. Мэндос чувствовал, как трясутся под ним плиты пола, и в такт шуму демон наполнялся изнутри неудержимой, невыносимо жаркой силой. Это чувство не имело ничего общего с тем, что испытываешь на пике плотского удовольствия. Оно было в мириады раз восхитительнее. Демоны вдруг перестали быть фигурами из плоти и крови. Впервые с рождения в Бездне Мэндос увидел и себя, и весь ад, и всех своих сородичей тем, чем они являются на самом деле: силой, морем силы. Он увидел, насколько на самом деле хрупки эти границы их физических оболочек – помани пальцем, и сила потечет к тебе. Они могут стать единым целым, когда захотят, минуя все условности телесного. Сейчас на гребне этой волны находился Спарда, но Мэндос пребывал в таком диком восторге, что ему казалось, захоти он – и тоже сумеет остаться так высоко.
А Спарда тем временем взял и подбросил сердце демона. И, когда оно почти уже упало, ударом меча пригвоздил сердце одного брата к спине другого, пронзив таким образом оба. Раздался громкий хлопок, и вспышка яркого белого света на несколько мгновений ослепила всю арену. Когда он рассеялся, Спарда уже взлетел. Не было больше тел Мятежника и Ямато, не было больше их сердец. Зато вместо прежнего своего клинка Спарда держал в когтистой лапе меч невиданной формы. Огромный, он казался массивным даже на фоне внушительного гладиатора. По форме лезвие напоминало полумесяц, но блестела лишь узкая кромка стали по краю, остальная же часть диковинного оружия выглядела так, будто его вылепили из раскаленной лавы, которая едва успела остыть. Спарда снова указал мечом на Люцифера, как и в самом начале боя.
- Я за тобой еще вернусь. Слово демона.
Он поднимался все выше, и к победителю тянулись тысячи рук и лап. Арена полнилась ликованием, и Мэндос, громко и восторженно хохоча, запрокинул голову и подставил лицо силе, которая исходила от Спарды, как лучам земного солнца, которого он никогда не видел. Когда Спарда поднялся совсем высоко, так, что стал едва виден, что-то холодно блеснуло в воздухе. Невидимые цепи, удерживающие всех гладиаторов на арене, дали о себе знать. Но демон лишь презрительно рассмеялся и от души рубанул по ним своим новым мечом, разбив все цепи разом. Те осыпались на песок серебристым дождем.
- Я вернусь! – Последний раз крикнул Спарда, раскрыв свои полупрозрачные крылья, и наконец исчез. Но толпа и не думала утихать, стройный хор голосов неустанно повторял «Спар-да! Спар-да!».
И тогда поднялся Люцифер. Он не произнес ни единого слова, не сделал ни единого жеста. Денница просто стал медленно обводить трибуны взглядом. И там, куда он смотрел, демоны замолкали. Волна тишины прошла по амфитеатру ровно так же, как за секунды до этого всколыхнулся там же восторг. Взор Люцифера проделал полный круг и наконец остановился на собственной трибуне. Мэндос не сразу пришел в себя, и сначала заметил леденящий ужас в глазах уставившегося на него Ксипе. Демон почувствовал острый всплеск неприязни к своему любовнику, его положение вдруг показалось жалким до невозможности, хотелось размазать это лицо в кровавую кашу и навсегда лишить своего общества. Но затем Мэндос почувствовал, что смотрит на него не только Ксипе. На него смотрят все. И прежде всего, на него смотрит сам Люцифер.
Эйфория прошла мгновенно, как будто ее и не было никогда. Прежний холодный и здравый рассудок вернулся к Мэндосу, и в единое мгновение пришло осознание того, что он натворил. Он только что на глазах у падших, находясь в их ложе, хохотал над гибелью Ямато и Мятежника, кричал «Убей!» и восславлял бунтаря и беглеца. Пришло понимание, пришел страх. Но ни на секунду не появилось чувства сожаления. Что бы это ни было – оно того стоило.
На один короткий момент захотелось посмотреть на Люцифера в ответ, прямо ему в глаза. Почему бы и нет, раз его минуты сочтены.
Нет, ни за что. Он слишком сильно хотел жить, особенно после того, что увидел.
Ксипе протянул к нему руку. Мэндос ощерился, готовый вырываться. Но Ксипе не пытался его схватить.
- Беги. – Проговорил он одними губами и что было силы толкнул демона в грудь. Мэндос перелетел через парапет ложи и упал на трибуны. Времени пытаться понять, зачем Ксипе сделал то, что сделал, не было. Не теряя ни минуты, Мэндос нырнул в гущу толпы, опустился на четвереньки и пополз, проворно орудуя локтями и коленями, пытаясь одновременно с этим как можно быстрее и сильнее измениться. К нему тянулись десятки рук, кто-то пытался схватить, но демон ловко уворачивался. Рубашка затрещала и сползла, то ли за что-то зацепилась, то ли ее сорвали, но такие мелочи его уж точно не волновали. Волновало другое – очень неприятное чувство, как будто за теперь уже отсутствующий шиворот углей насыпали. Когда Мэндос наконец понял, что это такое, от ужаса свело нутро. Это был Люцифер. Он все еще смотрел на него, и он видел каждое его движение, сколько ни убегай. Ползти становилось все тяжелее, никак не выходило нормально вдохнуть, и, похоже, закипала в жилах кровь – по крайней мере, сквозь белую кожу были прекрасно видны вены, ставшие ярко черными. Мэндос в конце концов распластался по земле, придавленный невидимой тяжестью, но никто не спешил бросаться на него. Он лежал так, способный только хватать воздух широко открытым ртом, пока кто-то пинком не перевернул его на спину и не приподнял над землей за позолоченную цепь – единственное, что осталось на Мэндосе из одежды. Его куда-то поволокли, и дышать стало еще тяжелее, цепь перекрутилась и врезалась в горло. Демон чувствовал на себе взгляды собратьев, но сам не мог видеть ни их, ни того, кто его тащит, потому что глаза у него давно закатились так, что зрачки оказались под веками. Наверное, на какое-то время, возможно, даже на довольно долгое, он потерял сознание, потому что когда хоть немного полегчало, вокруг уже никого не было. Жара и ощущение взгляда тоже отступили. Мэндос лежал лицом вниз на ровной восхитительно холодной поверхности. Не спеша открывать глаза, демон для начала пошарил по ней руками и практически сразу наткнулся на толстые прутья решетки. Тут уж волей-неволей пришлось открыть глаза и поднять голову.
Место Мэндос узнал мгновенно. Он находился в тронном зале императорского дворца, неподалеку от ступеней трона. Клетка сходилась над его головой куполом, напоминая птичью, но никакой дверцы в ней не наблюдалось. В клетке можно было сидеть и лежать, если не вытягиваться в полный рост, но не стоять. Это, впрочем, проблемой не было. Мэндос немного укоротил себя и смог без труда подняться на ноги. Теперь он походил на ребенка. Прутья клетки находились слишком близко друг от друга, через них не пролез бы даже самый тощий и субтильный демон. К счастью, для Мэндоса сохранение твердой формы не было обязательным условием превращения. Он начал осторожно и медленно просовывать руку в решетку. Плоть мялась, как сырое тесто. Опасное свойство клетки открылось, когда Мэндос смог протиснуть руку почти до плеча. По прутьям побежали маленькие голубоватые молнии. Демон вскрикнул и втащил руку обратно, впрочем, скорее от неожиданности, чем от действительно сильной боли. Он не знал, сколько узников до него сидело здесь. Для них подобной защиты явно хватало. Но Мэндос спустя минуту предпринял еще одну попытку и осознал, что, в принципе, сможет перетерпеть и сбежать, если двигаться быстро.
Он вытек из клетки почти на половину, когда в зал вошли. Что поделать, пришлось все вернуть, как было. Демон не смог сдержать раздосадованного шипения, но быстро прикусил язык. Главным сейчас было продержаться до следующего раза, когда его оставят одного. Тогда точно получится завершить начатое.
Люцифер вошел не один, но двое падших остались нести караул у дверей.
- Ксипе все рассказал нам. – По тону Денницы было ясно, что слова эти были последними в жизни демона, но вот уж о чем Мэндос сейчас думал в последнюю очередь, так это о благосостоянии Ксипе. – Твои способности довольно занятны. – Люцифер сел на трон. Говорил он, не глядя на Мэндоса. Это было крайне неприятно – чувствовать себя полностью зависимым от самой что ни на есть мелкой прихоти императора, от одного его кивка.
- Возможно, к нему стоит приглядеться повнимательнее, мой император? – Мэндос не замечал четвертого присутствующего в зале, пока тот не заговорил. Полупрозрачная фигура, очертания которой словно колебал ветер, летящие одежды, умиротворенно нездешний голос, звучащий странно и непривычно в сердце ада. Это был Вассаго, один из ближайших советников Люцифера. – Это глупое дитя не лишено определенного обаяния и наверняка сможет еще не раз нас всех позабавить.
Мэндос был готов вылизать пятки Вассаго и покрыть их поцелуями за такие слова. Да, пожалуйста, еще хоть немного времени!
- Повелитель, такое ничтожное существо как я, не способно принести пользу властителю Ада, - Демон распластался по дну клетки и залепетал, вздрагивая всем телом, - Я всего лишь жалкий шут, прошу, позвольте мне просто делать свое дело.
Лишний раз говорить о своем поведении на арене он, понятное дело, не хотел.
- Ты можешь развлечь нас прямо сейчас. – Люцифер наконец повернул голову в сторону Мэндоса, но смотрел куда-то за него, и было не так тяжело. – Ксипе сказал, что ты обладаешь удивительным талантом перевоплощаться. Хочу его испытать. Прими мой облик, так, чтобы и Вассаго не смог различить. Тогда и только тогда я, так уж и быть, оставлю тебе жизнь.
Мэндос настороженно приподнял голову, чтобы понять, не изволит ли Денница шутить. Но тот снова отвернулся и, казалось, потерял к пленнику всякий интерес. А вот Вассаго, наоборот, пристально глядел на демона и даже едва заметно отрицательно покачал головой. Мог бы и не намекать, было и так очевидно, что императору Преисподней не отказывают.
Мэндос сел ровно в центре клетки, прикрыл глаза и собрался с силами. Он чувствовал себя немного уставшим после стольких событий за такой короткий период времени, но в целом сил был еще немало. Должно хватить. Изменить телесную форму не составило труда – в конце концов, не в ней заключалась суть Люцифера. Это заняло считанные мгновения. Теперь из-за роста и крыльев в клетке было сложновато уместиться, но Мэндос уже думал о другом. Он стал придавать форме содержание. Сначала он приложил все усилия, чтобы каждая черточка, каждый блик света на коже и перьях, каждый взмах ресниц дышали святостью. А потом постепенно, тщательно, не торопясь, как старательный художник, мазок за мазком он стал добавлять в общую картину то, что, на взгляд демона, было сутью Люцифера. Злокозненный ум и неодолимая гордыня во взгляде, складки у рта, горькие, злые и всезнающе ехидные одновременно. Наконец, в центре лба стало разгораться сияние, как будто Мэндос вставил себе в лоб драгоценный камень, разом поймавший гранями весь свет в зале.
Демон осмелился снова открыть глаза. О, теперь Люцифер смотрел на него более чем внимательно. Губы падшего ангела стали совсем белыми, так сильно он их сжал. Они смотрели друг на друга долю секунды, не больше, но Мэндос все равно успел испытать торжество. Ему хватило этого короткого пересечения взглядов, чтобы понять: такого Люцифер не ожидал.
Но потом заветный миг прошел, веки Люцифера снова отяжелели, и глаза наполнились скукой.
- Какая впечатляющая… наглость. Ну, что же, раз так любишь меняться – делай это вечно.
Император не произнес никаких волшебных слов, не сделал пассов руками. Но Мэндос мгновенно почувствовал, как вся его плоть буквально забурлила, разрываясь на части, вздыбливаясь и снова срастаясь. Кожа вздулась пузырями и начала трескаться, выпуская наружу яркий переливающийся свет, который постепенно заливал Мэндоса. Демон отчаянно завизжал от боли, потому что его мышцы, кости и вообще все его тело одновременно скручивалось, перемалывалось, каждая отдельная его часть словно приобрела собственную волю и видоизменялась, как хотела. Крик этот, впрочем, длился недолго, потому что у Мэндоса не стало ни рта, ни лица. Он отчаянно пытался принять хоть какой-нибудь облик, но тщетно – тело все менялось, менялось и менялось, ни на секунду не задерживаясь в одной и той же форме.
- Посмотрим, как долго он продержится. – Бросил Люцифер Вассаго, выходя из зала. – Это, пожалуй, и правда будет занятным развлечением.
Дождавшись, когда император уйдет, советник подошел к решетке, за которой теперь то опадала, то поднималась бесформенная масса радужного цвета. Лишь вспыхивали то тут, то там три ярких огонька, и снова гасли.
- Бедный глупый ребенок, не стоило так стараться. – Вассаго сунул пальцы в клетку и погладил вздыбливающееся нечто. Слабо светящиеся капли остались на руке. – Ну что тебе стоило наскоро сляпать плоское подобие. Ничто так не радует Люцифера, как признаки вашей ничтожности, и ничто так не злит всех падших, как осознание того, что второе поколение может многое из неподвластного нам. А впрочем, я даже не знаю, слышишь ли ты меня теперь.
Внезапно нечто рванулось к решетке и вжалось в нее. На миг на поверхности показалось красивое, но искаженное злобой лицо.
- Я тебя слышу.
- Прекрати это агонию. Вернись в Бездну. – Вассаго снова протянул пальцы к лицу, но тут же их одернул – громко клацнули превратившиеся в клыки зубы.
- Никогда! Никогда больше! Никогда больше не исполню ни один из ваших приказов!
Лицо исчезло, взвыв напоследок. Вздохнув, Вассаго покинул тронный зал, оставив за спиной то, что было Мэндосом и, возможно, еще некоторое время будет им оставаться.
Некоторые тексты идут куда медленнее своих собратьев. И не то чтобы ты хочешь писать их меньше, чем другие сюжеты, в конце концов, не хотел бы - не писал. Наверное, дело в том, что писать их - это как плести фенечку по очень нестандартной схеме. Очень много нюансов, они как много нитей, которые сложно удержать в руках, но надо.
И вот с текстами о злоключениях Мэндоса выходит именно так. Постоянно себе надо о чем-то напоминать: а) это не люди б) это происходит очень-очень давно в) это происходит ваще не в нашем мире. И далее по списку. Но самым сложным лично для меня оказалась яростная борьба... с самим собой. Очень велико желание приписать герою хотя бы одну однозначно хорошую черту, без нюансов. Действительно сильное чувство хоть к кому-то, кроме себя любимого. А с Мэндосом все не слава богу - даже то, что он испытывает к себе, любовью назвать сложновато.
Впрочем, я слишком сильно забегаю вперед, пока наш герой еще йун и, несомненно, заслуживает читательского сочувствия и фапа)))
Начало было здесь: last-optimist.diary.ru/p177783684.htm
Читаем продолжение.
Crushing, cheating, changing.
Am I deaf or dead?
Is this constricting construction
Or just streets with rusty signs
Of something violent coming?
I don't know which me that I love.
Got no reflection.
I don't know which me that I love.
Got no reflection.
Конечно, до ложи можно было бы добраться и спокойно, не привлекая ничьего внимания. Но делать крюк, сначала поднявшись по лестнице, обойдя по верхам, а потом столько же спускаться, не хотелось. Напрямик, сквозь ряды зрителей, получалось куда быстрее. И куда веселее.
Чья-то рука, один указательный палец на которой был длиной с ладонь Мэндоса, обхватила его за талию, сажая на колени, и без обиняков полезла в вырез длинной вышитой рубашки, который, строго говоря, для этого и существовал, ибо кончался ровно там, где начинались ноги.
читать дальше
- Лучше вытащи их из меня, если не хочешь лишиться вовсе. – В этот раз Мэндос был женщиной.
- С чего бы это? – Хохотнули ему в спину.
- Я иду в ложу Денницы. Не думаю, что тебе захочется проверить, вру ли я. – Демон звонко рассмеялся, когда пальцы выскользнули с такой скоростью, будто у него там зубы выросли. В случае с особо настырными, кстати говоря, надо взять эту идею на заметку.
Мэндос поправил украшение на груди в виде цепи и двух золотых дисков, закрывающих соски, после чего продолжил путь.
- Я же говорил не приходить сюда. – недовольно проворчал Ксипе, но с колен Мэндоса не согнал.
- Расслабься, милый, скажешь всем, что я просто шлюха из второго круга. Никто не догадается. – Тот грубиян, конечно, действовал слишком топорно, но в целом идея была неплоха. Мэндос завладел рукой своего любовника и проворно сунул ее под тонкую ткань рубахи. – Нет, не шевели пальцами, ты плохо умеешь, я лучше сам.
Ксипе самоуправства не оценил и, опрокинув Мэндоса на спину, задрал длинные полы и стал с остервенением в него вколачиваться. Опираясь спиной и держась руками за парапет, демон мог даже лицезреть происходящее на арене, правда, вверх тормашками, да еще и ходило все ходуном по понятным причинам.
Тем не менее, зрелище там разворачивалось примечательное. Нынешний чемпион арены как раз пробил кулаком грудную клетку претенденту и, вырвав оттуда сердце, принялся с видимым удовольствием его поедать.
- Спар-да, Спар-да, Спар-да! – Толпа явно обожала эту трехметровую образину с жучиными крыльями. Что ж, было за что. Насколько знал Мэндос, Спарда-Потрошитель не проиграл еще ни одного боя, выходя и против собратьев-демонов, и против чудовищно преобразившихся душ грешников, и даже против провинившихся падших ангелов. Покончив с сердцем, гладиатор отбросил уже начавшее рассыпаться тело и взревел. Мэндос не сразу понял, что кричал боец, но, разобрав, удивился.
- Скучно! – Спарда от души пнул чей-то завалявшийся на арене шлем, отправив его в амфитеатр к вящему восторгу сидящих там. – Мне скучно, бесы! – Он прошелся по арене и вдруг указал своим мечом, на удивление скромным, кстати говоря, для такого прославленного воина клинком… Мэндос вздрогнул всем телом, потому что ему показалось, что Спарда указал острием клинка на него. От этой дрожи, Ксипе напрягся, замерев на месте, и кончил.
Нет, показалось. Разумеется, а как же еще. Спарда указывал мечом на всю ложу Люцифера. Даже не так – на самого Денницу.
- Мне до зубовного скрежета раз за разом убивать шавок, которых ты мне подбрасываешь! – Глаза у Спарды были узкие, как у рептилии, и тускло светились красным. – Хочешь раскрасить вечер – спускайся сюда сам!
Охохо, а вот это уже интересно. Мэндос перетек на колени Ксипе, прижимаясь к нему всем телом, словно хотел слиться с ним, как хамелеон, и для пущей неприметности убавил рыжины в волосах.
Люцифер, понятное дело, словесным ответом гладиатора не удостоил. Он продолжал смотреть на арену, чуть склонив голову. Мэндос тайком бросал взгляды в его сторону, и, как это часто бывало, потом уже не смог оторваться. Даже выходка гладиатора отошла на второй план. Все обитатели Ада в принципе делились на две части: большая на императора смотреть не могла вовсе, а меньшую он, напротив, завораживал. Исключения наверняка бывали, взять того же безумца, который только что бросил вызов, но сам Мэндос явно принадлежал к меньшинству. Взгляд, скользя по бесконечному числу как прекрасных лиц, так и отвратительнейших образин на трибунах, спотыкался об Люцифера. Казалось бы, чем можно удивить адских жителей, привыкших к самым изощренным диковинам. Но Люцифер был словно барельеф на фоне бесконечных рядов аляповатых фресок. Остальные падшие ангелы давно уже изменились, их было сложно представить в каком-то ином месте, кроме Ада. У Денницы же каждая его черточка, каждый жест говорил «я не отсюда». Независимо от габаритов окружавшей его свиты, он всегда казался выше их. Мэндос еще ни разу не встречал настоящих ангелов, откуда бы, но Люцифер внешне, должно быть, до сих пор от них не отличался – огромные серые крылья, впрочем, скромно сложенные за спиной, длинные струящиеся одежды, чуть вьющиеся темно-русые волосы, обрамляющие лицо, как нарисованные, огромные темные глаза... И все же Денница был воплощенным святотатством. Даже демоны, которым подобные слова были вовсе не знакомы, чувствовали это. Святотатством была недобрая едва заметная полная сарказма усмешка на этом светлом, из лучшего мира лице. Святотатством был непостижимый, явно злокозненный ум в этих прекрасных глазах.
На Люцифера хотелось смотреть снова и снова, но делать это долго было невозможно. От Денницы не исходило никакого видимого сияния, и тем не менее, от пристального взгляда глаза быстро начинали нестерпимо болеть, как бывает, если смотришь из темноты пещеры на яркий свет.
Итак, Люцифер все-таки удостоил Спарду взглядом, но продолжал хранить молчание. Первым его нарушил стоявший по правую руку от императора падший ангел весьма грозного вида. Ростом он вполне мог сравняться со Спардой и весь состоял из шипов, зубьев, острых режущих краев. Его лицо состояло в основном из трех черных провалов – обрамленной клыками пасти и глазниц. Увенчан весь этот пир для глаз был внушительными рогами.
- Ваше Величество, позвольте нам с братом проучить наглеца.
- Мы почли бы это за честь, Ваше Величество. – Раздалось по левую руку. Ямато как всегда нарисовался абсолютно бесшумно.
Когда-то давно, в Раю, эти двое, возможно, и были похожи, по крайней мере, все падшие называли Ямато и Мятежника братьями. Ямато даже вроде как был старшим. Но теперь от былого сходства не осталось и следа. Ямато был ниже и тоньше, он казался чуть ли не двухмерным. Его кожа отдавала синевой стали. Лицо узкое, вытянутое, и черты на нем такие же узкие и вытянутые. Длинные волосы, собранные в высокий хвост на затылке, походили на железные нити. Ямато был весь закутан в просторные одежды с длинными полами и широкими рукавами, лишь чуть-чуть виднелись тонкие острые кончики пальцев рук.
Арена погрузилась в тишину. Да что там арена, казалось, замер весь пятый круг. Люцифер посмотрел сначала на Ямато, затем на Мятежника, и его взгляд говорил «и неймется же вам». Тем не менее, после короткой паузы император кивнул. Толпа взревела с новой силой. А Ямато с Мятежником, исчезнув с ложи, в мгновение ока появились на самой арене.
- Двое на одного? Ну, что ж, это… интересно.- Спарда перебросил меч из одной руки в другую.
Поднявшись во весь рост, демон-распорядитель боев опустил руку и сжал кулак. Бой начался по вопли толпы, которые успели стать экстатическими. Зрителей можно было понять – не каждый день увидишь сражение чемпиона пятого круга с двумя падшими ангелами. Даже в Аду.
«А можно, они так беснуются не из-за этого. – подумал Мэндос, перетекая с колен Ксипе за его плечо – Что действительно волнует кровь – так это вера. Вера в то, что в кои-то веки, возможно, и демон второго поколения сможет хотя бы зацепить кого-то из райских изгнанников.»
По началу Спарда и правда держался хорошо. Ему с равным успехом удавалось уворачиваться как от огромного меча Мятежника, так и от более скромного по размерам, но и более быстрого клинка Ямато. Но увы, только уворачиваться. В реве толпы появились недоуменные нотки. Завсегдатаи арены привыкли к тому, что Спарда нападает, а не защищается. Сам гладиатор тоже явно не привык отступать. Он рыкнул и попытался контратаковать – и в тот же миг Ямато подсек его под ноги движением столь быстрым, что даже глаз демона с трудом мог его отследить. Спарда рухнул на спину, подняв облако пыли, но тут же крутанулся в бок, чтобы не подставиться под сокрушительный удар Мятежника. Достаточно резво для любого из предыдущих его противников, но не в этот раз. Острие меча пропахало броню на спине, во все стороны брызнула черная кровь. Еще один удар сверху. Спарда увернулся, но тут же буквально налетел на пинок под дых от Ямато. Судя по тому, как захрипел гладиатор, силы в этом тонком теле таились немалые. Упершись руками в землю, Спарда стал подниматься, но, едва он успел встать на колени, как Мятежник ударил его наотмашь своей огромной шипастой рукой. И снова черная кровь по всей арене. А Ямато был уже за спиной Спарды, огрев его мечом по рогатому затылку – пока что плашмя.
«Они просто с ним играют. Было глупостью поверить, что демон второго поколения способен хоть что-то противопоставить падшим.»
Мэндос поскучнел и уже без особого внимания продолжал смотреть на арену из-за плеча Ксипе.
И тут Спарда снова заговорил. Странное дело, он не кричал, и толпа не затихала. Но услышали все. Мгновенно. И тут же снова замолчали, как будто голоса унесло ветром. Мэндос так сильно стиснул пальцы на руке Ксипе, что тот рассерженно зашипел и отпихнул демона. Мэндосу, впрочем, было все равно, его взгляд снова был прикован к происходящему на арене, он так и остался сидеть, где упал.
- Пятый круг… - говорил Спарда. – Пятый круг! Арена! Можно? Мне? Начинать?!
Публика взорвалась восторженными возгласами и рукоплесканиями. Ну, разумеется, как же без этого, любимая фраза всех чемпионов, лучший способ показать, что ты, по сути, еще не показал, на что способен. Пустая бравада, конечно – но зато Спарда снова смог вернуть себе расположение толпы. Пусть и перед смертью, судя по всему.
- Наглец. – Мятежник от души размахнулся, собираясь развалить противника до пояса. Но Спарда с неожиданной для такого большого тела рванулся вперед, и в следующий миг его меч уже пронзил Мятежника насквозь. Демон вырвал клинок, попутно распанахав падшему весь бок, и очень вовремя – на помощь брату подоспел Ямато. Они обменялись серией молниеносных ударов. В какой-то момент мечи замелькали так быстро, что зрители явно перестали толком понимать, чья же берет. Все вновь стало очевидно, когда Спарда с оглушительным ревом отрубил Ямато по локоть руку, держащую меч. Падший застыл на месте, явно не от боли, а от удивления. Он не ожидал, что кто-либо способен задеть его настолько серьезно. Мятежник тем временем пришел в себя, снова кинувшись в атаку. И тут Спарда проделал финт, от которого вопль поднялся такой, что стало в пору затыкать уши. Он не встретил меч Мятежника своим клинком. Нет, он потянул на себя ошеломленного Ямато, и огромный меч вонзился ему прямо в спину. Теперь застыли уже оба брата. А Спарда, наоборот, не терял больше ни секунды, он снова упал на колени и резанул Мятежнику по ногам, собственно, оставив его без оных ниже колен.
- Нет! – Растеряв всю ледяную выверенность движений, Ямато рванулся брату на подмогу. И это его погубило.
- Да! – Прокричал Спарда прямо ему в лицо, всаживая меч в основание подбородка. Клинок прошел сквозь голову и вышел наружу в районе макушки. Одновременно с этим демон, не теряя времени даром, что есть мочи ударил Ямато свободной рукой. Когтистая лапа пробила грудную клетку, а потом вышла из спины. В ней Спарда сжимал сердце падшего ангела.
Где-то высоко, в ложе, Мэндос ахнул и вздрогнул - его пробил озноб. Зрители, а вместе с ними и он, ждали от Спарды многого. Но никто не допускал всерьез, что порождение Бездны способно убить падшего ангела. А гладиатор, не глядя на замершие трибуны, сжимая меч в одной руке, а сердце Ямато в другой, направился к Мятежнику, который полз по арене, пытаясь увеличить дистанцию и выиграть хоть немного времени. Но всем уже было ясно, что это падшему не удастся. Подойдя к поверженному врагу совсем близко, Спарда наконец посмотрел на зрителей. Но на этот раз его внимания удостоились не Люцифер со свитой, а сидящие на трибунах демоны второго поколения.
- Что скажете, братья? – Спарда поднял меч в извечном вопрошающем жесте всех бойцов арены.
Невозможно было определить, кто закричал первым. Казалось, что все демоны раскрыли рты и завопили абсолютно одновременно.
- Убей! Убей! Убей! – Рокот нарастал, становясь громче и громче, как обвал, захватывая все новые ряды трибун. Мэндос чувствовал, как трясутся под ним плиты пола, и в такт шуму демон наполнялся изнутри неудержимой, невыносимо жаркой силой. Это чувство не имело ничего общего с тем, что испытываешь на пике плотского удовольствия. Оно было в мириады раз восхитительнее. Демоны вдруг перестали быть фигурами из плоти и крови. Впервые с рождения в Бездне Мэндос увидел и себя, и весь ад, и всех своих сородичей тем, чем они являются на самом деле: силой, морем силы. Он увидел, насколько на самом деле хрупки эти границы их физических оболочек – помани пальцем, и сила потечет к тебе. Они могут стать единым целым, когда захотят, минуя все условности телесного. Сейчас на гребне этой волны находился Спарда, но Мэндос пребывал в таком диком восторге, что ему казалось, захоти он – и тоже сумеет остаться так высоко.
А Спарда тем временем взял и подбросил сердце демона. И, когда оно почти уже упало, ударом меча пригвоздил сердце одного брата к спине другого, пронзив таким образом оба. Раздался громкий хлопок, и вспышка яркого белого света на несколько мгновений ослепила всю арену. Когда он рассеялся, Спарда уже взлетел. Не было больше тел Мятежника и Ямато, не было больше их сердец. Зато вместо прежнего своего клинка Спарда держал в когтистой лапе меч невиданной формы. Огромный, он казался массивным даже на фоне внушительного гладиатора. По форме лезвие напоминало полумесяц, но блестела лишь узкая кромка стали по краю, остальная же часть диковинного оружия выглядела так, будто его вылепили из раскаленной лавы, которая едва успела остыть. Спарда снова указал мечом на Люцифера, как и в самом начале боя.
- Я за тобой еще вернусь. Слово демона.
Он поднимался все выше, и к победителю тянулись тысячи рук и лап. Арена полнилась ликованием, и Мэндос, громко и восторженно хохоча, запрокинул голову и подставил лицо силе, которая исходила от Спарды, как лучам земного солнца, которого он никогда не видел. Когда Спарда поднялся совсем высоко, так, что стал едва виден, что-то холодно блеснуло в воздухе. Невидимые цепи, удерживающие всех гладиаторов на арене, дали о себе знать. Но демон лишь презрительно рассмеялся и от души рубанул по ним своим новым мечом, разбив все цепи разом. Те осыпались на песок серебристым дождем.
- Я вернусь! – Последний раз крикнул Спарда, раскрыв свои полупрозрачные крылья, и наконец исчез. Но толпа и не думала утихать, стройный хор голосов неустанно повторял «Спар-да! Спар-да!».
И тогда поднялся Люцифер. Он не произнес ни единого слова, не сделал ни единого жеста. Денница просто стал медленно обводить трибуны взглядом. И там, куда он смотрел, демоны замолкали. Волна тишины прошла по амфитеатру ровно так же, как за секунды до этого всколыхнулся там же восторг. Взор Люцифера проделал полный круг и наконец остановился на собственной трибуне. Мэндос не сразу пришел в себя, и сначала заметил леденящий ужас в глазах уставившегося на него Ксипе. Демон почувствовал острый всплеск неприязни к своему любовнику, его положение вдруг показалось жалким до невозможности, хотелось размазать это лицо в кровавую кашу и навсегда лишить своего общества. Но затем Мэндос почувствовал, что смотрит на него не только Ксипе. На него смотрят все. И прежде всего, на него смотрит сам Люцифер.
Эйфория прошла мгновенно, как будто ее и не было никогда. Прежний холодный и здравый рассудок вернулся к Мэндосу, и в единое мгновение пришло осознание того, что он натворил. Он только что на глазах у падших, находясь в их ложе, хохотал над гибелью Ямато и Мятежника, кричал «Убей!» и восславлял бунтаря и беглеца. Пришло понимание, пришел страх. Но ни на секунду не появилось чувства сожаления. Что бы это ни было – оно того стоило.
На один короткий момент захотелось посмотреть на Люцифера в ответ, прямо ему в глаза. Почему бы и нет, раз его минуты сочтены.
Нет, ни за что. Он слишком сильно хотел жить, особенно после того, что увидел.
Ксипе протянул к нему руку. Мэндос ощерился, готовый вырываться. Но Ксипе не пытался его схватить.
- Беги. – Проговорил он одними губами и что было силы толкнул демона в грудь. Мэндос перелетел через парапет ложи и упал на трибуны. Времени пытаться понять, зачем Ксипе сделал то, что сделал, не было. Не теряя ни минуты, Мэндос нырнул в гущу толпы, опустился на четвереньки и пополз, проворно орудуя локтями и коленями, пытаясь одновременно с этим как можно быстрее и сильнее измениться. К нему тянулись десятки рук, кто-то пытался схватить, но демон ловко уворачивался. Рубашка затрещала и сползла, то ли за что-то зацепилась, то ли ее сорвали, но такие мелочи его уж точно не волновали. Волновало другое – очень неприятное чувство, как будто за теперь уже отсутствующий шиворот углей насыпали. Когда Мэндос наконец понял, что это такое, от ужаса свело нутро. Это был Люцифер. Он все еще смотрел на него, и он видел каждое его движение, сколько ни убегай. Ползти становилось все тяжелее, никак не выходило нормально вдохнуть, и, похоже, закипала в жилах кровь – по крайней мере, сквозь белую кожу были прекрасно видны вены, ставшие ярко черными. Мэндос в конце концов распластался по земле, придавленный невидимой тяжестью, но никто не спешил бросаться на него. Он лежал так, способный только хватать воздух широко открытым ртом, пока кто-то пинком не перевернул его на спину и не приподнял над землей за позолоченную цепь – единственное, что осталось на Мэндосе из одежды. Его куда-то поволокли, и дышать стало еще тяжелее, цепь перекрутилась и врезалась в горло. Демон чувствовал на себе взгляды собратьев, но сам не мог видеть ни их, ни того, кто его тащит, потому что глаза у него давно закатились так, что зрачки оказались под веками. Наверное, на какое-то время, возможно, даже на довольно долгое, он потерял сознание, потому что когда хоть немного полегчало, вокруг уже никого не было. Жара и ощущение взгляда тоже отступили. Мэндос лежал лицом вниз на ровной восхитительно холодной поверхности. Не спеша открывать глаза, демон для начала пошарил по ней руками и практически сразу наткнулся на толстые прутья решетки. Тут уж волей-неволей пришлось открыть глаза и поднять голову.
Место Мэндос узнал мгновенно. Он находился в тронном зале императорского дворца, неподалеку от ступеней трона. Клетка сходилась над его головой куполом, напоминая птичью, но никакой дверцы в ней не наблюдалось. В клетке можно было сидеть и лежать, если не вытягиваться в полный рост, но не стоять. Это, впрочем, проблемой не было. Мэндос немного укоротил себя и смог без труда подняться на ноги. Теперь он походил на ребенка. Прутья клетки находились слишком близко друг от друга, через них не пролез бы даже самый тощий и субтильный демон. К счастью, для Мэндоса сохранение твердой формы не было обязательным условием превращения. Он начал осторожно и медленно просовывать руку в решетку. Плоть мялась, как сырое тесто. Опасное свойство клетки открылось, когда Мэндос смог протиснуть руку почти до плеча. По прутьям побежали маленькие голубоватые молнии. Демон вскрикнул и втащил руку обратно, впрочем, скорее от неожиданности, чем от действительно сильной боли. Он не знал, сколько узников до него сидело здесь. Для них подобной защиты явно хватало. Но Мэндос спустя минуту предпринял еще одну попытку и осознал, что, в принципе, сможет перетерпеть и сбежать, если двигаться быстро.
Он вытек из клетки почти на половину, когда в зал вошли. Что поделать, пришлось все вернуть, как было. Демон не смог сдержать раздосадованного шипения, но быстро прикусил язык. Главным сейчас было продержаться до следующего раза, когда его оставят одного. Тогда точно получится завершить начатое.
Люцифер вошел не один, но двое падших остались нести караул у дверей.
- Ксипе все рассказал нам. – По тону Денницы было ясно, что слова эти были последними в жизни демона, но вот уж о чем Мэндос сейчас думал в последнюю очередь, так это о благосостоянии Ксипе. – Твои способности довольно занятны. – Люцифер сел на трон. Говорил он, не глядя на Мэндоса. Это было крайне неприятно – чувствовать себя полностью зависимым от самой что ни на есть мелкой прихоти императора, от одного его кивка.
- Возможно, к нему стоит приглядеться повнимательнее, мой император? – Мэндос не замечал четвертого присутствующего в зале, пока тот не заговорил. Полупрозрачная фигура, очертания которой словно колебал ветер, летящие одежды, умиротворенно нездешний голос, звучащий странно и непривычно в сердце ада. Это был Вассаго, один из ближайших советников Люцифера. – Это глупое дитя не лишено определенного обаяния и наверняка сможет еще не раз нас всех позабавить.
Мэндос был готов вылизать пятки Вассаго и покрыть их поцелуями за такие слова. Да, пожалуйста, еще хоть немного времени!
- Повелитель, такое ничтожное существо как я, не способно принести пользу властителю Ада, - Демон распластался по дну клетки и залепетал, вздрагивая всем телом, - Я всего лишь жалкий шут, прошу, позвольте мне просто делать свое дело.
Лишний раз говорить о своем поведении на арене он, понятное дело, не хотел.
- Ты можешь развлечь нас прямо сейчас. – Люцифер наконец повернул голову в сторону Мэндоса, но смотрел куда-то за него, и было не так тяжело. – Ксипе сказал, что ты обладаешь удивительным талантом перевоплощаться. Хочу его испытать. Прими мой облик, так, чтобы и Вассаго не смог различить. Тогда и только тогда я, так уж и быть, оставлю тебе жизнь.
Мэндос настороженно приподнял голову, чтобы понять, не изволит ли Денница шутить. Но тот снова отвернулся и, казалось, потерял к пленнику всякий интерес. А вот Вассаго, наоборот, пристально глядел на демона и даже едва заметно отрицательно покачал головой. Мог бы и не намекать, было и так очевидно, что императору Преисподней не отказывают.
Мэндос сел ровно в центре клетки, прикрыл глаза и собрался с силами. Он чувствовал себя немного уставшим после стольких событий за такой короткий период времени, но в целом сил был еще немало. Должно хватить. Изменить телесную форму не составило труда – в конце концов, не в ней заключалась суть Люцифера. Это заняло считанные мгновения. Теперь из-за роста и крыльев в клетке было сложновато уместиться, но Мэндос уже думал о другом. Он стал придавать форме содержание. Сначала он приложил все усилия, чтобы каждая черточка, каждый блик света на коже и перьях, каждый взмах ресниц дышали святостью. А потом постепенно, тщательно, не торопясь, как старательный художник, мазок за мазком он стал добавлять в общую картину то, что, на взгляд демона, было сутью Люцифера. Злокозненный ум и неодолимая гордыня во взгляде, складки у рта, горькие, злые и всезнающе ехидные одновременно. Наконец, в центре лба стало разгораться сияние, как будто Мэндос вставил себе в лоб драгоценный камень, разом поймавший гранями весь свет в зале.
Демон осмелился снова открыть глаза. О, теперь Люцифер смотрел на него более чем внимательно. Губы падшего ангела стали совсем белыми, так сильно он их сжал. Они смотрели друг на друга долю секунды, не больше, но Мэндос все равно успел испытать торжество. Ему хватило этого короткого пересечения взглядов, чтобы понять: такого Люцифер не ожидал.
Но потом заветный миг прошел, веки Люцифера снова отяжелели, и глаза наполнились скукой.
- Какая впечатляющая… наглость. Ну, что же, раз так любишь меняться – делай это вечно.
Император не произнес никаких волшебных слов, не сделал пассов руками. Но Мэндос мгновенно почувствовал, как вся его плоть буквально забурлила, разрываясь на части, вздыбливаясь и снова срастаясь. Кожа вздулась пузырями и начала трескаться, выпуская наружу яркий переливающийся свет, который постепенно заливал Мэндоса. Демон отчаянно завизжал от боли, потому что его мышцы, кости и вообще все его тело одновременно скручивалось, перемалывалось, каждая отдельная его часть словно приобрела собственную волю и видоизменялась, как хотела. Крик этот, впрочем, длился недолго, потому что у Мэндоса не стало ни рта, ни лица. Он отчаянно пытался принять хоть какой-нибудь облик, но тщетно – тело все менялось, менялось и менялось, ни на секунду не задерживаясь в одной и той же форме.
- Посмотрим, как долго он продержится. – Бросил Люцифер Вассаго, выходя из зала. – Это, пожалуй, и правда будет занятным развлечением.
Дождавшись, когда император уйдет, советник подошел к решетке, за которой теперь то опадала, то поднималась бесформенная масса радужного цвета. Лишь вспыхивали то тут, то там три ярких огонька, и снова гасли.
- Бедный глупый ребенок, не стоило так стараться. – Вассаго сунул пальцы в клетку и погладил вздыбливающееся нечто. Слабо светящиеся капли остались на руке. – Ну что тебе стоило наскоро сляпать плоское подобие. Ничто так не радует Люцифера, как признаки вашей ничтожности, и ничто так не злит всех падших, как осознание того, что второе поколение может многое из неподвластного нам. А впрочем, я даже не знаю, слышишь ли ты меня теперь.
Внезапно нечто рванулось к решетке и вжалось в нее. На миг на поверхности показалось красивое, но искаженное злобой лицо.
- Я тебя слышу.
- Прекрати это агонию. Вернись в Бездну. – Вассаго снова протянул пальцы к лицу, но тут же их одернул – громко клацнули превратившиеся в клыки зубы.
- Никогда! Никогда больше! Никогда больше не исполню ни один из ваших приказов!
Лицо исчезло, взвыв напоследок. Вздохнув, Вассаго покинул тронный зал, оставив за спиной то, что было Мэндосом и, возможно, еще некоторое время будет им оставаться.
@темы: оридж, Baby, yeah!, змеищща, mp3
-
-
12.09.2012 в 22:40в начале все было круто, а от концовки мой язык превратился в ветчину.
Вассаго, ебать. у меня от этой сцены все навернулось, свернулось, развернулось
в смысле это нечто охуеть находка эпик вин
-
-
13.09.2012 в 19:45Как я понимаю из обмолвок - он все же выживет?! да? да?))
-
-
13.09.2012 в 20:12да выживет, конешн, я с ним еще доооолго буду)
-
-
13.09.2012 в 22:48-
-
14.09.2012 в 01:40Ах, Ксипе -_- Но Мэндос так прекрасен.
-
-
16.09.2012 в 21:29Крутотенечка, чо.
-
-
17.09.2012 в 13:28спасибо за приключение.