Я постоянно танцую, ногами топаю, Трясу головой, руками вот так вот делаю! Да, я немного ебнутый, люди пугаются, Особенно если в общественном транспорте.
Поднимаю, а вечером будет исчо новенького)
По-прежнему мучаю себе мозги названием, подключая к этому всех желающих и нежелающих. Если у кого-то есть мысли по поводу - пожалуйста, делитесь =) Рабочий заголовок точно стал рабочим, надолго он здесь не задержится. Из всей кучи придуманных и отметенных вариантов мне пока больше всего понравился этот:
"Маски прирастали к лицам."
Чаво скажете, норм или по-прежнему хуйня?
Но это в сущности не главное, главное то, что я готов выложить еще одну порцию текста, по просьбам трудящихся она чуть короче предыдущей.
Первую часть для тех, кто протормозил, но жаждет подключицо, читать здесь:
last-optimist.diary.ru/p182600411.htm
Для остальных же - ГЛАВА ВТОРАЯ.
- Я знал, что рано или поздно этим кончится. – Мужчина смачно прочистил горло и, видать, по старой привычке хотел сплюнуть под ноги. К счастью, в последний миг он сдержался. – Рано или поздно, чтобы стать с Корво в расчете, мне придется спасать его задницу. Прощения просим.
- Рассказывай-рассказывай. – Успокоила его Эмили. – В выражениях можешь не стесняться. Переживу, случалось слышать вещи и похуже. А я пока устрою тут шмут.
- Ну, во-первых, не шмут, а шмон. – Слекджов вольготно расположился на кровати. В одной его руке волшебным образом появилась сигара, а в другой – пузатый бутылек отменного коньяка. – А во-вторых, Эмили, ты точно уверена, что хочешь это слышать? Я не хотел бы стать тем человеком, который подмешает пару ложек дерьма в бочку варенья под названием «лорд протектор Корво Аттано».
- Мне сейчас нужна правда, вопросы приглядности обсудим позже. – Девушка упрямо сжала губы. – Я, может, и не самый умный человек на свете, но понимаю, что Корво не лютики собирать отправлялся, когда надевал маску.
- Тогда садись рядом и слушай внимательно. Шмон подождет. А еще на вот. – Слекджов щелкнул чем-то об колено, и вот уже в его руках, как у фокусника, появился маленький раскладной железный стаканчик. – Нацедишь себе, если надо будет.
Ее друг был восхитительным рассказчиком. Эмили даже задумалась о том, что он, пожалуй, мог бы стать отменным сочинителем. Разумеется, если наконец научится писать без чудовищных ошибок хотя бы в словах «герцог» и «Рамиано». Юная императрица мгновенно погрузилась в захватывающую историю жизни бандита по прозвищу Слекджов.
читать дальше Он начал издалека, но каждое слово было к месту. Эмили провела вместе с ним детство среди проституток, каждая из которых относилась к нему, как мать (первое, что сделал герцог Рамиано, заступив на пост министра – избавился от нелегальных борделей и предоставил этим бедным женщинам кров и врачей). Ей казалось, будто это она, а не он, прогуливается по самым опасным улицам Данволла, походка в развалочку, модные штаны в розовую клетку на подтяжках, бакенбарды и цилиндр. А у кого есть вопросы – получай бутылку зажигательной смеси в окно! Глазами Слекджова Эмили подозрительно смотрела на явившегося будто бы прямо из самого темного угла загадочного человека в плаще с капюшоном и жутковатой маске, похожей на череп, испещренный десятками стальных деталей.
- Услуга за услугу. Он помог мне с кой-каким сейфом – а я подсказал самую короткую дорожку к тебе, милая.
- Я так и не узнала, что случилось с братьями Пендлтон. Пропали, сгинули, как ни старалась, ни слова о них узнать не смогла.
- И охота тебе что-то знать про двух мерзавцев, которые тебя похитили и держали взаперти. Корво, полагаю, изначально церемониться с ними не собирался. Ножом по горлу каждому, и дело с концом. Я предложил вариант потоньше. Пользуясь суматохой, мои парни выкрали молодчиков. Потом мы обрили их налысо, вырвали языки – и отправили на их же собственные шахты.
Эмили не сказала ни слова. Он без лишних экивоков взяла у Слекджова коньяк, налила полный стаканчик, выпила, отчаянно закашлялась. Старый разбойник сочувственно похлопал ее по спине и продолжил.
История шла своим чередом. Одна интрига сменяла другую, но тогдашнего Слекджова это интересовало мало. У него была беда похуже – крысы. С каждым днем их становилось все больше и больше, пока однажды целое полчище мерзких грызунов на полезло в логово его банды из всех щелей, и что-то сделать с этим потоком был бессилен даже огонь. Эмили чувствовала через слова Слекджова, как крысы накатывали на него волнами, как уносили и тащили в темноту, в какие-то только им одним ведомые лазы, глубоко под землю, в самые дальние катакомбы Данволла. Там его ждала ведьма по кличке Старая Ветошь. Старуху все считали лишь городской сумасшедшей, и только дети ее боялись. Что ж, оказалось, дети как раз были правы.
- Старуха хотела сварить меня заживо. Уж не знаю, зачем ей это было надо. Какие-то темные ритуалы, страшные молитвы, тыры-пыры, восемь дыры… Тут-то милорд Корво и вышел снова на сцену. Он избавился от мерзкой старухи, а меня освободил. Тогда на всех плакатах уже успели расписать, что, мол, убийца в маске и Корво Аттано – одно и то же. Ну и что Корво убил твою мать.
- Ты не поверил, что Корво убил императрицу, потому что он тебе помог? – Эмили нацедила еще стаканчик, но уставилась на него с сомнением. Ей казалось, что от предыдущего глотка все кишки перепутались, и даже мысль о новой порции вселяла тошноту.
- Нет, совсем не поэтому. Просто глупо выходило, слишком уж шито белыми нитками. Ну убил бы лорд-протектор императрицу по злому умыслу. Уж тогда бы он, наверное, не дал себя в плен захватить, сам бы править стал. Я скорей в кое-что другое поверил. – Слекджов многозначительно хмыкнул. – Прощения просим.
- Спасибо, Слекджов, я с двенадцати лет в курсе слухов о том, что на самом деле я – бастард лорда-протектора, и не настоящая императрица. – Эмили все-таки выпила еще коньяка. – Заканчивай свою историю.
- Дальше не так интересно. Я пытался заново собрать банду, возобновить дела. И тут ко мне со всей возможной помпой заявился Корво Аттано собственной персоной, при мундире, регалиях и свите. Ну и сообщил удивительнейшую новость. Что я, мол, единственный наследник свежепреставившегося герцога Рамиано, Вашего двоюродного дядюшки. Все, как полагается, с гербовыми бумагами, свидетельствами слуг о походах моего предположительно батюшки в злачные места, ну и все такое прочее… Ума не приложу, как он все это откопал, а главное, зачем.
- Корво мне объяснял, перед тем, как нас познакомить. – Улыбнулась Эмили. – Он сказал, что ты куда честнее и умнее большинства царедворцев. Хоть и бандит.
- Ох уж этот лорд-протектор. – Слекджов задымил сигарой. – Ты уверена, что его вообще надо искать? Небось, как всегда, сам расправится с недругами и вернется.
- Хотелось бы, но нет. – Девушка вздохнула и встала с кровати, едва заметно покачнувшись. – Теперь все по-другому. Человек со шрамами на лице сказал «Твое время прошло, Корво Аттано». Сказал, что Корво сам в чем-то виноват. И что он чего-то там не может без левой руки.
- Без левой руки, вот как… - Слекджов задумался, что-то припоминая. – Ох, чует мое сердце, Эмили, крепко твой лорд-протектор с какой-то нечистью спутался. Я это еще тогда, когда меня старуха сварить пыталась, заподозрил. Крыс в пещере было море, как бабка померла, они на меня было кинулись. А Корво встал рядом, что-то там себе в руку пошептал – и крысы разбежались, как ни в чем не бывало.
- Надеюсь, наши друзья-ученые прольют свет и на эту тайну. Я лично уже готова поверить во многое. Во все. Какая разница, если все равно ничто не заставит меня любить Корво меньше. А теперь все-таки займемся шму… шмоном.
Мужчина и девушка резво взялись за дело, и вскоре спальня лорда-протектора стала наводить на мысли о нашествии варваров. Увы, ничего важного они не нашли. Какие-то личные вещи, книги без пометок и вложенных листов, ни к чему не обязывающие бумаги в конторке… Ровным счетом ничего таинственного и проливающего след на пропажу Аттано.
- Беда. – Эмили сморщилась, поглаживая живот. Теперь он болел не только снаружи от синяка, но и внутри – сказывался коньяк на пустой желудок.
- Эмили, ты чего! – Слекджов, напротив, не выглядел сколько-нибудь удрученным. – Не вешай нос, мы только начали. Это же млорд Корво, у него тут наверняка по тайнику под каждой доской паркета.
Воодушевление у Слекджова проскальзывало в мелочах, в коротких словечках. Он переставал следить за ними, и вот уже правильное «милорд» превращается в просторечное, но более привычное «млорд».
Конечно, бывший главарь банды преувеличивал. Ему и Эмили пришлось обстучать почти три четверти пола, прежде чем под одной из дощечек обнаружилась пустота. Мужчина без труда выломал ее с помощью трости.
- Ловко. Пыли внутри совсем нет, значит, недавно открывали. А по виду досок и не скажешь.
Внутри обнаружилась закрытая на замок шкатулка. После чего Слекджов продолжил поиски, а девушка снова присела на кровать, аккуратно держа свеженайденное сокровище на коленях.
- Ваше Величество, - В дверях показался силуэт стражника. – Миледи Каллиста вернулась с профессором Пьеро. Прикажете впускать?
- Конечно, впустите. – Эмили поспешила сложить руки на животе, чтобы солдат не видел, в каком она расхристанном виде.
- Соколова я оставил в библиотеке. – Пьеро начал говорить с порога. Так он делал всегда, когда речь шла о чем-то важном. - Мы как раз наткнулись на нужную монографию, и тут пришла Каллиста с этими ужасными новостями. – Ваше Величество, нужна ли моя помощь как доктора?
- Нет, Пьеро, но очень нужна Ваша помощь, как изобретателя. – Эмили протянула пожилому мужчине шкатулку. – Она заперта, ключа мы не нашли.
- Взламывать я не решился. – Добавил Слекджов. Теперь он уже простукивал стены, - мало ли. Есть такие коробочки, которые, если грубо вскрыть, взрываются или сгорают.
- Мудрое решение. – Пьеро аккуратно встряхнул шкатулку. Она была тяжелой, ну внутри ничего не перекатывалось. – Плотно набита. Дайте мне три с половиной минуты.
Чудаковатый ученый часто называл странные временные отрезки, но всегда правильно оценивал, сколько часов, минут или секунд у него уйдет на ту или иную задачу. И верно, ровно через три с половиной минуты после того, как Пьеро достал набор своих филигранных щипчиков, отверточек и прочих совсем уж причудливых приборов, замок щелкнул, и шкатулка открылась.
- Хм. Даже как-то неловко. Ваше Величество, здесь письма. Думаю, я не в праве их читать, а вот Вы… - Он бережно передал девушке толстую стопку конвертов, перетянутых бечевкой. Некоторые из них пожелтели от времени, другие были совсем новыми. Эмили не испытывала неловкости, понимая, что ей придется читать чужие письма. Не та ситуация, чтобы жеманничать. Тем не менее, просматривать все и сразу она тоже не собиралась. Для утоления любопытства девушка взглянула на один из конвертов, на то место, куда люди обычно вписывают адрес.
«Ее Императорскому Величеству Джессамине Колдуин, где бы она ни находилась.»
Хотелось прижать стопку конвертов к сердцу, но некстати снова свело живот, вышло не так романтично.
- Тут есть еще перегородка. – Здоровенный Слекджов, закончив со стенами, взглянул на шкатулку через плечо низенького Пьеро и протянул ручищу к дощечке, разделяющей шкатулку пополам. Пьеро резко шлепнул его по ладони.
- С ума сошли? А еще человек с темным прошлым! Ясно же, что самое важное – в нижнем отделении. Поосторожнее.
- Тут уж Ваше слово – закон, Док. – Слекджов повинно поднял руки. Прощения просим.
- То-то же.
Все четверо, Эмили, герцог Рамиано, Пьеро и Каллиста, склонились над шкатулкой и, затаив дыхание, смотрели, как ученый, вооружившись щипцами, поднимает досточку.
- Что и требовалось доказать! – Вдруг воскликнул он торжествуще, напугав непривычно громким голосом даже Слекджова. – Видите этот сучок, видите? Он якобы не стесан абсолютно случайно. Но нет, на самом деле он выдвигается, когда пытаешься поднять дощечку. Я уверен, на нем яд. Сделай Вы это рукой, герцог – уже были бы мертвы.
Был ли на сучке яд, так и осталось невыясненным – доску убрали от греха подальше и наконец, подняв кусок плотной ткани, смогли увидеть, что же лежит в шкатулке.
- Это что… сердце? – Эмили даже передернуло, настолько неприятно выглядела вещь из шкатулки. По форме странная конструкция и правда чудовищно походила на засушенное сердце. Только в самой его середине было сделано отверстие, сквозь которое виднелись шестеренки разных размеров.
- Надеюсь, это бутафория. – Немного сдавленно выговорила Каллиста.
- Сердце настоящее.- Отрезал Пьеро.
- Подтверждаю. – Кивнул Слекджов. – Засуженных сердец, правда, видать не доводилось, но смотрится натурально.
Никто не стал уточнять, где и при каких обстоятельствах господин герцог видел «свежие» человеческие сердца.
- Как удалось сохранить сердце в таком отличном прочном состоянии – вот это действительно интересный вопрос. – Продолжал тем временем Пьеро. – А еще интересно, для чего внутрь вставлены шестеренки.
- Не знаю, как Вам, - Вмешалась Эмили, - но мне лично интересно, зачем этакая гадость могла понадобиться Корво.
Девушка, поборов омерзение, дотронулась до странной вещицы – и не удержалась, громко взвизгнула. Каллиста, впрочем, сделала это еще громче. Отпрянули даже Пьеро и Слекджов. Потому что сердце вдруг явственно и видимо отбило два-три удара, после чего снова затихло.
- Вы это слышали? – Эмили даже письма на пол уронила от удивления.
- Разумеется, Ваше Величество. – Слекджов в недоумении покручивал ус. – Сердце забилось, когда Вы к нему прикоснулись.
- Нет, другое! Вы слышали женский голос? Когда я коснулась сердца, кто-то сказал «Эмили».
Кроме самой Эмили, никто этого голоса не слышал. Но никто и не усомнился в ее словах. В конце концов, за последние сутки произошло слишком много странного.
- Попробую еще раз. – на этот раз девушка решительно схватила сердце всей пятерней и взяла его из шкатулки. Но ничего не произошло. Механизм не работал, голосов больше никто не слышал. За следующую минуту сердце подержали все по очереди, даже Каллиста, и результата по-прежнему не наблюдалось.
- Если позволите, Ваше Величество, я взял бы этот аппарат и вернулся к себе в лабораторию. Соколов все еще там, я уверен. Вместе мы, возможно, сумеем разгадать тайну этой странной вещи.
Эмили призадумалась. Почему-то ей не хотелось расставаться с этой мерзкой на вид штукой. Вот только императрица Эмили Колдуин не имела привычки полагаться на интуицию. Это, по ее мнению, было далеко не так надежно, как многие расписывали. Да и жизненный опыт подсказывал то же. К примеру, тогда, давно, когда Корво пришел за ней в «Золотую кошку». Ничего в груди не екнуло, когда она увидела человека в маске. Наоборот, стало страшновато. А под маской оказался лорд-протектор. Или вот взять, к примеру, адмирала Хэвлока. Ему доверяла и она, и Корво. А он их предал, пытался отравить Аттано, а ее чуть не сбросил с маяка. Так что после недолгих раздумий девушка протянула сердце Пьеро.
- Я надеюсь, Вы быстро найдете ответ на загадку. Полагаю, что сейчас на счету каждая минута. Герцог Рамиано, Каллиста, я надеюсь, Вы расскажете кабинету министров, который, несомненно, ждет новостей, о случившемся, а так же о том, какие меры по спасению лорда-регента уже принимаются.
Слекджов изысканно поклонился. Все-таки было в его осанке и манере двигаться нечто благородное еще задолго до того, как он узнал о своем происхождении. Каллиста сделал книксен.
- Тогда я прошу оставить меня одну на некоторое время. К сожалению, не могу сказать, на какое именно в точности.
Никто не стал задавать лишних вопросов, все быстро раскланялись и покинули спальню. Оставшись одна, Эмили поспешно схватила с пола письма и, постанывая, рухнула на кровать. Ее сейчас не смущали даже обильно испачканные кровавыми слезами одеяло и подушка.
Молодую императрицу, несомненно, ждало еще множество дел. Для начала стоило хотя бы поесть, а еще лучше – уйти к себе, раздеться, лечь в кровать, обработать ссадину на подбородке…
«Нет, я ничего не смогу делать хорошо, пока не узнаю, что в этих письмах. Прочитаю хотя бы одно.»
Решительно отшвырнув бечевку, Эмили взяла первый попавшийся конверт, а остальную стопку отложила. Это письмо выглядело старым, но не древним. Бумага лишь немного пожелтела, чернила не выцвели, и прочесть можно было все, от первого до последнего слова. Разумеется, она сразу узнала почерк лорда-протектора Корво – старательный, но, прямо скажем, несколько корявый для столь высокопоставленной персоны.
«Моя дорогая Джессамина!
Эх, как же это все-таки трусливо – наконец решиться называть тебя так в письмах, на которые ты уже и не ответишь. Впрочем, зная твою деятельную натуру, не скажу больше ни одного грустного или жалобного слова. Тебе было бы куда интереснее узнать, как поживает Эмили, что за дела творятся в стране, какие книги читают, какие картины пишут, какие лекарства изобретают… В силу своих скромных возможностей постараюсь, чтобы мой рассказ тебя не усыпил.
Эмили день ото дня радует меня все больше и больше, равно как и всех своих подданных. Думаю, ей уже в пятнадцать лет не нужен будет никакой регент. Скажу кощунственную вещь – она точно вырастет даже более умной и красивой, чем ее мать. А впрочем, не ты ли всегда рассказывала мне об этой модной теории? Как бишь ее… Ах, да, об эволюции. Выходит, дети и должны быть умнее, сильнее и красивее родителей, это закон природы. С другой стороны, я лично не могу с ним согласиться. Вы обе сияете для меня одинаково ярко, но оттенки это света разные. Эмили не такая строгая и серьезная, как ты, но ей это и не надо, ведь умом она тоже вся в тебя. Ты любила темные тона, особенно темно-синий, а Эмили любит белый, в крайнем случае светло-серый. Еще она ввела в государстве моду на простые короткие прически. Этим я, каюсь, недоволен. Мне всегда нравились высокие прически, сразу вспоминаю, как изысканно ты закалывала волосы своими шпильками с золотыми листьями.
Поверь мне, Эмили любят все, не только я. И это заслуженно. Она уже научилась принимать решения сама, скоро моя задача будет заключаться в одном лишь почетном стоянии у трона, и кто бы знал, как я буду этим счастлив. В стране с каждым днем все спокойнее. Профессор Пьеро и доктор Соколов, конечно, так и не помирились, но это не помешало им провести гениальную серию опытов, результатом которых стало изобретение лекарства от крысиной чумы.
Что бы еще рассказать интересного… Вечно так, идешь к конторке, и мыслей – полная голова, а окунешь перо в чернильницу, и все, пустота, только сверчки между ушами стрекочут. Ладно уж, добавлю пару слов и о себе. Ты всегда настаивала, чтобы я рассказывал о себе, хотя удается мне это из рук вон плохо.
Моя дорогая Джессамина, пожалуй, сейчас я скажу вторую за это письмо кощунственную вещь. Я счастлив, Джессамина. Я вспоминаю тебя каждое мгновение своей жизни – и все же я счастлив. Уверен, ты не рассердишься, ты прекрасно меня поймешь. Потому что это самое большое на свете счастье: смотреть, как растет Эмили, как она хорошеет и умнеет с каждым днем. Ради такого, пожалуй, стоит и до старости дожить. Я буду тихим стариком, умеющим сливаться с канделябрами и напольными часами. Думаю, я никому не причиню неудобств.
На башне бьют часы, за окном начался салют. Сегодня мы празднуем тринадцатилетие Эмили – и твой День Рождения тоже. Слуга стучится в дверь, пора к столу, а я еще даже мундир не надел. Прощаюсь, но сердцем, душой, умом и всей прочей требухой остаюсь с тобой, Джессамина.
Искренне твой, до конца жизни и, хочется надеяться, даже более того,
Корво Аттано.
P.S. Как хорошо, что теперь я могу хранить эти письма, а не сжигать каждый новый плод нашей переписки. И как жаль, что твои ответы на мои письма я уже никогда не смогу положить в свою шкатулку.
P.P.S. Я буду очень рад, если ты заглянешь в мои сны. В них давно уже нет ни синего света ни… ты знаешь, кого.»
Размызывая по лицу слезы, Эмили дотянулась до то ли забытой, то ли предусмотрительно оставленной Слекджовом бутылочки с коньяком. Стаканчик, правда, герцог Рамиани унес с собой, но девушку это не остановило. Морщась от отвратительного вкуса, она взялась за следующее письмо.
***
Ее разбудил глубокой ночью маэстро Соколов. Это пробуждение было самым отвратительным в жизни Эмили Колдуин. Она очнулась в промерзшей насквозь из-за открытого окна комнате, на перепачканных кровью Корво простынях. Голова раскалывалась, во рту было горько, тошнило то ли от голода, толи от выпитого коньяка.
- Какой стыд. Императрица напилась коньяка и заснула, забыв об отчизне.
- Да полно Вам. Во-первых, сколько Вы там выпили, от силы треть бутылька. – Соколов всегда питал глубочайшее презрение к придворному этикету, и оттого нравился Эмили еще больше. – А во-вторых, я, конечно, закоренелый холостяк, у меня слабое представление о том, что такое семья. Но тем не менее, логично предположить, что Вы относились к лорду Корво, как к родному отцу. А когда отец исчезает, дочерям свойственно волноваться.
Соколов поднял сброшенное на пол покрывало и накинул его на плечи дрожащей Эмили.
- Пойдемте к Вам. Мы с коллегой позволили себе обосноваться в Вашем кабинете, а Каллиста давно уже приготовила свежую постель.
- Хорошо. Только будем красться. Не хочу фраппировать свою бравую стражу видом похмельной императрицы. Сколько вообще сейчас времени?
Эмили закуталась в покрывало, накинув его даже на голову. Ей казалось, что теплая ткань до сих пор пахнет Корво. Описать этот запах она бы нипочем не смогла, но именно его девушка чувствовала всегда, прижимаясь лицом к темно-синему мундиру.
- Скоро начнет светать, Ваше Величество-О-Ох! Да твою же!
Ученый споткнулся обо что-то в темноте и запрыгал на одной ноге. Эмили взяла со стола лампу, с которой он пришел, и подняла предмет с пола.
- Это же аудиограф. Заряженный аудиограф.- Девушка страдальчески возвела глаза к потолку. – Слекджов! Ну как так можно!
Герцог Рамиано, вращаясь в высшем обществе, довольно быстро сумел приобрести аристократический шик, но ко многим вещам, увы, так и не смог привыкнуть. Прежде всего это касалось тех предметов, которые лично ему в обиходе почти никогда не пригождались. Например, аудиографы. Бывший бандит не доверял механизмам и потому, рыская по спальне Корво, наверняка просто взял и отшвырнул аппарат, а Эмили его потом попросту не заметила. Не споткнись Соколов, они лишились бы такой важной улики!
- Если перфоленту оставили прямо в нем, значит, запись производилась недавно. – Соколов поднял аудиограф и поставил его на конторку. – Послушаем?
Девушка, разумеется, кивнула. Ученый пощелкал кнопками и рычагами, покрутил ручку, и прибор заработал. Внешне он напоминал музыкальную шкатулку, но внутри, разумеется, был устроен куда сложнее и тоньше.
Некоторое время они слушали только шумы и шорохи. Наконец, от общей какофонии отделился один более четкий звук – звук шагов. Человек подошел к аудиографу и склонился над ним так низко, что было слышно даже его частое дыхание.
- Джессамина, дорогая, у меня очень мало времени, поэтому я не пишу тебе, как всегда, а вместо этого вынужден прибегнуть к помощи прогресса. – Разумеется, голос Корво Аттано Эмили узнала мгновенно. – Надолго я тебя не отвлеку. Просто мне сейчас как никогда нужен внимательный и понимающий собеседник. Джессамина, мне очень страшно, до дрожи в коленях, но это, конечно, не то, что окружающие хотели бы знать о своем регенте. Сегодня после праздника Эмили наконец приперла старого дурака к стенке и задала все вопросы, которых я столько лет избегал любой ценой. Девочка в своем праве, в конце концов, она столько ждала. Это я должен был первым начать такой разговор. Но я не мог, Джессамина, просто язык не поворачивался. И вот, пока она говорила, метка на моей руке раскалилась так, что начала прожигать ткань перчатки. Это было в десятки раз больнее, чем пытки каленым железом в тюрьме. Но я знаю, что делать. Больше я не позволю этой силе вмешаться в свою жизнь, как бы она о себе ни напоминала. Пожелай мне удачи, Джессамина. Я буду помнить о тебе и справлюсь.
Перфоленты осталось всего-ничего, видимо, потому Корво и не стал выключать аудиограф. Снова раздался звук шагов, сменившийся шорохами. Рука Соколова потянулась, чтобы выключить аппарат, и в этот самый миг на записи снова раздался голос. Ученый отдернул руку так, словно обжегся.
- Мой милый Корво, с кем ты разговаривал?
Раздался щелчок. Перфолента кончилась.
- Знакомый голос. Ума не приложу, откуда, но знакомый. – Девушка не могла объяснить, почему ей стало жутко. Обычный мужской голос, спокойный, молодой, приятный, с затаенной улыбкой.
«И правда, чего же тут жуткого? Может, дело в том, Эмили Колдуин, что на записи вообще не было слышно шагов этого таинственного незнакомца? Он словно взял и возник из воздуха, сразу рядом с аудиографом. Или он там был все это время? Но кто же это тогда?»
Эмили даже предположить не могла, кто из знакомых ей людей (ведь знает же она откуда-то этот голос!) мог бы обратиться к лорду-протектору столь фамильярно.
- Почему вы так долго? – Раздалось из коридора. – Я испугался, не стряслось ли чего, и решил пойти проверить.
В коридоре с пистолетом на изготовку стоял Пьеро. Голубоватый свет от капсулы патрона с зажигательной смесью слабо освещал его лицо, бликуя на стеклах очков.
- Кое-что, определенно, стряслось. К счастью, ничего фатального. Проходите, коллега.
Они прослушали запись еще раз. Ученые переглянулись, вздохнули, и снова заговорил Соколов, явно за них обоих.
- Ваше Величество, этот голос знаком и нам. Мы как раз хотели, чтобы Вы поднялись наверх, легли в постель, и в более спокойно обстановке нас выслушали.
- Потому что рассказ будет долгим. – Подал голос и Пьеро. – Мы выяснили многое про татуировку на руке Корво, и не только про нее.
- Значит, идемте. Надеюсь, у вас найдутся пилюли от головной боли, иначе мне будет затруднительно Вас слушать. И позавтракать было бы неплохо.
Мысль о еде как таковая вызывала омерзение, но желудок при этом явно грозил начать пожирать сам себя. К счастью, в спальне их уже поджидала Каллиста. Сама женщина дремала в кресле, но кровать была застелена свежим бельем, а в воздухе витали ароматы еды. Со стоном наслаждения Эмили залезла под одеяло. Каллиста встряхнула головой и проснулась.
- Господа, вы ведь не откажетесь позавтракать на балконе, любуясь рассветом над заливом? – Она явно устала не меньше остальных, но тем не менее встала с кресла бодро и деятельно, взяла со стола поднос с кофейником и свежими булочками, передала его Соколову и стала раскрывать окна. – Ее Величеству надо переодеться.
Соколов и Пьеро едва успели отвернуться, а Эмили уже стаскивала с себя брюки. К счастью, те времена, когда коронованные особы не могли переодеваться без помощи слуг, миновали века три назад. Девушка надела свободную белую блузу и длинные широкие штаны. Каллиста тем временем сняла с подогревающей подставки поднос побольше и принесла его прямо в кровать. Затем женщина ушла. Она была достаточно умна, чтобы уходить самой раньше, чем ее об этом попросят.
Голод окончательно победил тошноту, и Эмили набросилась на завтрак, как на злейшего врага. Ученые тем временем вернулись в спальню. Пока Соколов обрабатывал ей подбородок, осматривал синяк на животе и давал пилюли, Пьеро говорил.
- Мы с коллегой постарались собрать все, что удалось вызнать, в связное повествование. Но для ясности начать придется издалека. Прежде всего, Ваше Величество, нам всем нужно принять как должное: потусторонний мир существует, не все может быть объяснено наукой.
- Я успела заметить. – Ответила Эмили с набитым ртом. Пьеро неодобрительно взглянул на нее поверх очков.
- Пожалуйста, больше серьезности, миледи. Продолжим. Есть некая сущность, или существо, если угодно. Его называют Чужим, реже – гостем-с-той-стороны. Я не стал бы называть Чужого злом или добром. Он скорее игрок. Создание настолько отличное от нас, что его истинные мотивы нам, скорее всего, были, есть и будут недоступны. Чужой активно вмешивается в дела людей, кому-то причиняя зло, кому-то – добро. Иногда его добро на поверку оказывается злом, и наоборот. Обычно чужой принимает облик молодого мужчины в одежде китобоя, с абсолютно черными глазами.
- Привидение из башни над старым пабом! – Воскликнула Эмили, обдав Соколова хлебными крошками. – Юноша с Вашей картины! А на записи – его голос!
- Да, именно так. – Подтвердил Соколов. – Видите ли, миледи, мы с коллегой говорим о Чужом столь уверенно потому, что и нам доводилось встречаться с ним лично. В своих снах.
- В синих снах. – Эхом откликнулась Эмили, но тут же снова вскинулась. – И почему вы так долго молчали?!
- Ну, во-первых зачем рассказывать о том, из-за чего тебя наверняка сочтут сумасшедшим. – Пьеро тоже присел на кровать, по другую сторону от девушки. – Во-вторых, за все эти годы непосредственно нам Чужой никакого зла не причинил. Совсем наоборот, мне он подсказал идеи некоторых изобретений…
- … а мне – картин. – Реплики ученых снова стали плавно сменять друг друга, как будто говорил один человек. – И, наконец, до сегодняшнего дня мы даже не предполагали, что Чужой как-то связан с милордом Корво и знаком на его руке. Но чтобы вернуться к знаку, нам надо еще раз немного отойти от темы.
- Мы хотели рассказать Вам о культе Чужого. – Пьеро то и дело жалобно поглядывал на оставшуюся от завтрака Эмили пару пончиков. Девушка милостиво протянула ему блюдце. Пачкаясь в сахарной пудре, ученый продолжил. – Обычно верования, связанные с подобными хтоническими сущностями, уходят корнями в древние времена. Но с культом Чужого все иначе. Мы с коллегой не нашли ни одного упоминания о нем до начала крысиной чумы, зато во время эпидемии он получил небывалый расцвет. Надписи «Чужой ходит среди нас» можно было увидеть прямо на улицах, на стенах домов. Сектанты связывали силу Чужого с болезнью и грызунами, из чего мы сделали вывод, что до эпидемии культа не существовало вовсе.
- И, ровно так же, как у ордена обывателей есть семь предписаний, основа культа Чужого состоит из семи компонентов. Они называет их «силами». У каждой силы есть свой символ. Мы с коллегой не раз встречали изображения этих символов по отдельности, но только сегодня додумались соединить их вместе. И вот что у нас получилось:
Художник порылся в карманах сюртука и протянул Эмили мятый лист бумаги. На нем был изображен знак, абсолютно идентичный татуировке на отрубленной руке.
- Выходит, эта метка – символ какого-то невероятно особенного и пристального внимания Чужого, да? Все семь сил собраны в одном месте. – Девушка защелкала пальцами. Она всегда так делала, подбирая наиболее удачные слова, чтобы выразить ту или иную мысль. – До того, как на его руке появилась татуировка, Корво был просто очень хорошим бойцом. Лучшим. И все же его таланты не выходили за рамки обычных человеческих возможностей. Зато после… Слекдж… герцог Рамиано описывал, как он управлял крысами. Я видела, как Аттано в мгновение ока перенесся на большое расстояние.
- Однажды он вышел из того угла моей мастерской, где никак не мог находиться. – Добавил Пьеро.
- А я знаю, как работает механическое сердце, и для чего оно создано. Как раз шел рассказывать Вам об этом, заодно и разбудил. – Внес свою лепту и Соколов.
- Ну прекрасно. Мой регент продал душу темным силам в обмен на тайное знание. – Эмили остро пожалела, что коньяк остался в другой спальне. – Обиднее всего осознавать, что и в этом косвенно виновата я. Иначе ради кого он это сделал… Так, постойте. Тишина. – Глаза у девушки загорелись пониманием. – Кажется, все сходится. Чуму в столицу пустил тогдашний министр над шпионами, желая заполучить власть. Но только ли по своей воле, раз вы говорите, что где крысы с чумой – там и Чужой.
- Затем министр подослал убийц к Вашей матери. – Дискуссионный дуэт превратился в трио, ученые охотно приняли девушку в свой узкий круг. – Не думаю, что ими случайно оказались те, кто служит Чужому.
- Коллега, маска! - Разгоряченно воскликнул Соколов. – Маска, которую вы сконструировали специально для лорда Корво! Вы ведь сами рассказывали, что эта идея тоже пришла к Вам в синем сне!
Пьеро ошарашенно промолчал.
- Возможно, я не права. – Мрачно подытожила Эмили. – Возможно, я наоборот, переоцениваю свою ценность в этой истории. Мы так долго считали, что злодей хотел избавиться от моей матери, а Корво просто попался под руку, но могло ведь быть и наоборот. Чужой очень хотел, чтобы, отчаявшись, лорд-протектор принял его подарок. И гибель матери нужна была для этого.
Соколов, как ни странно, был не очень-то впечатлен ее рассуждениями.
- Ваше Величество, тут мы переходим в зыбкую область «если бы да кабы», что, как известно, чревато растущими во рту грибами. Рискуя Вас обидеть, я все же предложу заняться более конкретными вопросами. К примеру, поисками Корво Аттано. Ведь то механическое сердце, которое Вы нашли у него в тайнике, как раз и создано для поисков чего бы то ни было. С его помощью лорд-протектор когда-то увез меня из-под стражи, найдя лодку в кромешной темноте.
- Коллега, ну зачем Вы так. – Укорил его Пьеро. – Мы ведь пока даже не выяснили, как именно сей механизм активизируется. По Вашим словам, милорд Корво не произносил никаких специальных слов, не делал пассов, не раскручивал шестеренки. Сердце просто билось в его руке, указывая путь…
- Готова поспорить, что это была левая рука! – Эмили соскочила с кровати и устремилась в кабинет, где ее стол был уже прочно оккупирован учеными. Девушка схватила сердце. Почему же тогда, в первые раз, оно все-таки издало пару стуков? Почему чей-то голос назвал ее имя? Сейчас механизм был тих и неподвижен.
- Что Вы задумали, Ваше Величество? – Ученые поспешили вслед за своей императрицей.
– Сейчас увидите. Где вы храните отрубленную кисть?
Растерянный Пьеро указал на большую банку. Рука плавала в растворе, замедляющем разложение тканей.
- Перчатку мне. – Девушка говорила таким тоном, будто маститые ученые были лишь ее ассистентами. Соколов раздраженно вздохнул, но резиновую перчатку ей на руку надел. – Рука и сердце, как романтично. – Закусив губу и сморщившись, Эмили вытащила отрезанную кисть из раствора и, стараясь не смотреть на обрубленный конец с торчащими из него жилами, костями и венами, вложила сердце в застывшую мертвую ладонь.
Шестеренки внутри сердца заскрипели и начали медленно вертеться. Вскоре раздался тихий и мерный стук.
- Сдается мне, коллега, что дело в знаке. – После долгой паузы Соколов склонился над правым плечом Эмили, пристально рассматривая сердце.
- Определенно, коллега. Это не сработало бы, будь дело в самом лорде-протекторе. – Пьеро подошел к девушке слева. Ему не надо было ни над чем склоняться – императрица уже давно обогнала его в росте.
Эмили стояла, застыв и боясь лишний раз вздохнуть. Жутковатую конструкцию приходилось держать двумя руками, и ее пальцы, теплые и живые, невольно касались пальцев мертвых и склизких. Девушку передернуло от отвращения. Хотелось отшвырнуть гадость подальше.
«Эмили Колдуин, это что еще за мысли! Когда тебе был годик, ты однажды, сидя на плечах у Корво, написала ему прямо на парадный мундир, и он ничего, не побрезговал! А ты теперь боишься лишнюю минуту его отрубленную руку подержать!»
- И как это работает, маэстро? – Спросила Эмили, отважно отрешившись от инстинктов. – Надо просто подумать о том, что хочешь найти?
- Да, прежде всего. Но, если я все понял верно, сердце чем-то походит на компас. Оно бьется сильнее, если Вы идите в нужном направлении и приближаетесь к цели.
- Ясно. Ну, что же, проведем опыт.
Эмили стала ходить по комнате. По началу никакого эффекта не наблюдалось. Лишь когда девушка вышла на балкон, сердце забилось чуть чаще. Оно даже слегка дернуло руку. Так ищейка дергает поводок, натягивая его, когда ищет добычу.
- Заработало, господа! – Она обернулась к ученым, радостно улыбаясь. В тот же миг в ее голове опять раздался тот же безжизненный женский голос, что и в первый раз. Но теперь он был помногословнее.
- Они полны решимости помочь тебе, как человеку и как правительнице. Но в душе обоим жаль, что после этого они, скорее всего, лишатся задушевных бесед с таинственным гостем из синих снов.
Эмили раскрыла было рот, но потом снова закрыла его, как рыба. Ни Соколов, ни Пьеро явно не слышали странного голоса.
«Хорошенького понемножку.»
Девушка выдохнула и положила свою пугающую ношу обратно на стол.
- Друзья, скажу без ложной скромности. Сегодня мы совершили целый ряд блестящих открытий. Жаль, что мы едва ли сможем их когда-нибудь обнародовать, но польза очевидна. Теперь мы знаем, как найти моего лорда-протектора. Осталось решить два вопроса: кто осуществит поиски, и будем ли мы прибегать к помощи сил, которые дает знак.
- В данном случае лично я считаю более чем допустимым сразиться с врагом его же оружием. – Решительно тряхнул бородой Соколов. – Миледи, с Вашего позволения, мы с коллегой проведем еще несколько опытов, и к вечеру постараемся, выражаясь образно, выковать меч из куска доброй стали, чтобы вложить его в нужные руки.
Эмили набрала в грудь побольше воздуха, чтобы ответить что-то не менее возвышенное, но потом вместо этого порывисто обняла обоих ученых.
- Чтобы я без вас делала! Я никогда не смогу передать словами, насколько сильно я вас люблю!
- Миледи, мы не подведем! – Пьеро совсем разволновался, он раза три снимал очки, вытирал их о штанину и снова надевал. – Мы не потратим ни одной лишней минуты! Мы и шагу из Вашего кабинета не сделаем! Мы…
- Мы начнем теперь же, Ваше Величество. – Соколов мягко, но настойчиво увел друга за локоть к другому краю стола, где стал показывать какие-то бумаги. Эмили вышла из кабинета и рухнула на кровать. Она неподвижно лежала поверх одеяла и радовалась своему императорскому сану. Не научись она думать о множестве вещей одновременно, как и подобает главе государства – у нее, наверное, уже взорвалась бы голова. И этому ее тоже научил Корво Аттано.
У Эмили Колдуин было два с половиной часа до утреннего заседания кабинета министров. И за эти два часа она была обязана выспаться. Ее ждал очень долгий день и, возможно, еще более долгая ночь.
***
Молодой императрице казалось, что день и ночь, явь и сон поменялись местами. Все происходящее при солнечном свете было иллюзорным, неважным. Ее настоящая жизнь теперь ждала наступления сумерек, когда можно будет подняться к себе в кабинет и узнать, что же придумали ее верные мудрые советники.
Эмили корила себя за такие мысли. Многих похищение лорда-регента привело в смятение, но время не остановилось, мир продолжал существовать. Проблемы подданых и державы никуда не исчезли.
«Но есть ли человек, который сделал для моей страны больше, чем Корво Аттано?
Есть ли проблемы, которые могут быть важнее, чем его исчезновение?
Не говоря уж о том, что без него мне не нужно ни государство, ни все, кто в нем живет – ничего.»
В общем, весь день Эмили вела себя, как сомнамбула, и многие сочли, что императрица заболела из-за такого нервного потрясения. Почти все за нее делал герцог Рамиано. Благо, остальные министры отлично научились не воротить нос от «выскочки», а преданно смотреть ему в рот. Парочка дуэлей в своей время очень этому поспособствовала.
Зато едва солнце начало заходить за край моря, девушка словно очнулась ото сна и разве что не взлетела вверх по ступенькам в свои комнаты. Пьеро, Соколов, Слекджов и Каллиста уже ждали ее там. Без лишних предисловий художник протянул ей какой-то крупный медальон круглой, но не очень ровной формы, на крепкой длинной цепочке. Рассмотрев его получше, Эмили вздрогнула.
- Откуда эта любовь к фокусничеству, маэстро? Могли бы сразу объяснить, что это такое. – На каркас медальона, как обшивка на барабан, был натянут лоскут татуированной кожи с отрубленной руки. – Оно работает?
- Опробовать все мы, признаться честно, не решились. – Развел руками Пьеро. – Но если носить медальон на шее, механическое сердце будет биться и указывать путь. Так же мы научились с его помощью перемещаться на небольшие расстояния. Для этого надо зажать медальон в ладони, пристально посмотреть на то место, куда хотите перенестись и… как бы это лучше объяснить…
- Потянуть его на себя. – Перебил друга Соколов. – Представьте, что Вы бросили туда гарпун, зацепили им саму ткань бытия, как рыбу, и тащите ее к се… да, все правильно, Ваше Величество.
Каллиста ахнула, а Слекджов удивленно расхохотался, увидев, как Эмили вдруг исчезла, а появилась уже у стола.
- Голова кружится. – Пожаловалась девушка, приходя в себя. – От такой магии и морская болезнь может развиться. Друзья, еще раз повторю, что вы гениальны. А что еще можно сделать с помощью этого медальона?
- Служители культа Чужого очень скрытны. – Ученые несколько поникли. – Мы так и не нашли нигде внятных сведений о том, какие конкретно семь сил, семь аспектов составляют знак гостя-с-той-стороны. Одна из них, очевидно, позволяет человеку перемещаться самому. Так же, если верить герцогу, знак позволяет человеку управлять крысами.
- Еще в рукописях что-то говорится о времени. – зашуршал бумагами Пьеро. – и о вторжении в чужой разум. Там есть и одна странная формулировка, о возможности якобы видеть с помощью темноты. Не сквозь тьму, а именно с помощью. Мы приносим свои искренние извинения, Ваше Величество, но настолько рискованные опыты мы пока не проводили. Нам нужен доброволец, который решится освоить эту силу. Разгадав ее тайны, он сможет отправиться на помощь лорду-протектору.
- Эх, будь я помоложе – без разговоров согласился бы! – Раздосадовано хлопнул себя по колену Слекджов. – Хоть и не люблю колдовство, но чтобы рассчитаться с Корво, и не такое сделал бы. Вот только чего себе врать, я даже в лучшие годы нипочем с этими наемными убийцами не справился бы, а теперь и подавно. Но это ничего, дельного храброго парня для такой задачки я смогу найти…
- Нет нужды, герцог. – Эмили задумчиво взяла со стола механическое сердце и взвесила его в руке. – Этот Чужой забрал у меня Корво, как более сильные и наглые дети отбирают у малявок игрушки. А я хочу своего оловянного солдатика назад!
Мужчины отпрянули, таким противным и капризным вдруг стал ее голос. Но в следующий миг девушка горько рассмеялась и снова стала сама собой.
- Простите, это была несмешная шутка. Я лишь имела в виду, что находить потерянное должен тот, кому оно действительно нужно сильнее всех.
Каллиста все поняла первой.
- Эмили, не смей! – Но девушка уже исчезла и вновь появилась на балконе.
- А ну стой, маленькая стерва! – Слекджов ломанулся на балкон, снеся своей мощной фигурой одну створку двери. – Ты чего удумала! Поймаю – выпорю подтяжками, Корво мне еще спасибо скажет!
Он даже успел ухватить ее за край воротника, и все же Эмили успела исчезнуть снова. В руке герцога осталась только полоска кремового кружева.
- Куда она исчезла?! – На балкон выбежала Каллиста, а вслед за ней и ученые.
- Вон она, на крыше охотничьего зала, прямо под балконом! Ничего, далеко не уйдет! – Слекджов явно вознамерился слезть с балкона и спуститься вниз по лепнине на стенах.- Даже если сиганет с крыши, там дальше только внутренний причал. Не на дно морское же она полезет!
Эмили и правда была в замешательстве. Сердце в ее руке билось громче и явно тянуло к причалу. Но дальнейший путь был абсолютно не ясен. Пристань пустовала, там не было ни одной лодки. Кинув еще один полный отчаяния взгляд на канал, ведущий в море, девушка не сдержалась, сдавленно охнула. Лодок и правда не было – секунду назад. А теперь у причала как ни в чем не бывало покачивался, окутанный вечерним туманом, подозрительно знакомый моторный катерок. Она узнала бы его даже самой глубокой ночью. Это было суденышко Сэмюэля. Не раздумывая более, Эмили снова приказала знаку перенести ее. Мир рванулся навстречу, все краски и линии смазались, засвистело в ушах – и вот уже императрица плюхнулась прямо на просоленную лавку. Кроме нее, в лодке никого не было, и тем не менее мотор затарахтел, и катер поплыл прочь от пристани – ровно туда, куда тянуло Эмили механическое сердце. Оно билось все сильнее и быстрее, казалось, что сквозь шестеренки пробивается слабый свет.
Уже скрываясь в плотном тумане, девушка крикнула что было сил:
- Герцог Рамиано, назначаю Вас регентом на время моего отсутствия!
И туман проглотил ее, будто и не было никогда ни странной лодки, ни девушки.
Континиум, как грица, ту би.
По-прежнему мучаю себе мозги названием, подключая к этому всех желающих и нежелающих. Если у кого-то есть мысли по поводу - пожалуйста, делитесь =) Рабочий заголовок точно стал рабочим, надолго он здесь не задержится. Из всей кучи придуманных и отметенных вариантов мне пока больше всего понравился этот:
"Маски прирастали к лицам."
Чаво скажете, норм или по-прежнему хуйня?
Но это в сущности не главное, главное то, что я готов выложить еще одну порцию текста, по просьбам трудящихся она чуть короче предыдущей.
Первую часть для тех, кто протормозил, но жаждет подключицо, читать здесь:
last-optimist.diary.ru/p182600411.htm
Для остальных же - ГЛАВА ВТОРАЯ.
- Я знал, что рано или поздно этим кончится. – Мужчина смачно прочистил горло и, видать, по старой привычке хотел сплюнуть под ноги. К счастью, в последний миг он сдержался. – Рано или поздно, чтобы стать с Корво в расчете, мне придется спасать его задницу. Прощения просим.
- Рассказывай-рассказывай. – Успокоила его Эмили. – В выражениях можешь не стесняться. Переживу, случалось слышать вещи и похуже. А я пока устрою тут шмут.
- Ну, во-первых, не шмут, а шмон. – Слекджов вольготно расположился на кровати. В одной его руке волшебным образом появилась сигара, а в другой – пузатый бутылек отменного коньяка. – А во-вторых, Эмили, ты точно уверена, что хочешь это слышать? Я не хотел бы стать тем человеком, который подмешает пару ложек дерьма в бочку варенья под названием «лорд протектор Корво Аттано».
- Мне сейчас нужна правда, вопросы приглядности обсудим позже. – Девушка упрямо сжала губы. – Я, может, и не самый умный человек на свете, но понимаю, что Корво не лютики собирать отправлялся, когда надевал маску.
- Тогда садись рядом и слушай внимательно. Шмон подождет. А еще на вот. – Слекджов щелкнул чем-то об колено, и вот уже в его руках, как у фокусника, появился маленький раскладной железный стаканчик. – Нацедишь себе, если надо будет.
Ее друг был восхитительным рассказчиком. Эмили даже задумалась о том, что он, пожалуй, мог бы стать отменным сочинителем. Разумеется, если наконец научится писать без чудовищных ошибок хотя бы в словах «герцог» и «Рамиано». Юная императрица мгновенно погрузилась в захватывающую историю жизни бандита по прозвищу Слекджов.
читать дальше Он начал издалека, но каждое слово было к месту. Эмили провела вместе с ним детство среди проституток, каждая из которых относилась к нему, как мать (первое, что сделал герцог Рамиано, заступив на пост министра – избавился от нелегальных борделей и предоставил этим бедным женщинам кров и врачей). Ей казалось, будто это она, а не он, прогуливается по самым опасным улицам Данволла, походка в развалочку, модные штаны в розовую клетку на подтяжках, бакенбарды и цилиндр. А у кого есть вопросы – получай бутылку зажигательной смеси в окно! Глазами Слекджова Эмили подозрительно смотрела на явившегося будто бы прямо из самого темного угла загадочного человека в плаще с капюшоном и жутковатой маске, похожей на череп, испещренный десятками стальных деталей.
- Услуга за услугу. Он помог мне с кой-каким сейфом – а я подсказал самую короткую дорожку к тебе, милая.
- Я так и не узнала, что случилось с братьями Пендлтон. Пропали, сгинули, как ни старалась, ни слова о них узнать не смогла.
- И охота тебе что-то знать про двух мерзавцев, которые тебя похитили и держали взаперти. Корво, полагаю, изначально церемониться с ними не собирался. Ножом по горлу каждому, и дело с концом. Я предложил вариант потоньше. Пользуясь суматохой, мои парни выкрали молодчиков. Потом мы обрили их налысо, вырвали языки – и отправили на их же собственные шахты.
Эмили не сказала ни слова. Он без лишних экивоков взяла у Слекджова коньяк, налила полный стаканчик, выпила, отчаянно закашлялась. Старый разбойник сочувственно похлопал ее по спине и продолжил.
История шла своим чередом. Одна интрига сменяла другую, но тогдашнего Слекджова это интересовало мало. У него была беда похуже – крысы. С каждым днем их становилось все больше и больше, пока однажды целое полчище мерзких грызунов на полезло в логово его банды из всех щелей, и что-то сделать с этим потоком был бессилен даже огонь. Эмили чувствовала через слова Слекджова, как крысы накатывали на него волнами, как уносили и тащили в темноту, в какие-то только им одним ведомые лазы, глубоко под землю, в самые дальние катакомбы Данволла. Там его ждала ведьма по кличке Старая Ветошь. Старуху все считали лишь городской сумасшедшей, и только дети ее боялись. Что ж, оказалось, дети как раз были правы.
- Старуха хотела сварить меня заживо. Уж не знаю, зачем ей это было надо. Какие-то темные ритуалы, страшные молитвы, тыры-пыры, восемь дыры… Тут-то милорд Корво и вышел снова на сцену. Он избавился от мерзкой старухи, а меня освободил. Тогда на всех плакатах уже успели расписать, что, мол, убийца в маске и Корво Аттано – одно и то же. Ну и что Корво убил твою мать.
- Ты не поверил, что Корво убил императрицу, потому что он тебе помог? – Эмили нацедила еще стаканчик, но уставилась на него с сомнением. Ей казалось, что от предыдущего глотка все кишки перепутались, и даже мысль о новой порции вселяла тошноту.
- Нет, совсем не поэтому. Просто глупо выходило, слишком уж шито белыми нитками. Ну убил бы лорд-протектор императрицу по злому умыслу. Уж тогда бы он, наверное, не дал себя в плен захватить, сам бы править стал. Я скорей в кое-что другое поверил. – Слекджов многозначительно хмыкнул. – Прощения просим.
- Спасибо, Слекджов, я с двенадцати лет в курсе слухов о том, что на самом деле я – бастард лорда-протектора, и не настоящая императрица. – Эмили все-таки выпила еще коньяка. – Заканчивай свою историю.
- Дальше не так интересно. Я пытался заново собрать банду, возобновить дела. И тут ко мне со всей возможной помпой заявился Корво Аттано собственной персоной, при мундире, регалиях и свите. Ну и сообщил удивительнейшую новость. Что я, мол, единственный наследник свежепреставившегося герцога Рамиано, Вашего двоюродного дядюшки. Все, как полагается, с гербовыми бумагами, свидетельствами слуг о походах моего предположительно батюшки в злачные места, ну и все такое прочее… Ума не приложу, как он все это откопал, а главное, зачем.
- Корво мне объяснял, перед тем, как нас познакомить. – Улыбнулась Эмили. – Он сказал, что ты куда честнее и умнее большинства царедворцев. Хоть и бандит.
- Ох уж этот лорд-протектор. – Слекджов задымил сигарой. – Ты уверена, что его вообще надо искать? Небось, как всегда, сам расправится с недругами и вернется.
- Хотелось бы, но нет. – Девушка вздохнула и встала с кровати, едва заметно покачнувшись. – Теперь все по-другому. Человек со шрамами на лице сказал «Твое время прошло, Корво Аттано». Сказал, что Корво сам в чем-то виноват. И что он чего-то там не может без левой руки.
- Без левой руки, вот как… - Слекджов задумался, что-то припоминая. – Ох, чует мое сердце, Эмили, крепко твой лорд-протектор с какой-то нечистью спутался. Я это еще тогда, когда меня старуха сварить пыталась, заподозрил. Крыс в пещере было море, как бабка померла, они на меня было кинулись. А Корво встал рядом, что-то там себе в руку пошептал – и крысы разбежались, как ни в чем не бывало.
- Надеюсь, наши друзья-ученые прольют свет и на эту тайну. Я лично уже готова поверить во многое. Во все. Какая разница, если все равно ничто не заставит меня любить Корво меньше. А теперь все-таки займемся шму… шмоном.
Мужчина и девушка резво взялись за дело, и вскоре спальня лорда-протектора стала наводить на мысли о нашествии варваров. Увы, ничего важного они не нашли. Какие-то личные вещи, книги без пометок и вложенных листов, ни к чему не обязывающие бумаги в конторке… Ровным счетом ничего таинственного и проливающего след на пропажу Аттано.
- Беда. – Эмили сморщилась, поглаживая живот. Теперь он болел не только снаружи от синяка, но и внутри – сказывался коньяк на пустой желудок.
- Эмили, ты чего! – Слекджов, напротив, не выглядел сколько-нибудь удрученным. – Не вешай нос, мы только начали. Это же млорд Корво, у него тут наверняка по тайнику под каждой доской паркета.
Воодушевление у Слекджова проскальзывало в мелочах, в коротких словечках. Он переставал следить за ними, и вот уже правильное «милорд» превращается в просторечное, но более привычное «млорд».
Конечно, бывший главарь банды преувеличивал. Ему и Эмили пришлось обстучать почти три четверти пола, прежде чем под одной из дощечек обнаружилась пустота. Мужчина без труда выломал ее с помощью трости.
- Ловко. Пыли внутри совсем нет, значит, недавно открывали. А по виду досок и не скажешь.
Внутри обнаружилась закрытая на замок шкатулка. После чего Слекджов продолжил поиски, а девушка снова присела на кровать, аккуратно держа свеженайденное сокровище на коленях.
- Ваше Величество, - В дверях показался силуэт стражника. – Миледи Каллиста вернулась с профессором Пьеро. Прикажете впускать?
- Конечно, впустите. – Эмили поспешила сложить руки на животе, чтобы солдат не видел, в каком она расхристанном виде.
- Соколова я оставил в библиотеке. – Пьеро начал говорить с порога. Так он делал всегда, когда речь шла о чем-то важном. - Мы как раз наткнулись на нужную монографию, и тут пришла Каллиста с этими ужасными новостями. – Ваше Величество, нужна ли моя помощь как доктора?
- Нет, Пьеро, но очень нужна Ваша помощь, как изобретателя. – Эмили протянула пожилому мужчине шкатулку. – Она заперта, ключа мы не нашли.
- Взламывать я не решился. – Добавил Слекджов. Теперь он уже простукивал стены, - мало ли. Есть такие коробочки, которые, если грубо вскрыть, взрываются или сгорают.
- Мудрое решение. – Пьеро аккуратно встряхнул шкатулку. Она была тяжелой, ну внутри ничего не перекатывалось. – Плотно набита. Дайте мне три с половиной минуты.
Чудаковатый ученый часто называл странные временные отрезки, но всегда правильно оценивал, сколько часов, минут или секунд у него уйдет на ту или иную задачу. И верно, ровно через три с половиной минуты после того, как Пьеро достал набор своих филигранных щипчиков, отверточек и прочих совсем уж причудливых приборов, замок щелкнул, и шкатулка открылась.
- Хм. Даже как-то неловко. Ваше Величество, здесь письма. Думаю, я не в праве их читать, а вот Вы… - Он бережно передал девушке толстую стопку конвертов, перетянутых бечевкой. Некоторые из них пожелтели от времени, другие были совсем новыми. Эмили не испытывала неловкости, понимая, что ей придется читать чужие письма. Не та ситуация, чтобы жеманничать. Тем не менее, просматривать все и сразу она тоже не собиралась. Для утоления любопытства девушка взглянула на один из конвертов, на то место, куда люди обычно вписывают адрес.
«Ее Императорскому Величеству Джессамине Колдуин, где бы она ни находилась.»
Хотелось прижать стопку конвертов к сердцу, но некстати снова свело живот, вышло не так романтично.
- Тут есть еще перегородка. – Здоровенный Слекджов, закончив со стенами, взглянул на шкатулку через плечо низенького Пьеро и протянул ручищу к дощечке, разделяющей шкатулку пополам. Пьеро резко шлепнул его по ладони.
- С ума сошли? А еще человек с темным прошлым! Ясно же, что самое важное – в нижнем отделении. Поосторожнее.
- Тут уж Ваше слово – закон, Док. – Слекджов повинно поднял руки. Прощения просим.
- То-то же.
Все четверо, Эмили, герцог Рамиано, Пьеро и Каллиста, склонились над шкатулкой и, затаив дыхание, смотрели, как ученый, вооружившись щипцами, поднимает досточку.
- Что и требовалось доказать! – Вдруг воскликнул он торжествуще, напугав непривычно громким голосом даже Слекджова. – Видите этот сучок, видите? Он якобы не стесан абсолютно случайно. Но нет, на самом деле он выдвигается, когда пытаешься поднять дощечку. Я уверен, на нем яд. Сделай Вы это рукой, герцог – уже были бы мертвы.
Был ли на сучке яд, так и осталось невыясненным – доску убрали от греха подальше и наконец, подняв кусок плотной ткани, смогли увидеть, что же лежит в шкатулке.
- Это что… сердце? – Эмили даже передернуло, настолько неприятно выглядела вещь из шкатулки. По форме странная конструкция и правда чудовищно походила на засушенное сердце. Только в самой его середине было сделано отверстие, сквозь которое виднелись шестеренки разных размеров.
- Надеюсь, это бутафория. – Немного сдавленно выговорила Каллиста.
- Сердце настоящее.- Отрезал Пьеро.
- Подтверждаю. – Кивнул Слекджов. – Засуженных сердец, правда, видать не доводилось, но смотрится натурально.
Никто не стал уточнять, где и при каких обстоятельствах господин герцог видел «свежие» человеческие сердца.
- Как удалось сохранить сердце в таком отличном прочном состоянии – вот это действительно интересный вопрос. – Продолжал тем временем Пьеро. – А еще интересно, для чего внутрь вставлены шестеренки.
- Не знаю, как Вам, - Вмешалась Эмили, - но мне лично интересно, зачем этакая гадость могла понадобиться Корво.
Девушка, поборов омерзение, дотронулась до странной вещицы – и не удержалась, громко взвизгнула. Каллиста, впрочем, сделала это еще громче. Отпрянули даже Пьеро и Слекджов. Потому что сердце вдруг явственно и видимо отбило два-три удара, после чего снова затихло.
- Вы это слышали? – Эмили даже письма на пол уронила от удивления.
- Разумеется, Ваше Величество. – Слекджов в недоумении покручивал ус. – Сердце забилось, когда Вы к нему прикоснулись.
- Нет, другое! Вы слышали женский голос? Когда я коснулась сердца, кто-то сказал «Эмили».
Кроме самой Эмили, никто этого голоса не слышал. Но никто и не усомнился в ее словах. В конце концов, за последние сутки произошло слишком много странного.
- Попробую еще раз. – на этот раз девушка решительно схватила сердце всей пятерней и взяла его из шкатулки. Но ничего не произошло. Механизм не работал, голосов больше никто не слышал. За следующую минуту сердце подержали все по очереди, даже Каллиста, и результата по-прежнему не наблюдалось.
- Если позволите, Ваше Величество, я взял бы этот аппарат и вернулся к себе в лабораторию. Соколов все еще там, я уверен. Вместе мы, возможно, сумеем разгадать тайну этой странной вещи.
Эмили призадумалась. Почему-то ей не хотелось расставаться с этой мерзкой на вид штукой. Вот только императрица Эмили Колдуин не имела привычки полагаться на интуицию. Это, по ее мнению, было далеко не так надежно, как многие расписывали. Да и жизненный опыт подсказывал то же. К примеру, тогда, давно, когда Корво пришел за ней в «Золотую кошку». Ничего в груди не екнуло, когда она увидела человека в маске. Наоборот, стало страшновато. А под маской оказался лорд-протектор. Или вот взять, к примеру, адмирала Хэвлока. Ему доверяла и она, и Корво. А он их предал, пытался отравить Аттано, а ее чуть не сбросил с маяка. Так что после недолгих раздумий девушка протянула сердце Пьеро.
- Я надеюсь, Вы быстро найдете ответ на загадку. Полагаю, что сейчас на счету каждая минута. Герцог Рамиано, Каллиста, я надеюсь, Вы расскажете кабинету министров, который, несомненно, ждет новостей, о случившемся, а так же о том, какие меры по спасению лорда-регента уже принимаются.
Слекджов изысканно поклонился. Все-таки было в его осанке и манере двигаться нечто благородное еще задолго до того, как он узнал о своем происхождении. Каллиста сделал книксен.
- Тогда я прошу оставить меня одну на некоторое время. К сожалению, не могу сказать, на какое именно в точности.
Никто не стал задавать лишних вопросов, все быстро раскланялись и покинули спальню. Оставшись одна, Эмили поспешно схватила с пола письма и, постанывая, рухнула на кровать. Ее сейчас не смущали даже обильно испачканные кровавыми слезами одеяло и подушка.
Молодую императрицу, несомненно, ждало еще множество дел. Для начала стоило хотя бы поесть, а еще лучше – уйти к себе, раздеться, лечь в кровать, обработать ссадину на подбородке…
«Нет, я ничего не смогу делать хорошо, пока не узнаю, что в этих письмах. Прочитаю хотя бы одно.»
Решительно отшвырнув бечевку, Эмили взяла первый попавшийся конверт, а остальную стопку отложила. Это письмо выглядело старым, но не древним. Бумага лишь немного пожелтела, чернила не выцвели, и прочесть можно было все, от первого до последнего слова. Разумеется, она сразу узнала почерк лорда-протектора Корво – старательный, но, прямо скажем, несколько корявый для столь высокопоставленной персоны.
«Моя дорогая Джессамина!
Эх, как же это все-таки трусливо – наконец решиться называть тебя так в письмах, на которые ты уже и не ответишь. Впрочем, зная твою деятельную натуру, не скажу больше ни одного грустного или жалобного слова. Тебе было бы куда интереснее узнать, как поживает Эмили, что за дела творятся в стране, какие книги читают, какие картины пишут, какие лекарства изобретают… В силу своих скромных возможностей постараюсь, чтобы мой рассказ тебя не усыпил.
Эмили день ото дня радует меня все больше и больше, равно как и всех своих подданных. Думаю, ей уже в пятнадцать лет не нужен будет никакой регент. Скажу кощунственную вещь – она точно вырастет даже более умной и красивой, чем ее мать. А впрочем, не ты ли всегда рассказывала мне об этой модной теории? Как бишь ее… Ах, да, об эволюции. Выходит, дети и должны быть умнее, сильнее и красивее родителей, это закон природы. С другой стороны, я лично не могу с ним согласиться. Вы обе сияете для меня одинаково ярко, но оттенки это света разные. Эмили не такая строгая и серьезная, как ты, но ей это и не надо, ведь умом она тоже вся в тебя. Ты любила темные тона, особенно темно-синий, а Эмили любит белый, в крайнем случае светло-серый. Еще она ввела в государстве моду на простые короткие прически. Этим я, каюсь, недоволен. Мне всегда нравились высокие прически, сразу вспоминаю, как изысканно ты закалывала волосы своими шпильками с золотыми листьями.
Поверь мне, Эмили любят все, не только я. И это заслуженно. Она уже научилась принимать решения сама, скоро моя задача будет заключаться в одном лишь почетном стоянии у трона, и кто бы знал, как я буду этим счастлив. В стране с каждым днем все спокойнее. Профессор Пьеро и доктор Соколов, конечно, так и не помирились, но это не помешало им провести гениальную серию опытов, результатом которых стало изобретение лекарства от крысиной чумы.
Что бы еще рассказать интересного… Вечно так, идешь к конторке, и мыслей – полная голова, а окунешь перо в чернильницу, и все, пустота, только сверчки между ушами стрекочут. Ладно уж, добавлю пару слов и о себе. Ты всегда настаивала, чтобы я рассказывал о себе, хотя удается мне это из рук вон плохо.
Моя дорогая Джессамина, пожалуй, сейчас я скажу вторую за это письмо кощунственную вещь. Я счастлив, Джессамина. Я вспоминаю тебя каждое мгновение своей жизни – и все же я счастлив. Уверен, ты не рассердишься, ты прекрасно меня поймешь. Потому что это самое большое на свете счастье: смотреть, как растет Эмили, как она хорошеет и умнеет с каждым днем. Ради такого, пожалуй, стоит и до старости дожить. Я буду тихим стариком, умеющим сливаться с канделябрами и напольными часами. Думаю, я никому не причиню неудобств.
На башне бьют часы, за окном начался салют. Сегодня мы празднуем тринадцатилетие Эмили – и твой День Рождения тоже. Слуга стучится в дверь, пора к столу, а я еще даже мундир не надел. Прощаюсь, но сердцем, душой, умом и всей прочей требухой остаюсь с тобой, Джессамина.
Искренне твой, до конца жизни и, хочется надеяться, даже более того,
Корво Аттано.
P.S. Как хорошо, что теперь я могу хранить эти письма, а не сжигать каждый новый плод нашей переписки. И как жаль, что твои ответы на мои письма я уже никогда не смогу положить в свою шкатулку.
P.P.S. Я буду очень рад, если ты заглянешь в мои сны. В них давно уже нет ни синего света ни… ты знаешь, кого.»
Размызывая по лицу слезы, Эмили дотянулась до то ли забытой, то ли предусмотрительно оставленной Слекджовом бутылочки с коньяком. Стаканчик, правда, герцог Рамиани унес с собой, но девушку это не остановило. Морщась от отвратительного вкуса, она взялась за следующее письмо.
***
Ее разбудил глубокой ночью маэстро Соколов. Это пробуждение было самым отвратительным в жизни Эмили Колдуин. Она очнулась в промерзшей насквозь из-за открытого окна комнате, на перепачканных кровью Корво простынях. Голова раскалывалась, во рту было горько, тошнило то ли от голода, толи от выпитого коньяка.
- Какой стыд. Императрица напилась коньяка и заснула, забыв об отчизне.
- Да полно Вам. Во-первых, сколько Вы там выпили, от силы треть бутылька. – Соколов всегда питал глубочайшее презрение к придворному этикету, и оттого нравился Эмили еще больше. – А во-вторых, я, конечно, закоренелый холостяк, у меня слабое представление о том, что такое семья. Но тем не менее, логично предположить, что Вы относились к лорду Корво, как к родному отцу. А когда отец исчезает, дочерям свойственно волноваться.
Соколов поднял сброшенное на пол покрывало и накинул его на плечи дрожащей Эмили.
- Пойдемте к Вам. Мы с коллегой позволили себе обосноваться в Вашем кабинете, а Каллиста давно уже приготовила свежую постель.
- Хорошо. Только будем красться. Не хочу фраппировать свою бравую стражу видом похмельной императрицы. Сколько вообще сейчас времени?
Эмили закуталась в покрывало, накинув его даже на голову. Ей казалось, что теплая ткань до сих пор пахнет Корво. Описать этот запах она бы нипочем не смогла, но именно его девушка чувствовала всегда, прижимаясь лицом к темно-синему мундиру.
- Скоро начнет светать, Ваше Величество-О-Ох! Да твою же!
Ученый споткнулся обо что-то в темноте и запрыгал на одной ноге. Эмили взяла со стола лампу, с которой он пришел, и подняла предмет с пола.
- Это же аудиограф. Заряженный аудиограф.- Девушка страдальчески возвела глаза к потолку. – Слекджов! Ну как так можно!
Герцог Рамиано, вращаясь в высшем обществе, довольно быстро сумел приобрести аристократический шик, но ко многим вещам, увы, так и не смог привыкнуть. Прежде всего это касалось тех предметов, которые лично ему в обиходе почти никогда не пригождались. Например, аудиографы. Бывший бандит не доверял механизмам и потому, рыская по спальне Корво, наверняка просто взял и отшвырнул аппарат, а Эмили его потом попросту не заметила. Не споткнись Соколов, они лишились бы такой важной улики!
- Если перфоленту оставили прямо в нем, значит, запись производилась недавно. – Соколов поднял аудиограф и поставил его на конторку. – Послушаем?
Девушка, разумеется, кивнула. Ученый пощелкал кнопками и рычагами, покрутил ручку, и прибор заработал. Внешне он напоминал музыкальную шкатулку, но внутри, разумеется, был устроен куда сложнее и тоньше.
Некоторое время они слушали только шумы и шорохи. Наконец, от общей какофонии отделился один более четкий звук – звук шагов. Человек подошел к аудиографу и склонился над ним так низко, что было слышно даже его частое дыхание.
- Джессамина, дорогая, у меня очень мало времени, поэтому я не пишу тебе, как всегда, а вместо этого вынужден прибегнуть к помощи прогресса. – Разумеется, голос Корво Аттано Эмили узнала мгновенно. – Надолго я тебя не отвлеку. Просто мне сейчас как никогда нужен внимательный и понимающий собеседник. Джессамина, мне очень страшно, до дрожи в коленях, но это, конечно, не то, что окружающие хотели бы знать о своем регенте. Сегодня после праздника Эмили наконец приперла старого дурака к стенке и задала все вопросы, которых я столько лет избегал любой ценой. Девочка в своем праве, в конце концов, она столько ждала. Это я должен был первым начать такой разговор. Но я не мог, Джессамина, просто язык не поворачивался. И вот, пока она говорила, метка на моей руке раскалилась так, что начала прожигать ткань перчатки. Это было в десятки раз больнее, чем пытки каленым железом в тюрьме. Но я знаю, что делать. Больше я не позволю этой силе вмешаться в свою жизнь, как бы она о себе ни напоминала. Пожелай мне удачи, Джессамина. Я буду помнить о тебе и справлюсь.
Перфоленты осталось всего-ничего, видимо, потому Корво и не стал выключать аудиограф. Снова раздался звук шагов, сменившийся шорохами. Рука Соколова потянулась, чтобы выключить аппарат, и в этот самый миг на записи снова раздался голос. Ученый отдернул руку так, словно обжегся.
- Мой милый Корво, с кем ты разговаривал?
Раздался щелчок. Перфолента кончилась.
- Знакомый голос. Ума не приложу, откуда, но знакомый. – Девушка не могла объяснить, почему ей стало жутко. Обычный мужской голос, спокойный, молодой, приятный, с затаенной улыбкой.
«И правда, чего же тут жуткого? Может, дело в том, Эмили Колдуин, что на записи вообще не было слышно шагов этого таинственного незнакомца? Он словно взял и возник из воздуха, сразу рядом с аудиографом. Или он там был все это время? Но кто же это тогда?»
Эмили даже предположить не могла, кто из знакомых ей людей (ведь знает же она откуда-то этот голос!) мог бы обратиться к лорду-протектору столь фамильярно.
- Почему вы так долго? – Раздалось из коридора. – Я испугался, не стряслось ли чего, и решил пойти проверить.
В коридоре с пистолетом на изготовку стоял Пьеро. Голубоватый свет от капсулы патрона с зажигательной смесью слабо освещал его лицо, бликуя на стеклах очков.
- Кое-что, определенно, стряслось. К счастью, ничего фатального. Проходите, коллега.
Они прослушали запись еще раз. Ученые переглянулись, вздохнули, и снова заговорил Соколов, явно за них обоих.
- Ваше Величество, этот голос знаком и нам. Мы как раз хотели, чтобы Вы поднялись наверх, легли в постель, и в более спокойно обстановке нас выслушали.
- Потому что рассказ будет долгим. – Подал голос и Пьеро. – Мы выяснили многое про татуировку на руке Корво, и не только про нее.
- Значит, идемте. Надеюсь, у вас найдутся пилюли от головной боли, иначе мне будет затруднительно Вас слушать. И позавтракать было бы неплохо.
Мысль о еде как таковая вызывала омерзение, но желудок при этом явно грозил начать пожирать сам себя. К счастью, в спальне их уже поджидала Каллиста. Сама женщина дремала в кресле, но кровать была застелена свежим бельем, а в воздухе витали ароматы еды. Со стоном наслаждения Эмили залезла под одеяло. Каллиста встряхнула головой и проснулась.
- Господа, вы ведь не откажетесь позавтракать на балконе, любуясь рассветом над заливом? – Она явно устала не меньше остальных, но тем не менее встала с кресла бодро и деятельно, взяла со стола поднос с кофейником и свежими булочками, передала его Соколову и стала раскрывать окна. – Ее Величеству надо переодеться.
Соколов и Пьеро едва успели отвернуться, а Эмили уже стаскивала с себя брюки. К счастью, те времена, когда коронованные особы не могли переодеваться без помощи слуг, миновали века три назад. Девушка надела свободную белую блузу и длинные широкие штаны. Каллиста тем временем сняла с подогревающей подставки поднос побольше и принесла его прямо в кровать. Затем женщина ушла. Она была достаточно умна, чтобы уходить самой раньше, чем ее об этом попросят.
Голод окончательно победил тошноту, и Эмили набросилась на завтрак, как на злейшего врага. Ученые тем временем вернулись в спальню. Пока Соколов обрабатывал ей подбородок, осматривал синяк на животе и давал пилюли, Пьеро говорил.
- Мы с коллегой постарались собрать все, что удалось вызнать, в связное повествование. Но для ясности начать придется издалека. Прежде всего, Ваше Величество, нам всем нужно принять как должное: потусторонний мир существует, не все может быть объяснено наукой.
- Я успела заметить. – Ответила Эмили с набитым ртом. Пьеро неодобрительно взглянул на нее поверх очков.
- Пожалуйста, больше серьезности, миледи. Продолжим. Есть некая сущность, или существо, если угодно. Его называют Чужим, реже – гостем-с-той-стороны. Я не стал бы называть Чужого злом или добром. Он скорее игрок. Создание настолько отличное от нас, что его истинные мотивы нам, скорее всего, были, есть и будут недоступны. Чужой активно вмешивается в дела людей, кому-то причиняя зло, кому-то – добро. Иногда его добро на поверку оказывается злом, и наоборот. Обычно чужой принимает облик молодого мужчины в одежде китобоя, с абсолютно черными глазами.
- Привидение из башни над старым пабом! – Воскликнула Эмили, обдав Соколова хлебными крошками. – Юноша с Вашей картины! А на записи – его голос!
- Да, именно так. – Подтвердил Соколов. – Видите ли, миледи, мы с коллегой говорим о Чужом столь уверенно потому, что и нам доводилось встречаться с ним лично. В своих снах.
- В синих снах. – Эхом откликнулась Эмили, но тут же снова вскинулась. – И почему вы так долго молчали?!
- Ну, во-первых зачем рассказывать о том, из-за чего тебя наверняка сочтут сумасшедшим. – Пьеро тоже присел на кровать, по другую сторону от девушки. – Во-вторых, за все эти годы непосредственно нам Чужой никакого зла не причинил. Совсем наоборот, мне он подсказал идеи некоторых изобретений…
- … а мне – картин. – Реплики ученых снова стали плавно сменять друг друга, как будто говорил один человек. – И, наконец, до сегодняшнего дня мы даже не предполагали, что Чужой как-то связан с милордом Корво и знаком на его руке. Но чтобы вернуться к знаку, нам надо еще раз немного отойти от темы.
- Мы хотели рассказать Вам о культе Чужого. – Пьеро то и дело жалобно поглядывал на оставшуюся от завтрака Эмили пару пончиков. Девушка милостиво протянула ему блюдце. Пачкаясь в сахарной пудре, ученый продолжил. – Обычно верования, связанные с подобными хтоническими сущностями, уходят корнями в древние времена. Но с культом Чужого все иначе. Мы с коллегой не нашли ни одного упоминания о нем до начала крысиной чумы, зато во время эпидемии он получил небывалый расцвет. Надписи «Чужой ходит среди нас» можно было увидеть прямо на улицах, на стенах домов. Сектанты связывали силу Чужого с болезнью и грызунами, из чего мы сделали вывод, что до эпидемии культа не существовало вовсе.
- И, ровно так же, как у ордена обывателей есть семь предписаний, основа культа Чужого состоит из семи компонентов. Они называет их «силами». У каждой силы есть свой символ. Мы с коллегой не раз встречали изображения этих символов по отдельности, но только сегодня додумались соединить их вместе. И вот что у нас получилось:
Художник порылся в карманах сюртука и протянул Эмили мятый лист бумаги. На нем был изображен знак, абсолютно идентичный татуировке на отрубленной руке.
- Выходит, эта метка – символ какого-то невероятно особенного и пристального внимания Чужого, да? Все семь сил собраны в одном месте. – Девушка защелкала пальцами. Она всегда так делала, подбирая наиболее удачные слова, чтобы выразить ту или иную мысль. – До того, как на его руке появилась татуировка, Корво был просто очень хорошим бойцом. Лучшим. И все же его таланты не выходили за рамки обычных человеческих возможностей. Зато после… Слекдж… герцог Рамиано описывал, как он управлял крысами. Я видела, как Аттано в мгновение ока перенесся на большое расстояние.
- Однажды он вышел из того угла моей мастерской, где никак не мог находиться. – Добавил Пьеро.
- А я знаю, как работает механическое сердце, и для чего оно создано. Как раз шел рассказывать Вам об этом, заодно и разбудил. – Внес свою лепту и Соколов.
- Ну прекрасно. Мой регент продал душу темным силам в обмен на тайное знание. – Эмили остро пожалела, что коньяк остался в другой спальне. – Обиднее всего осознавать, что и в этом косвенно виновата я. Иначе ради кого он это сделал… Так, постойте. Тишина. – Глаза у девушки загорелись пониманием. – Кажется, все сходится. Чуму в столицу пустил тогдашний министр над шпионами, желая заполучить власть. Но только ли по своей воле, раз вы говорите, что где крысы с чумой – там и Чужой.
- Затем министр подослал убийц к Вашей матери. – Дискуссионный дуэт превратился в трио, ученые охотно приняли девушку в свой узкий круг. – Не думаю, что ими случайно оказались те, кто служит Чужому.
- Коллега, маска! - Разгоряченно воскликнул Соколов. – Маска, которую вы сконструировали специально для лорда Корво! Вы ведь сами рассказывали, что эта идея тоже пришла к Вам в синем сне!
Пьеро ошарашенно промолчал.
- Возможно, я не права. – Мрачно подытожила Эмили. – Возможно, я наоборот, переоцениваю свою ценность в этой истории. Мы так долго считали, что злодей хотел избавиться от моей матери, а Корво просто попался под руку, но могло ведь быть и наоборот. Чужой очень хотел, чтобы, отчаявшись, лорд-протектор принял его подарок. И гибель матери нужна была для этого.
Соколов, как ни странно, был не очень-то впечатлен ее рассуждениями.
- Ваше Величество, тут мы переходим в зыбкую область «если бы да кабы», что, как известно, чревато растущими во рту грибами. Рискуя Вас обидеть, я все же предложу заняться более конкретными вопросами. К примеру, поисками Корво Аттано. Ведь то механическое сердце, которое Вы нашли у него в тайнике, как раз и создано для поисков чего бы то ни было. С его помощью лорд-протектор когда-то увез меня из-под стражи, найдя лодку в кромешной темноте.
- Коллега, ну зачем Вы так. – Укорил его Пьеро. – Мы ведь пока даже не выяснили, как именно сей механизм активизируется. По Вашим словам, милорд Корво не произносил никаких специальных слов, не делал пассов, не раскручивал шестеренки. Сердце просто билось в его руке, указывая путь…
- Готова поспорить, что это была левая рука! – Эмили соскочила с кровати и устремилась в кабинет, где ее стол был уже прочно оккупирован учеными. Девушка схватила сердце. Почему же тогда, в первые раз, оно все-таки издало пару стуков? Почему чей-то голос назвал ее имя? Сейчас механизм был тих и неподвижен.
- Что Вы задумали, Ваше Величество? – Ученые поспешили вслед за своей императрицей.
– Сейчас увидите. Где вы храните отрубленную кисть?
Растерянный Пьеро указал на большую банку. Рука плавала в растворе, замедляющем разложение тканей.
- Перчатку мне. – Девушка говорила таким тоном, будто маститые ученые были лишь ее ассистентами. Соколов раздраженно вздохнул, но резиновую перчатку ей на руку надел. – Рука и сердце, как романтично. – Закусив губу и сморщившись, Эмили вытащила отрезанную кисть из раствора и, стараясь не смотреть на обрубленный конец с торчащими из него жилами, костями и венами, вложила сердце в застывшую мертвую ладонь.
Шестеренки внутри сердца заскрипели и начали медленно вертеться. Вскоре раздался тихий и мерный стук.
- Сдается мне, коллега, что дело в знаке. – После долгой паузы Соколов склонился над правым плечом Эмили, пристально рассматривая сердце.
- Определенно, коллега. Это не сработало бы, будь дело в самом лорде-протекторе. – Пьеро подошел к девушке слева. Ему не надо было ни над чем склоняться – императрица уже давно обогнала его в росте.
Эмили стояла, застыв и боясь лишний раз вздохнуть. Жутковатую конструкцию приходилось держать двумя руками, и ее пальцы, теплые и живые, невольно касались пальцев мертвых и склизких. Девушку передернуло от отвращения. Хотелось отшвырнуть гадость подальше.
«Эмили Колдуин, это что еще за мысли! Когда тебе был годик, ты однажды, сидя на плечах у Корво, написала ему прямо на парадный мундир, и он ничего, не побрезговал! А ты теперь боишься лишнюю минуту его отрубленную руку подержать!»
- И как это работает, маэстро? – Спросила Эмили, отважно отрешившись от инстинктов. – Надо просто подумать о том, что хочешь найти?
- Да, прежде всего. Но, если я все понял верно, сердце чем-то походит на компас. Оно бьется сильнее, если Вы идите в нужном направлении и приближаетесь к цели.
- Ясно. Ну, что же, проведем опыт.
Эмили стала ходить по комнате. По началу никакого эффекта не наблюдалось. Лишь когда девушка вышла на балкон, сердце забилось чуть чаще. Оно даже слегка дернуло руку. Так ищейка дергает поводок, натягивая его, когда ищет добычу.
- Заработало, господа! – Она обернулась к ученым, радостно улыбаясь. В тот же миг в ее голове опять раздался тот же безжизненный женский голос, что и в первый раз. Но теперь он был помногословнее.
- Они полны решимости помочь тебе, как человеку и как правительнице. Но в душе обоим жаль, что после этого они, скорее всего, лишатся задушевных бесед с таинственным гостем из синих снов.
Эмили раскрыла было рот, но потом снова закрыла его, как рыба. Ни Соколов, ни Пьеро явно не слышали странного голоса.
«Хорошенького понемножку.»
Девушка выдохнула и положила свою пугающую ношу обратно на стол.
- Друзья, скажу без ложной скромности. Сегодня мы совершили целый ряд блестящих открытий. Жаль, что мы едва ли сможем их когда-нибудь обнародовать, но польза очевидна. Теперь мы знаем, как найти моего лорда-протектора. Осталось решить два вопроса: кто осуществит поиски, и будем ли мы прибегать к помощи сил, которые дает знак.
- В данном случае лично я считаю более чем допустимым сразиться с врагом его же оружием. – Решительно тряхнул бородой Соколов. – Миледи, с Вашего позволения, мы с коллегой проведем еще несколько опытов, и к вечеру постараемся, выражаясь образно, выковать меч из куска доброй стали, чтобы вложить его в нужные руки.
Эмили набрала в грудь побольше воздуха, чтобы ответить что-то не менее возвышенное, но потом вместо этого порывисто обняла обоих ученых.
- Чтобы я без вас делала! Я никогда не смогу передать словами, насколько сильно я вас люблю!
- Миледи, мы не подведем! – Пьеро совсем разволновался, он раза три снимал очки, вытирал их о штанину и снова надевал. – Мы не потратим ни одной лишней минуты! Мы и шагу из Вашего кабинета не сделаем! Мы…
- Мы начнем теперь же, Ваше Величество. – Соколов мягко, но настойчиво увел друга за локоть к другому краю стола, где стал показывать какие-то бумаги. Эмили вышла из кабинета и рухнула на кровать. Она неподвижно лежала поверх одеяла и радовалась своему императорскому сану. Не научись она думать о множестве вещей одновременно, как и подобает главе государства – у нее, наверное, уже взорвалась бы голова. И этому ее тоже научил Корво Аттано.
У Эмили Колдуин было два с половиной часа до утреннего заседания кабинета министров. И за эти два часа она была обязана выспаться. Ее ждал очень долгий день и, возможно, еще более долгая ночь.
***
Молодой императрице казалось, что день и ночь, явь и сон поменялись местами. Все происходящее при солнечном свете было иллюзорным, неважным. Ее настоящая жизнь теперь ждала наступления сумерек, когда можно будет подняться к себе в кабинет и узнать, что же придумали ее верные мудрые советники.
Эмили корила себя за такие мысли. Многих похищение лорда-регента привело в смятение, но время не остановилось, мир продолжал существовать. Проблемы подданых и державы никуда не исчезли.
«Но есть ли человек, который сделал для моей страны больше, чем Корво Аттано?
Есть ли проблемы, которые могут быть важнее, чем его исчезновение?
Не говоря уж о том, что без него мне не нужно ни государство, ни все, кто в нем живет – ничего.»
В общем, весь день Эмили вела себя, как сомнамбула, и многие сочли, что императрица заболела из-за такого нервного потрясения. Почти все за нее делал герцог Рамиано. Благо, остальные министры отлично научились не воротить нос от «выскочки», а преданно смотреть ему в рот. Парочка дуэлей в своей время очень этому поспособствовала.
Зато едва солнце начало заходить за край моря, девушка словно очнулась ото сна и разве что не взлетела вверх по ступенькам в свои комнаты. Пьеро, Соколов, Слекджов и Каллиста уже ждали ее там. Без лишних предисловий художник протянул ей какой-то крупный медальон круглой, но не очень ровной формы, на крепкой длинной цепочке. Рассмотрев его получше, Эмили вздрогнула.
- Откуда эта любовь к фокусничеству, маэстро? Могли бы сразу объяснить, что это такое. – На каркас медальона, как обшивка на барабан, был натянут лоскут татуированной кожи с отрубленной руки. – Оно работает?
- Опробовать все мы, признаться честно, не решились. – Развел руками Пьеро. – Но если носить медальон на шее, механическое сердце будет биться и указывать путь. Так же мы научились с его помощью перемещаться на небольшие расстояния. Для этого надо зажать медальон в ладони, пристально посмотреть на то место, куда хотите перенестись и… как бы это лучше объяснить…
- Потянуть его на себя. – Перебил друга Соколов. – Представьте, что Вы бросили туда гарпун, зацепили им саму ткань бытия, как рыбу, и тащите ее к се… да, все правильно, Ваше Величество.
Каллиста ахнула, а Слекджов удивленно расхохотался, увидев, как Эмили вдруг исчезла, а появилась уже у стола.
- Голова кружится. – Пожаловалась девушка, приходя в себя. – От такой магии и морская болезнь может развиться. Друзья, еще раз повторю, что вы гениальны. А что еще можно сделать с помощью этого медальона?
- Служители культа Чужого очень скрытны. – Ученые несколько поникли. – Мы так и не нашли нигде внятных сведений о том, какие конкретно семь сил, семь аспектов составляют знак гостя-с-той-стороны. Одна из них, очевидно, позволяет человеку перемещаться самому. Так же, если верить герцогу, знак позволяет человеку управлять крысами.
- Еще в рукописях что-то говорится о времени. – зашуршал бумагами Пьеро. – и о вторжении в чужой разум. Там есть и одна странная формулировка, о возможности якобы видеть с помощью темноты. Не сквозь тьму, а именно с помощью. Мы приносим свои искренние извинения, Ваше Величество, но настолько рискованные опыты мы пока не проводили. Нам нужен доброволец, который решится освоить эту силу. Разгадав ее тайны, он сможет отправиться на помощь лорду-протектору.
- Эх, будь я помоложе – без разговоров согласился бы! – Раздосадовано хлопнул себя по колену Слекджов. – Хоть и не люблю колдовство, но чтобы рассчитаться с Корво, и не такое сделал бы. Вот только чего себе врать, я даже в лучшие годы нипочем с этими наемными убийцами не справился бы, а теперь и подавно. Но это ничего, дельного храброго парня для такой задачки я смогу найти…
- Нет нужды, герцог. – Эмили задумчиво взяла со стола механическое сердце и взвесила его в руке. – Этот Чужой забрал у меня Корво, как более сильные и наглые дети отбирают у малявок игрушки. А я хочу своего оловянного солдатика назад!
Мужчины отпрянули, таким противным и капризным вдруг стал ее голос. Но в следующий миг девушка горько рассмеялась и снова стала сама собой.
- Простите, это была несмешная шутка. Я лишь имела в виду, что находить потерянное должен тот, кому оно действительно нужно сильнее всех.
Каллиста все поняла первой.
- Эмили, не смей! – Но девушка уже исчезла и вновь появилась на балконе.
- А ну стой, маленькая стерва! – Слекджов ломанулся на балкон, снеся своей мощной фигурой одну створку двери. – Ты чего удумала! Поймаю – выпорю подтяжками, Корво мне еще спасибо скажет!
Он даже успел ухватить ее за край воротника, и все же Эмили успела исчезнуть снова. В руке герцога осталась только полоска кремового кружева.
- Куда она исчезла?! – На балкон выбежала Каллиста, а вслед за ней и ученые.
- Вон она, на крыше охотничьего зала, прямо под балконом! Ничего, далеко не уйдет! – Слекджов явно вознамерился слезть с балкона и спуститься вниз по лепнине на стенах.- Даже если сиганет с крыши, там дальше только внутренний причал. Не на дно морское же она полезет!
Эмили и правда была в замешательстве. Сердце в ее руке билось громче и явно тянуло к причалу. Но дальнейший путь был абсолютно не ясен. Пристань пустовала, там не было ни одной лодки. Кинув еще один полный отчаяния взгляд на канал, ведущий в море, девушка не сдержалась, сдавленно охнула. Лодок и правда не было – секунду назад. А теперь у причала как ни в чем не бывало покачивался, окутанный вечерним туманом, подозрительно знакомый моторный катерок. Она узнала бы его даже самой глубокой ночью. Это было суденышко Сэмюэля. Не раздумывая более, Эмили снова приказала знаку перенести ее. Мир рванулся навстречу, все краски и линии смазались, засвистело в ушах – и вот уже императрица плюхнулась прямо на просоленную лавку. Кроме нее, в лодке никого не было, и тем не менее мотор затарахтел, и катер поплыл прочь от пристани – ровно туда, куда тянуло Эмили механическое сердце. Оно билось все сильнее и быстрее, казалось, что сквозь шестеренки пробивается слабый свет.
Уже скрываясь в плотном тумане, девушка крикнула что было сил:
- Герцог Рамиано, назначаю Вас регентом на время моего отсутствия!
И туман проглотил ее, будто и не было никогда ни странной лодки, ни девушки.
Континиум, как грица, ту би.
@темы: фанфики, граф Монте-Крыса
-
-
22.12.2012 в 18:11-
-
22.12.2012 в 23:30-
-
23.12.2012 в 14:42